Читать интересную книгу Газета Завтра 516 (41 2003) - Газета Завтра Газета

Когда заходит речь об империи, то на ум не без основания приходит, во-первых, многоэтничность имперского образования, равным образом и любая другая качественная множественность: расовая, конфессиональная, культурная, даже и цивилизационная, во-вторых, этническая или какая-нибудь еще иерархия, когда один этнос или какой-нибудь еще элемент возвышается над другими, осуществляя миссию организации всего и вся в жизнеспособное единство — под своей эгидой. Отсюда: имперский народ (этнос), имперская раса (к примеру, белая северная), имперская культура (той же Англии) и т. д. Империя — это когда есть первый и высший, соответственно — вторые и низшие. Это классика — имперская классика.

Однако не все здесь так просто. Русский этнос, выполняющий имперскую функцию, не был ни первым, ни высшим, хоть и был в главном ведущим, разумеется, с отдельными проявлениями "первости" и "высшести". Во всяком случае русский этнос не только не был в основе своей эксплуатирующим этносом, а сам подвергался эксплуатации, в том числе и от представителей иных этносов, правда, обретавших некое русоподобие. Русская, или как совсем не случайно было изобретено — российская, империя осуществлялась не как эксплуататорская относительно вторых и низших элементов, а как по преимуществу удерживающая пространство и время империя. Сравнимая в чем-то с китайской — Поднебесной — русская империя имела принципиально иную телеологию, архитектонику и историческую драматургию, чем любая классическая, по западному менталитету, империя. Даже само расширение русской империи имело совсем иные задачи, способы и плоды реализации. Отсюда принципиально иная имперскость русской империи, русского сознания и самого русского народа (этноса).

Мы являемся свидетелями прелюбопытного феномена: империальности без империй, во всяком случае без явных империй. Нет как будто бы британской или той же французской империй, а что-то имперское все-таки есть — на пространствах вроде бы бывших империй; нет, кажется, никакой американской империи, но не видеть американской имперскости, проявляемой в масштабе уже целого мира, может только полный идиот; нет вроде бы российской империи — как явной яви, а она все-таки есть, пусть и как атавизм, конечно, не столько империя, сколько ушедшая в тень имперскость, ибо бытие на территории бывшей империи все еще требует имперской — пусть и не по всем параметрам — организации.

Выходит, что империи вовсе не девиация истории, как и не забытое историей прошлое, а что-то естественное, даже и назойливое, к тому же и… весьма актуальное.

Именно так: великий глобалист США из кожи вон лезет, чтобы зафиксировать себя в качестве Великой Глобальной Империи; Европа явно призадумалась относительно своего собственного шанса — Евроимперии; Китай вовсе не собирается отказываться от своей вечной империальности; туркам все чаще и отчетливее снится Османская империя; литовцы вдруг вспомнили о былом Великом княжестве литовском, хоть и всего лишь по поводу транзитных виз с российского материка на российский остров Калининград.

Империй нигде нет, но они везде и всюду в повседневной реальности. Парадокс какой-то, но парадокс, заметим, из самой реальности, а не от выдумки какого-нибудь удачливого юмориста.

Выходит, что не отмахнуться человечеству от империальности, даже несмотря на крушение империй и антиимперские революции. В самом эгрегоре человечества сидит имперскость — разная, несомненно, но все-таки имперскость, а не что-либо иное, ее насовсем замещающее.

И что же нам, русским, чуждаться своей собственной, вообще нам органичной, имперскости. Быть против русской имперскости — быть против самой русскости. Русскость — не национальная (этническая) принадлежность, это другое: принадлежность к особому миру, из русского слова проистекающего, который несет в себе и такое свойство, как имперскость. Быть русским — быть имперским! И нет здесь никакого изначального и фактического превосходства русских над нерусскими, что, собственно, и подтверждается реальной историей.

Русская имперскость — не прихоть и не выгода, это — необходимость! Не обойти русскому человеку имперскости, разве лишь сбежать от нее — и бегут, надо заметить, хорошо бегут. Но что из того? Русский мир требует имперскости, но… и тут, пожалуй, главное… особой имперскости, которая не от силы как таковой, а от слова, а потом уже от силы — силы слова, а слово, если под этим понимать суть и смысл бытия, а не всего лишь средство общения, т. е. русское слово выводит из себя имперскость, разумеется, особую, когда русский мир, из русского слова проистекающий, не может образоваться иначе, как через имперскую организацию, равным образом и имперскую телеологию и даже имперскую эсхатологию, ибо русский мир — мир не выгоды, тем более личной, а служения — всему сразу: Богу, природе, миру, человеку, но и Чуду тоже.

И не надо упрекать русских в ретроградности и консервативности, не к тому вовсе у нас речь, мы говорим всего лишь о корневом свойстве, которого русским никак не избежать, да и избегать не надо, ибо свойство это вне времени, а потому если есть вообще будущее, то свойство это как раз в будущее и устремлено. Будущее русского мира в имперскости!

"КОЛЫБЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА" Представляем древнюю Танганьику

14 октября 2003 0

"КОЛЫБЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА" Представляем древнюю Танганьику

Многие страны мира большинство из нас видело долгие годы лишь глазами телевизионных обозревателей. Одной из таких стран и по сию пору остается Танзания — государство, расположенное в Восточной Африке на берегу Индийского океана (материковая часть — Танганьика) и на островах Занзибар и Пемба.

Что происходит там, на далекой и загадочной земле, где находятся знаменитая гора Килиманджаро и ничуть не менее знаменитый заповедник Серенгети? Сегодня, пожалуй, мало кто знает и скажет. Именно поэтому, чтобы получить информацию из первых рук, наш корреспондент Валентин Пруссаков встретился на днях с Чрезвычайным и Полномочным послом Танзании в РФ г-ном Патриком Чокала и попросил его ответить на ряд вопросов.

Валентин ПРУССАКОВ. В последнее время даже упоминание о вашей стране трудно отыскать в российской печати. Существует известное американское выражение "нет новостей — наилучшая новость". Иными словами, означает ли отсутствие каких-либо сообщений из Танзании в СМИ то, что у вас все хорошо, как говорится, сплошная "тишь да благодать"?

Патрик Чокала. В приведенном вами популярном выражении, на мой взгляд, содержится изрядная доля истины, по крайней мере с нашей, танзанийской стороны. Со дня образования Объединенной Танзанийской Республики (1964 г.), в отличие от очень большого числа стран, в том числе и на африканском континенте, у нас никогда не было никаких политических или социальных потрясений. А передача власти всегда осуществлялась законным и мирным путем. Самыми же характерными чертами танзанийской жизни являются мир и стабильность. Об этом, между прочим, свидетельствует уже название нашей столицы Дар-эс-Салам — "земля мира".

В.П. В Танзании, как известно, проживают люди разных религиозных конфессий, в частности, практически поровну мусульман и христиан. У некоторых ваших соседей подобный мультирелигиозный и мультикультурный состав приводит к периодическим всплескам враждебности и даже кровопролитию. К тому же, ваше население далеко не однородно и в этническом плане. Как вам удается сглаживать противоречия, добиваться того, что сегодня модно именовать "консенсусом"?

П.Ч. Действительно, у нас около 45% исповедуют ислам и примерно столько же — христианство, а остальные придерживаются традиционных местных верований, и основное население состоит из представителей 39 племен. Однако такая разнородность не приводит к конфликтам. Так, довольно часто встречаются и межконфессиональные браки. Например, я — католик, а моя жена — мусульманка, и у нас не возникает никаких проблем, связанных с верой. Многие мусульмане у нас справляют христианский Новый год, а христиане, в свою очередь, нередко посещают мусульман во время их некоторых торжеств и праздников. Можно сказать, вероятно, что Танзания являет собой наглядный пример того, что в наши дни приверженцы разных религий и взглядов вполне могут ладить и находить общий язык. Кстати говоря, и в прямом смысле у танзанийцев один общий язык — суахили, на котором все говорят независимо от веры или происхождения. Очевидно, и это — отсутствие языкового барьера, снимает напряжение и способствует царящему у нас духу умиротворения и согласия, приятно поражающему порой зарубежных гостей и туристов.

В.П. В связи с наблюдающейся в России заметной скудостью информации относительно вашей страны не могли бы Вы, хоть вкратце, рассказать о существующей в Танзании политической системе, ее особенностях?