Сам карусель
Средь жёлтых тростников красная осоковая поляна. Осоку ночью ожёг мороз, и она стала красной. Иду на зорьке по колено в красной траве, вслушиваюсь и всматриваюсь. Слышу — звякнула под ногой льдинка, вижу — из-под сапога выстрелили веером белые стрелки-трещинки.
И вдруг взрыв — хвостатая рубиновая ракета!
Сзади вторая — кричащая, сверкающая, стремительная — фазаны!
Я крутнулся, повёл за фазаном ружьём и уж было догнал стволами его дрожащий на лету хвост, — фазан пропал за ветлой.
Взрыв слева — круть влево! Но вижу только стволы ружья и не вижу фазана. Взрыв справа — кручусь вправо, вижу фазана, но не вижу ружья. Взрыв — в глазах двоится: два фазана, четыре ствола!
И пошло: взрыв сзади, спереди, слева, справа, рядом, дальше, ближе! Кручусь, кручусь ошалело — карусель да и только!
Ружья больше не вижу. Вижу только сверкающих птиц, перо которых вобрало в себя блеск солнца и все жаркие цвета юга. Вижу их синие рогатые головки, отчаянно косящие глаза, бешено бьющие крылья, роскошные длинные хвосты, дрожащие от ветра.
Дюжина жар-птиц на пылающей полянке! Голова кругом!
Тень
Удивительная в лесу тишина: лес отдыхает. Солнечные зайчики сидят смирно. Подмигивает ленивая паутинка.
Хорошо идти по такому лесу от поляны к поляне: в каждой, как в зелёной чаще, свой тёплый настой. На одной медовый — отцветает лиловый вереск, на другой грибной, на третьей настой на вялом листе. Идёшь и из каждой чаши отпиваешь глоток, пока голова не закружится!
На поляне с брусничным настоем стоял медвежонок. Он был один и делал то, что хотел. Делал он что-то очень странное. То вдруг взмахивал головой, а лапишками и носом тыкался в землю. То переваливался через тощий задок и скрёб когтишками землю. Он явно что-то ловил и никак не мог поймать.
Долго он перекатывался, хватал, кусал и сердился. А я всё смотрел и ничего не мог разобрать.
И вдруг понял: медвежонок ловил свою тень! Этот дурень не мог ещё сообразить, что тень — это тень и что поймать её нельзя. Он видел: рядом шевелится тёмное. Бросался на тёмное и скалил зубы. Но тень — это тень.
Даже старый матёрый медведь не очень-то верит своим глазам. Вот и медвежонок: понюхает тень — не пахнет. Наклонит ухо к земле — не шуршит. Стукнет лапой — сдачи не даёт. Значит, её и нет!
Пошагал медвежонок прочь, а тень за ним. Вот это да!
Надо всё не спеша обдумать. Стал приседать медвежонок на задок. Вот приседает и — раз! — наткнулся на острый сучок! Подскочил, а оглянуться боится: тень перед носом скачет. Кто её знает, чего замышляет.
Поёрзал, поёрзал и опять стал приседать. Сел. На сучок. Как подскочит!
Да и сучок ли это? Это мне видно, что вправду сучок, а медвежонок и оглянуться боится. Может, это чёрное, без вкуса, без запаха, так кусает?
Шерсть на мишкиной холке встала торчком. Даже клыки показал. Пятиться стал. Попятился и… опять напоролся на сук!
Тут заорал медвежонок басом и, как заяц, упрыгал в кусты.
И вот тихо на полянке и нет никого, будто никогда и не было. Убежал медвежонок, ускакала тень. Остался один сучок. Да брусничным настоем пахнет.
Ключик
(Рассказ косаря)
Помню, собрался я в горы за травой. Навьючил коня, приторочил к вьюку косу, вилы и грабли. А чтобы удобней и легче было, взял я косу, вилы и грабли без рукояток. Не очень-то ладно цепляться на узкой тропе длинными рукоятками за деревья.
«На месте вырублю», — решил я.
Пробивался я сквозь лес долго, поднялся высоко. Лесище — шапка долой! Еле нашёл рединку. Травы на рединке не густо — плешь на лысине! — но косить можно. Развьючил я коня, покурил. Тут же и рукоятки вырубил — ровные такие жердинки. Чтоб руки не скользили, кору с жердинок снимать не стал — только сучки обрубил. Насадил на жердинки косу, вилы и грабли, закрепил гвоздями. Опробовал. И — за дело. Весь день косил, сушил, переворачивал и копнил. Солнце жгучее — к вечеру всё высохло. Связал я два большущих тюка сена — и на вьюк. Сверху — ещё кувшин из-под воды, куртку, сапоги. Не вьюк, а целый воз вышел. Косу да вилы девать некуда — хоть на себе тащи! А куда там на себе, спину за день наломал — гудит. Взял я и воткнул косу, вилы и грабли рукоятками в землю посреди поляны, чтоб издали видно было. Всё равно на будущее лето сюда за травой подниматься. И кнут свой в землю воткнул — к дому да под гору конь и без кнута ходко пойдёт.
Но на будущее лето подняться на рединку не пришлось. Собрался я на неё только через два года.
Вот, помню, поворот тропы, а повыше и рединке быть бы. Смотрю: по месту — она, а не узнаю. Тогда на рединке плешины да лысины были, травы чуть. А сейчас трава выше плеч, да сочная, густая! Цветы яркие, разные. Птицы — на все голоса! Зайчики солнечные скачут. И гуд над поляной от пчёл, и мёдом пахнет. Чудеса!
Посреди рединки — три деревца густолистых. Листья на ветру — как солнечная рябь на воде. Пригляделся я и ахнул: так это же мой инструмент пророс! Коса, грабли и вилы! Вот они — железными кольцами в стволики врезались. Под деревцами куст. Это мой кнут разросся. Только по ремню и узнать можно — до сих пор висит.
Сел я под ремённый куст — приглядываюсь. Вижу — земля сырая кругом, а тогда, два года назад, совсем сухая была. Пошёл по рединке вверх. В самом верхнем углу нашёл маленький ключик, родничок. Камень в сторону ссунулся — и пробилась вода, всю поляну увлажнила. Может, я сам даже тогда этот камень ногой нечаянно спихнул. А может, конь копытом сдвинул. Как в сказке! Конь копытом в землю — расступись, земля! Земля расступилась, тайные сокровища отдала.
Размечтался я у родничка: вот бы ко всякой земле такой ключик подобрать! Ключиком — раз! — и забил из-под земли зелёный фонтан. Распрямляются скрюченные ростки, на старых пнях вымахивают побеги. Ключиком — чик! — и зацвели разные цветы!
Пусть старик с медведем собирают вершки и корешки. У бабки с внучкой репка растёт большая-пребольшая. Тянут-потянут, вытянуть не могут. И вот уже нет ни у кого больше разбитого корыта и землянки. И все Золушки танцуют в хрустальных туфельках. Как в сказке!
Синяя птица
Её так и называют — синяя птица. Древняя родина её — Индия. Но теперь она живёт и у нас — в ущельях Тянь-Шаня.
Я долго искал встречи с ней. И вот сегодня у меня радость. Ну разве не радость своими глазами увидеть живое существо, которое никогда раньше не видел?!
У самой реки я втиснулся между огромных холодных камней. Тяжёлый водяной гул глушит всё. Я вижу, как падают в реку камни, но всплесков не слышу. Я вижу, как широко разевают клювики горные овсянки и чечевицы, но песен их не слышу. Я сам кричу для пробы — и не слышу сам себя!