с разведенной краской на камень. – Смотрите, драконам предписывалось жить изолировано. Ржавым драконам, по сути, рекомендуется то же самое.
– Если бы это можно было назвать лишь «рекомендацией»! – возмущенно воскликнула миссис Макстон. – Все хуже – эти чудовищные предки обрекли своих потомков на существование в чудовищных условиях. Бедная девочка, сколько же тебе пришлось вынести.
И суровая экономка, презрев все требования этикета, обняла растерявшуюся Бетси.
– Все будет хорошо, – миссис Макстон погладила Бетсалин по голове, и снова обняла, – все будет хорошо, мы со всем справимся. Ох, деточка, если бы я могла забрать хоть часть твоей боли и твоего горя! Как же мне жаль!
Бетси, окончательно растерявшись, всхлипнула и тихо вымолвила, дрожащим голосом:
– И вы… вы простите меня?
Мы все воззрились на Бетси в откровенном негодовании.
– Бетсалин, чтобы я больше этого не слышала! – высказалась миссис Макстон.
– Ты же умная девушка! – не менее сильно возмутился мистер Уоллан.
В глазах горничной заблестели слезы, и мы все не сговариваясь сменили тему разговора.
– Раз кишки никому не требуются, я все же займусь приготовлением кровяного пудинга, – решил мистер Оннер.
Но далеко не ушел, как впрочем, и остальные.
Завершив создание сцены драматического представления «Трагическая гибель мисс Анабель Ваерти», все непричастные к двум главным ролям буквально отошли в тень, предоставляя нам с Бетсалин главные партии.
Я легла как можно более естественным образом – раскинув руки и повернув голову.
Бетсалин, нервно утерев пот со лба, подошла и схватилась за рукоять сломанного и уже установленного в центр моей груди кинжала. Все что от нее требовалось – лишь слегка сдвинуть его в сторону, что повредило бы уже заготовленный мешок с краской, спровоцировав таким образом имитацию сильного кровотечения.
Мы приготовились.
Бетси, оглядев меня, торопливо поправила мои художественно разметавшиеся по камню волосы. Матушка кинулась было ко мне с расческой, но ее остановил мистер Уоллан, авторитетно постановив:
– Смотрится вполне натурально.
Я очень на это надеялась. Бетси тоже.
Мешок с алой краской неприятно холодил кожу и давил на грудь. Я старалась не вспоминать гибель Елизаветы Карио–Энсан, и вообще все остальные чудовищные гибели. Почему-то вспомнился залитый кровью пол полицейского управления. И чудовищный вид Зверя, которому совершенно не вредили выстрелы из оружия старших следователей. В целом, на меня нахлынули весьма мрачные мысли, воспоминания и рассуждения.
– Вы готовы? – тихо спросила Бетси.
Кивнув, я изобразила собственную погибель максимально достоверно с моей точки зрения. Приоткрыв один глаз, поняла, что с точки зрения остальных присутствующих все тоже было максимально достоверно.
– Я… начинаю, – Бетсалин определенно нервничала.
– Ты справишься, – убежденно заверила ее.
– Не уверен в этом, – отозвался из угла профессор Наруа.
Он в целом скептически отнесся к нашему предприятию. Но мы старательно не полагались на его мнение, особенно миссис Макстон.
– Можно кровь на губах нарисовать, – робко предложила мама.
Миссис Макстон мигом одобрила идею, и передала маме чернила с кисточкой.
Матушка осторожно подошла, присела на край камня, там, где не было испачкано кровью, и начала осторожно вырисовывать. У матушки всегда был дар к рисованию, увы, мне не передавшийся, и к рукоделию, так же благополучно минувший меня же. Еще маменька дивно владела вышивкой, умением придать любому блюду изысканный вкус, и способностями к музыке, живописи и литературе. Достойная и великолепно воспитанная леди, вышла замуж за простого мистера Ваерти, навсегда лишившись возможности именоваться как «леди». И возможности принадлежать ко двору Его Величества. И множества иных возможностей…
– Матушка, – вероятно, не стоило говорить об этом сейчас, когда она держала кисть, старательно изображая кровавые потеки на моем лице, но, – мне всегда хотелось спросить, почему вы согласились стать женой нетитулованного мужчины?
Мама остановилась, держа кисть дрогнувшими пальцами, посмотрела мне в глаза и тихо ответила:
– Существует множество вопросов, на которые мне хотелось бы ответить тебе, доченька. Так много всего… Но я молчала. Сначала по причине твоего юного возраста. После, понимая, что лишь расстрою тебя, поведав правду, ведь ситуация складывалась таким образом, что ты обязана была выйти за лорда Уортона. Но мне стоило проявить откровенность, когда все разрешилось. И когда Жорж Донер попросил твоей руки. Мне следовало… сказать об этом ранее.
Тяжелый вздох, прозвучавший выразительнее тысячи слов, и тихий голос маменьки:
– Я из обедневшего дворянского рода, Бель, ты знаешь об этом. Но даже обнищавший дворянский род, беден лишь условно. И я единственная дочь. А потому, в качестве приданого моему супругу были переданы фамильные драгоценности, замок на севере империи, и поместье близ столицы. Несомненно, поместье и замок пришли в запустение, и все же они представляли собой немалую ценность и существенное имущество. А, как тебе известно, имущество жены целиком и полностью переходит во владение мужа. Для меня было очень важно, сохранить то, что оставили для меня предки. Сохранить фамильные ценности. Сохранить историю моей семьи. А потому, я никогда не рассматривала предложения галантных лордов, спускающих свои состояния за карточными столами, великовозрастных джентельменов, коим жить оставалось недолго, а все мое приданное после их смерти получили бы их сыновья, те самые галантные лорды, для который смысл существования это прожигание жизни, карточные игры, кутеж и скачки. Именно поэтому к выбору супруга я подошла весьма прагматично. Я не искала «принца» на балах, не поддерживала флирт с молодыми лордами, и не соглашалась на предложения весьма обеспеченных господ. Я искала того, кто не принадлежал высшему обществу. Так, на одной из прогулок в парке близ особняка моих родителей, я встретила твоего отца. Мои подруги, узрев темный ничем не примечательный костюм, утратили всяческий интерес к молодому мужчине, но я не судила по одежде – я взглянула в его глаза, и первые в жизни мое сердце замерло, а дыхание перехватило.
Легкая, почти мечтательная улыбка на губах, и маменька тихо добавила:
– Но в тот момент, я даже представить себе не могла, что встреча была вовсе не случайна. Твой отец несколько месяцев, в любую погоду, тратил свое обеденное время на то, чтобы прийти именно в этот парк, и увидеть меня хотя бы издали. Ведь он не был лордом, и полагал, что леди никогда не взглянет на него как на равного. Он лишь желал видеть меня, хотя бы изредка. Хотя бы издали. В нашей жизни происходило столь много всего, и радостного, и безумно печального, но я никогда не жалела, что в тот