Читать интересную книгу Тайная комната антиквара - Марина Серова

И действительно, через некоторое время мы оказались перед дверями магазина. Шишкин вошел вовнутрь, но я не рискнула пойти за ним. Я знала, что обычно покупателей в магазине немного и среди них я не смогу остаться незамеченной. К тому же Шишкин вряд ли пришел в магазин для того, чтобы купить что-то. Наверняка он хотел навестить Рогозину и сейчас, скорее всего, находится во внутренних помещениях, куда я не смогу попасть, не раскрыв свое инкогнито.

Приходилось ждать.

Но на сей раз ожидание мое было недолгим. Послонявшись с полчаса вокруг магазина и детально изучив всякую всячину, продающуюся в окрестных ларьках, я заметила, что Шишкин снова появился на улице.

Тем же неторопливым шагом Шишкин пошел дальше, и теперь я уже не могла определить, куда он направляется, как ни старалась.

Действительно, в ближайших окрестностях не располагалось ни одного заведения, которые мне приходилось посещать, разрабатывая это дело.

Мы все шли по тротуару, и вдруг клиент пропал из моего поля зрения. Внимательно осмотревшись, я обнаружила только одно место, куда он мог подеваться. С тротуара можно было свернуть в небольшой, почти незаметный переулочек, и, скорее всего, именно туда направился Шишкин.

Осторожно заглянув за поворот, я увидела, что в своих предположениях не ошиблась. Шишкин шел по переулку, направляясь к зданию с вывеской «Ломбард». Подождав, когда он войдет в двери, я направилась за ним, мимоходом, повинуясь старой профессиональной привычке, бросив взгляд на название переулка. Но, прочитав это название, я остановилась.

На стене соседнего дома было написано: «Переулок Весенний». Но позвольте… «Весенний»… Весенний переулок, ломбард… Ломбард в Весеннем переулке — это же… это же адрес конторы Гиля! Ах вот, оказывается, куда мы шли!

Вспомнив, что именно этот адрес называла мне Вера, когда давала координаты Гиля, я сразу ощутила к этому месту повышенный интерес. В окнах конторы, к счастью, были обыкновенные стекла, не зеркальные и не замазанные краской, поэтому сквозь них я отлично могла наблюдать за тем, что происходит внутри. Увидев в окно, что Шишкин скрылся где-то во внутренних помещениях ломбарда, я вошла в здание следом за ним.

Подойдя к окошечку, я стала расспрашивать о том, на каких условиях принимаются залоги, а сама тем временем внимательно осматривала помещение. Небольшая комнатка, в которой размещался ломбард, заканчивалась коридором, где на стене висел указатель с надписью «Юридическая консультация». Больше никаких ориентиров в помещении не было.

Что ж, в общем-то, понятно. Не может же Гиль вывесить на своей конторе объявление: «Купля-продажа старинных подсвечников»! «Юридическая консультация» — и дешево, и сердито. С одной стороны, в антикварном деле свой юрист никогда не помешает, а с другой стороны, тот, кто знает, что ему нужно, и в юридической консультации Гиля всегда сможет найти.

Да, придумано было неплохо. Но задерживаться возле этой юридической консультации мне было вовсе ни к чему, поэтому, прояснив для себя все нюансы работы с материальными ценностями, я поспешила удалиться.

Выйдя из переулка, я перешла на противоположную сторону улицы и, постаравшись занять как можно более неприметную позицию, стала ждать. Мне было неизвестно, в каком направлении отправится Шишкин, выйдя из переулка. Может быть, направо, а может быть, и налево. Поэтому ждать его на тротуаре было рискованно. Если я не угадаю направления, мы можем просто столкнуться с ним нос к носу, а это вовсе ни к чему.

Ждать мне снова пришлось совсем недолго. Вскоре Шишкин снова появился в поле моего зрения, но — не один. Его сопровождал высокий, плечистый, но довольно худой субъект с физиономией из серии «Их разыскивает милиция». Парочка направилась по тротуару, повернув налево, и я продолжила слежку.

На этот раз далеко идти не пришлось. Метрах в ста от переулка Шишкин и его спутник зашли в небольшой ресторанчик, видимо, намереваясь перекусить.

Такой поворот событий сначала поверг меня в некоторую растерянность. Ведь именно за беседой в ресторане мне всего любопытнее было бы понаблюдать, а между тем я никак не смогла бы сделать этого, не обнаружив себя в открытом со всех сторон для обозрения ресторанном зале.

Но, заглянув в помещение, я увидела, что столики в этом ресторанчике были расположены вдоль стен и отделены друг от друга перегородками. То есть получалось, что каждый столик находится как бы в своем отдельном кабинете. Ничего лучше для осуществления моих планов и придумать было нельзя.

Я заметила, в каком кабинете устроились Шишкин и его приятель, и, выждав некоторое время, заняла соседний.

Сначала из-за стены доносился только звук столовых приборов и незначительные замечания по поводу качества ресторанных блюд. Но через некоторое время обедающие, по всей видимости, насытились и завели между собой довольно интересный разговор.

— Ну, как там Сема? — спрашивал Шишкин. — Еще пыхтит?

— Да не говори, ментовка достала так, что хоть в петлю лезь. Ни вздохнуть не дают, ни… Прикинь — каждый день на допросы таскают! Хорошо хоть в КПЗ не закрыли, а то бы вообще…

— Но ведь не закрыли?

— Пока нет. Да что толку-то! Все равно целыми днями у них торчит, вот и сегодня как взяли с утра, так до сих пор и нету.

— Нажимают?

— А то!

— Про что спрашивают?

— Да все про Шульцмана и про его должников. Это бы еще ладно… Шульцману-то что теперь… Шульцману-то теперь все равно. Чего похуже бы не раскопали…

* * *

Слышно было очень плохо. Хотя я и взяла с собой диктофон, о нем не могло быть и речи. Всем телом прильнув к перегородке, закрывающей от меня собеседников в соседнем кабинете, я изо всех сил напрягала слух, но и так едва лишь могла уловить общий смысл разговора.

— А что, Сема… ненадежен? — многозначительно спросил Шишкин.

— Да нет, это вряд ли, — отвечал его собеседник. — Сам на себя кто будет говорить? Но эти ищейки, сам знаешь — им только палец дай, они и всю руку оттяпают.

— Да, если копать начнут… — задумчиво протянул Шишкин. — Дела-то у нас были… любо-дорого! Даже сейчас вспомнить приятно. В тот раз, когда у наших чуть не половину экспонатов вынесли, помнишь? Это ведь Сема посоветовал. Я потом уж от него узнал. Сидели как-то, разговорились… он и раскололся. «Только я-то, — говорит, — им, засранцам, сказал одну стену на втором этаже снять, а они чуть не весь этаж поперли». Да-а, вот наши-то тогда всполошились…

— Да, дело громкое было.

— А какое… наваристое! Хе-хе-хе…

За перегородкой послышался смех Шишкина, больше похожий на кряхтенье, и следом за ним захихикал его собеседник, то и дело перескакивая с дисканта на бас.

— И ведь какие засранцы, действительно, — сквозь смех продолжал Шишкин. — Веришь — не говоря дурного слова, грузовик подогнали к окнам да и давай в него накладывать. Как будто так и надо… хе-хе-хе…

— А сторож… ничего?

— А сторож — ничего. Всю ночь дрых как убитый, его только под утро милиция уже разбудила. Хе-хе-хе! Они если бы захотели, то и сторожа погрузили бы в свой грузовик, он бы и не заметил. Хе-хе-хе!

— С того дела, говорят, многие… попользовались…

— Да, уж попользовались. Они же, сволочи, у меня из-под носа, можно сказать, стибрили, да потом на меня же и вышли. Продай, мол. Ну, то есть не совсем на меня, на Шульцмана вышли. Через того же Сему, кстати. Он, видать, смекнул, что одному такую большую партию продавать рискованно будет, вот и решил рассредоточить, так сказать. Ну, а Шульцман — ко мне. Он же знал, что это, считай, все — моя епархия, вот и решил проконсультироваться, что к чему. Чтобы не прогадать. Те ж не разбирались, все подряд в грузовик грузили. Хе-хе-хе… Ну вот, а я уж ему все растолковал, что стоит брать, а на что и через сто лет покупателя не найдешь. И могу тебе сказать, что благодаря моей консультации ему потом это приобретение раза в три окупилось. Не только бабулек наварил, но и здоровье свое поправил… хе-хе-хе!

На этот раз Шишкин просто захлебывался и давился от смеха. Собеседник вторил ему.

Когда эмоции немного поостыли, приятель Шишкина спросил:

— А сейчас… насчет… купить-продать? Ничего не слышно?

— Это ты насчет магазина, что ли?

— Ну да…

— Нет, об этом забудь. Все записано на родственников, там не подступишься. Сейчас вовсю оценка идет, делить будут.

— Но потом-то будут же продавать, когда поделят?

— Даже если и будут, тебе-то какой в этом прок? Я же ясно сказал: производится оценка, значит, насчет реальной цены они будут в курсе, и от продажи ничего не наваришь. Говорю тебе — забудь. Здесь на дурочку не проскочишь.

Я поняла, что услышанное мною еще раз подтверждает уверения Веры насчет безосновательности финансовых мотивов в этом деле. Очевидно, говоря о том, что после смерти Шульцмана его имуществом могут распоряжаться только родственники, она была абсолютно права. Но ведь в том-то и дело, что финансовые мотивы, которые сейчас пробивал Андрюша, касались не столько денег Шульцмана, сколько материальных активов его должников.