раздеть тебя.
— Что-о?!
— Николь, у меня есть возможность разглядывать полуголых женщин в любое время дня и ночи. Многие из них весьма доступны.
— Я не из их числа! — с вызовом заявила она.
— Может, перестанешь препираться из-за каждого слова? — язвительно поинтересовался Патрик. — Какая же ты все-таки упрямая!
— Я не упрямая.
— Тогда непонятливая.
— Ты всегда так мило обращаешься с больными людьми? — не унималась Николь, хотя каждое слово давалось ей с трудом: грудь словно сдавило железным обручем.
В дверь постучали.
— Это врач, — сказал Патрик и встал, собираясь открыть дверь.
— Врач? А он может засвидетельствовать, что один из нас сошел с ума.
Патрик представил, как его пальцы смыкаются на тонкой девичьей шее.
— Нет. На сей раз тебе посчастливилось. Теперь будь паинькой. Я пришлю горничную, она поможет тебе раздеться.
— Пошел к черту! — Слова Николь прозвучали едва ли громче шепота. Но Патрик их услышал.
— Как скажете, мадемуазель.
Николь закрыла глаза. Она ненавидела болеть. Потому что, когда болеешь, становишься зависимой от кого-то.
— Так-с, где наша пациентка? — С этими словами в комнату вошел врач.
— Осторожнее, месье Кордье, — предупредил его Патрик. — Она кусается.
— Я во всеоружии. — Врач похлопал по чемоданчику с медицинскими инструментами. — Теперь вам лучше уйти, месье Перрен.
— Нет! — Николь схватила Патрика за руку. — Не уходи, — жалобно простонала она.
Ничто не могло потрясти Патрика сильнее, чем этот поступок Николь. Он пожал ее слабую руку.
— Я буду рядом, за дверью, — пообещал он. — Позови, если буду нужен, и я сразу появлюсь.
— Даешь слово?
— Даю.
Она отпустила руку Патрика.
— Не обижайтесь, месье Кордье, — прошептала Николь. — Но я ненавижу врачей.
— Вы не первая, от кого я это слышу.
Патрик вышел и закрыл за собой дверь.
10
Нежный ветерок развевал полог с фиалками, спускавшийся с потолка. В окно светило солнце. Но ничто не могло улучшить настроения Николь. Она лежала в кровати, обложенная со всех сторон подушками. Порой она пыталась приподняться, но у нее ничего не получалось. Ее бесило, что она не может встать и ходить, как все нормальные люди. Упав в лестницы, Николь сломала два ребра и вывихнула лодыжку…
Патрик постучал и вошел в комнату Он принес завтрак и поставил поднос на тумбочку возле кровати. Девушка с отвращением взглянула на еду и молча отвернулась.
— Итак, — начал Патрик тоном укротителя диких зверей, — как ты себя чувствуешь?
— Как заключенная. — Николь приподняла голову и увидела, что Патрик подошел к окну, попросила: — Открой, пожалуйста. Думаю, глоток свежего воздуха мне не повредит.
— Тебе надо лежать спокойно, тогда быстрее поправишься. — Он переставил поднос на кровать, и Николь снова нахмурилась, глядя на еду. — Господи, какая же ты капризная пациентка.
В ответ она недовольно надула губы.
— Валяться в постели — это не для меня.
— Я бы очень удивился, если бы узнал, что тебе нравится проводить дни и ночи напролет, лежа в постели. Ладно-ладно, ешь. — Патрик сел в кресло и взял журнал со столика.
Николь не хотела, чтобы он обосновался в ее спальне надолго.
— Разве у тебя нет никаких дел в клубе? Или, может, ты сходишь посмотришь, как идет переделка ресторана?
— Это, по-твоему, самый тактичный способ выпроводить гостя?
Николь вздохнула. Она понимала, что ведет себя с Патриком непростительно грубо. В сложившейся непростой ситуации он выказывал себя только с лучшей стороны. Но Николь не хотела, чтобы он был хорошим. В этом-то и заключалась проблема.
— Извини. Я сегодня не в настроении, — произнесла она с виноватым видом и, неловко повернувшись в постели, свалила одну из подушек на пол.
Патрик поднял ее и отряхнул. Подкладывая подушку под спину Николь, он заметил, что девушка двигается более уверенно и уже не морщится от боли как прежде.
— Можно сказать, что я ничего и не заметил, если, конечно, не считать постоянных пререканий с твоей стороны.
— Неужели я такая плохая?
— Хуже некуда. Кстати, мне показалось, что тебе нравится временная передышка в работе. По-моему, ты даже наслаждаешься своим беспомощным положением.
— Ничего подобного, — рассердилась Николь. — Не люблю, когда вокруг меня суетятся и пичкают разными таблетками. — Она с недовольным видом заворочалась под одеялом, давая понять, что только Патрик мог так неудобно расположить подушки. — А еще не люблю, когда за мной ухаживает нерасторопная сиделка.
Патрик знал, что с Флоренс Найтингейл ему в медицинском искусстве не сравниться. Но поведение Николь выводило его из терпения. В конце концов он не святой и не сможет вечно держать себя в руках.
— Вообще-то я не оканчивал медицинские курсы. Наверное, у Мари получилось бы лучше, но ты сама запретила мне сообщать о том, что с тобой случилось.
— Давай не будет опять начинать ругаться.
— Я согласен. — И Патрик так многозначительно посмотрел на Николь, что та тут же воскликнула:
— Но я ведь уже извинилась!
— Трудно поверить в твою искренность.
— И все же придется. Чего ты еще хочешь от меня?
Патрик склонился над ней.
— Докажи, что это не просто слова.
У Николь бешено застучало в висках. Неужели он имеет в виду…
— Как?
Патрик поморщился. Если Николь до сих пор не поняла, что он не собирается набрасываться на нее, то, наверное, уже никогда не поймет. Впрочем, пусть думает, что хочет. Перед ним сейчас стояла задача поважнее: постараться как можно скорее поставить Николь на ноги в прямом, и переносном смысле.
Он указал на поднос с едой.
— Сначала поешь, а потом докажешь.
Николь не выносила, когда ей приказывали. Она поест, когда сама захочет. Во всяком случае, после того как этот несносный тип уберется из ее номера.
— Я не хочу…
Проклятье! Его не интересовало, хочет Николь есть или не хочет.
— А ты знаешь, что существует такое слово, как «надо»? — спросил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.
Николь упрямо сложила руки на груди.
— Я не голодна.
Патрик видел, что к ней вернулся прежний цвет лица и голос окреп. Но до полного выздоровления было еще далеко.
— Ты накануне почти ничего не ела. Месье Кордье сказал, что тебе необходимо набираться сил.
— Я прекрасно себя чувствую, — соврала она. По комнате разносил аромат кофе и свежих рогаликов. У Николь буквально слюнки текли. Но сейчас на карту была поставлена ее гордость. — Передай это своему эскулапу.
Патрик присел на кровать и взял чашку с кофе.
— Что ты собираешься делать? — забеспокоилась Николь.
— То, что мужчины делают во всем мире, — ухаживать за прелестной дамой. — Патрик поднес чашку ко рту Николь.
Она сцепила было зубы, но не удержалась и