Читать интересную книгу Все девушки любят бриллианты - Анна и Сергей Литвиновы

Потянулись минуты ожидания. У телефонной будки остановилась девушка. Она выразительно поглядывала на часы. Антон отворачивался от нее. В будке, нагретой осенним солнцем, стало душно. Девушка забарабанила монеткой по стеклу. Антон повернулся и сделал умоляющий жест. Наконец на том конце провода взяли со стола трубку.

– Это Антон? – спросил мужской голос.

– Да, – ответил Антон. Он ощутил иррациональный укол ревности.

– Шевцова просила тебе передать, что она не приедет.

– Не приедет? А в чем дело?

– Она заболела.

– Чем?

– Голова болит, – ухмыльнулся парень.

– Понятно, – протянул Антон и швырнул трубку на рычаг. Разозленный, он вылетел из телефонной будки. Шваркнул дверью и едва не сшиб ожидавшую студентку.

А в это время его невеста, закрывшись в туалетной кабинке, сотрясалась от жестоких приступов рвоты…

Вот так и сложилось: злость на нее, испортившую ему день рождения; коньяк и водка почти без закуски – плюс томительные, многообещающие, сексуальные глаза незнакомой девушки, которая оказалась напротив Антона за праздничным столом… Когда стемнело, он целовался с Лялькой у окна, отгородившись от остальных гостей шторой. От ее поцелуев бросало в дрожь. Он не мог дождаться, когда уйдут гости, и знал, что она останется с ним…

…Антон лежал распластанный на постели, судорожно сжимая ее плечи. Лялька трудилась над ним. «Нет, это невозможно, – думал он. – Она съест меня. – Волна наслаждения поднималась все выше. – Ну еще, еще чуть-чуть», – молил он про себя, кусая подушку и с дикой силой хватая ее за волосы. Лялька ласкала его ртом, языком, рукою. Он уже не мог терпеть сладостной боли и не соображал: что с ним происходит, где он. Откуда-то издалека доносился посторонний стук. Наконец его пронзила острая, самая сладкая боль. Хриплый рык вырвался из его груди. Антон вдруг понял, где находится. Он лежал навзничь на своей кровати. В дверь колотили.

Лялька проглотила, запила из бутылки. «Ну что ж ты, – прошептала она. – Открывай».

«Убью гада», – прорычал он и, не одеваясь, пошлепал к двери. Он вообразил, что это друзья пришли к нему за опохмелкой. Рывком отворил дверь в коридор.

На пороге стояла она.

– Прости меня, – сказала она заготовленную фразу и шагнула в комнату.

Тут она увидела в беспощадном свете уже наступившего дня все: сбитую постель, голого Антона с еще не успевшим опасть тюльпаном, обнаженную раскрасневшуюся Ляльку, которая сидела на постели и с интересом и превосходством смотрела на гостью.

– Ах вот оно как… – прошептала она.

Потом она – нет, не заплакала, не закричала – точным и мощным ударом заехала Антону по щеке. Удар был такой, что в голове его загудело. Что есть силы швырнула в стену перевязанную ленточкой коробку. Лялька в ужасе пригнулась. Девушка развернулась, шандарахнула дверью так, что отвалился кусок штукатурки, и побежала, рыдая, по коридору. Чтобы догнать ее, Антону надо было еще успеть одеться… Догонять он не стал…

«Какие же все мужики сволочи», – писала вечером в свой дневник Лялька.

«Вот это я влип», – тупо думал этим вечером Антон, напиваясь с друзьями.

А она ни о чем не думала. Она ревела в своей комнате, уткнувшись в подушку. В один момент обрушился весь созданный ею мир, в котором царил красивый, умный, стройный Антон. Летели к черту все ее планы красивой свадьбы, счастливой и спокойной жизни рядом с ним и ребеночком, маленьким человечком… Она рыдала, она ненавидела Антона, она жалела себя. Но не сомневалась в двух вещах: во-первых, Антон ее больше никогда не увидит. Никогда. И никогда она не сможет быть рядом с ним. Она предательства не прощает.

А во-вторых, ребенка она, несмотря ни на что, оставит. Да она и не может его не оставить. Доктор вчера сказал, что срок уже четыре месяца.

* * *

Рустам чувствовал свою вину и вел себя смирно, без обычного гонора. Он в десятый раз повторил:

– Ну уверен я был, что она поедет в Москву. И людей заготовил, все чики-чики. Сопроводили бы в лучшем виде. Кто ж знал, что она – в Стамбул…

– Ты, ты должен был знать, – жестко сказал Шляга.

Павел Ильич прервал их перепалку.

– Рустам, расскажите, – он намеренно обращался к нему на «вы», – каких людей все-таки удалось достать на Стамбул?

– Да выбор-то где! Какой такой выбор! За полчаса найти! Чтоб и в городе, и загранпаспорт был!

– Я дал вам полтора часа, – жестко сказал Павел Ильич. – Будьте добры, уточните. – Он был подчеркнуто вежлив.

– Ну – Завгар и Гымза. С этими ясно. А вот старший, Мелешин…

– Что? Что с ним?

– Начальник охраны мой. Десантник. Медведя завалит. Но…

– Что – «но»? Договаривайте!

– Он хочет сказать, что не уверен, будет ли тот мочить, – пришел на помощь к Рустаму Шлягун.

– Что ж ты таких ссыкунов себе в начальники-то охраны берешь? – возвысил голос Ильинский, непринужденно переходя на «ты». – А?!.

Крыть было нечем.

– Почему сам не поехал?

– Так ведь в городе дела… – стал оправдываться Рустам.

– Дела? Знаем твои дела. Быстро найди мне тех, кто сможет. Двоих, а лучше троих. С нормальными паспортами. Отправляй их в Стамбул. И ты с ними. Ясно?

Рустам осклабился.

– Утром есть рейс из Краснодара. Будут проблемы с билетами – звоните мне, решим… Время есть. Глаз с девки не спускать!..

Рустам и Шляга слушали его молча. Вот поэтому он, а не какой-нибудь Шляга здесь главный. Потому что он, Павел Ильич Ильинский, умел из самого критического положения найти выход. И выход этот был самым разумным.

Именно потому – а не из-за власти или из-за денег – слушали все его.

* * *Стамбул, 27 мая 1999 года

Пароход «Екатерина Вторая» подходил к Стамбулу.

Мелешин стоял на верхней палубе и с любопытством смотрел на прорисовывающиеся в дымке дома с разноцветными крышами.

Вот пароход вошел в пролив. Впереди маячил мост – точь-в-точь такой, как в Москве близ Парка Горького, только раз в сто больше.

Вот и он в первый раз выбрался за границу! Выбрался морем, как мечтал в детстве. Повезло ему в этот раз с работенкой. Когда Рустам осторожно показал ему «объект» – симпатичную испуганную блондинку, – Леха втайне обрадовался. И тому, что она молода и красива. И тому, что она, похоже, не должница и не стукачка. Судя по всему, просто курьер. Можно сказать, почти коллега.

Ну а раз коллега – ворон ворону глаз не выклюет.

* * *

Полпервого ночи Рустам вместе с двумя своими приспешниками выехал в Краснодар. Машин на трассе почти не было, и они неслись под двести, только шины визжали на крутых поворотах. Рустам сам сидел за рулем.

В отличие от прочей южнороссийской и столичной братвы, прочно усевшейся на неповоротливые американские семейные автомобили (джипы), он обожал спортивные машины. Ездил Рустам на антрацитно-черном «Корвете» 1996 года. Он купил бы себе и «Феррари» (средства позволяли), но счел, что это будет слишком вызывающе. На всем побережье был, говорят, всего один «Феррари» – у Евгения Кафельникова. Но ему такие понты гаишники и налоговики, наверно, прощают.

До краснодарского аэропорта они долетели за час.

Там их ждал неприятный сюрприз.

Чартерный рейс до Стамбула, назначенный на восемь утра, откладывался… на сутки! Как пояснил дежурный по аэропорту, с которым Рустам поговорил очень конкретно, не набрали достаточного количества пассажиров. «Челноков» нынче стало мало.

Рустам был взбешен.

Остаток ночи ушел, чтобы попытаться зафрахтовать самолет на Стамбул.

Однако подходящих самолетов в аэропорту не было.

Утренним рейсом Рустам с подручным вылетели в Москву.

Затем – переезд на таксере из Внукова в Шереметьево-2 и билеты на рейс «Туркиш айрлайнз», вылетающий из столицы в стамбульский аэропорт Ататюрк. Себе Рустам взял первый класс, подручные летели по обычному тарифу.

В аэропорту Ататюрк бандиты оказались точно по расписанию. В желудке у Рустама бултыхалось не менее полутора литров халявного спиртного.

В аэропорту им шлепнули марочку-визу. Рустам стал в очередь на паспортный контроль. Офицер взял его паспорт. Рустам изо всех сил таращил глаза после бессонной ночи, двух перелетов и трех бутылок «беленькой». «Айн момент», – сказал пограничник и стал изучать его паспорт. Смотрел он в него долго, хмурясь.

А еще через секунду Рустам ощутил, как на его запястьях щелкнули наручники.

* * *

«Сколько же здесь рыбы! – удивлялся Мелешин. – И кефаль, и камбала, и крабы! Вроде бы и море одно – Черное. Только у нас оно все какое-то мертвое, одни зеленухи. А тут – такое изобилие…»

Мелешин не спускал глаз с девушки. Та выглядела веселой и вполне отдохнувшей. Кажется, она и не подозревала о том, что кому-то поручено за ней следить. Девушка ступила на берег и замахала, подзывая таксиста. Она громко сказала водителю, садясь в машину: «Marmara, please».