Читать интересную книгу Пешки Хаоса - Брайан Крэйг

Баалберит не представлял себе, как такое могло быть. Несомненно, существо, родившееся в результате естественного отбора в мире, который мог показаться обычному человеку адом, должно быть приспособлено к окружающей среде ментально и физически, и местные условия должны казаться ему вполне нормальными, причиняя страдания лишь при выходе за какие-то опасные пределы. Даже если такое существо постоянно испытывает боль, как долго будет эта боль причинять страдания, прежде чем станет привычным аспектом существования именно в силу своего постоянства?

Увы, Око Ужаса было частью Империи Хаоса, а Хаос было бесполезно анализировать, опираясь на здравый смысл. Несомненно, существовали такие вопросы, понять которые было привилегией лишь Императора Человечества.

Баалберит подтолкнул Альпальяо коленом, чтобы священник подвинулся — что тот, дрожа от страха, и сделал, несмотря на то, что в камере было очень тесно. Баалберит присел рядом с псайкером и взял его за руку. Рука была вялой и охваченной лихорадочным жаром, но не потеряла чувствительность. Транс псайкера не делал его нечувствительным к физической боли — скорее наоборот. Даже воздух вокруг него начал потрескивать, словно тело псайкера окружала незримая пылающая аура. Когда Баалберит сжал его пальцы, псайкер немедленно ответил на это пожатие.

— Послушай, Дейр, — сказал Баалберит, подавляя ужас, перетекавший из руки псайкера в его руку. — Адские миры — лишь психодрама. Завораживающий спектакль скверны на грани измерений, созданный, чтобы отвлечь чистых разумом и сердцем. Тебе не нужно смотреть на них, и не нужно сосредотачивать на них взгляд, если все же случайно их увидишь. Смотри за их пределы. Не важно, как демонопоклонники называют своих незаконных псайкеров, ты единственный Сновидец на Сигматусе, которого можно по праву назвать Сновидцем Мудрости, и ты должен использовать свою мудрость. Если часть флота поблизости, ты должен найти корабли — и если ты нашел их, то должен установить контакт с теми, кто ведет их. Мы должны знать, известно ли им о нашем бедственном положении — и если нет, мы должны им сообщить.

Баалберит не был уверен, что его слова смогут пробить барьеры, воздвигнутые между сознанием псайкера в трансе и реальным миром, но знал, что не будет вреда, если он скажет их вслух. Он чувствовал, что эти слова пойдут во благо, даже если не будут услышаны человеком, чей разум дрейфовал между измерениями, преследуемый видениями адских миров.

Возможно, слова все-таки были услышаны, потому что глаза, двигавшиеся за закрытыми веками, больше не вращались столь лихорадочно, и пот, лившийся с лица псайкера, больше не выделялся в таком количестве. Действительно, псайкер в трансе, казалось, пытался плотнее закрыть глаза, зажмуривая их словно чтобы сосредоточиться. Он явно был в сознании, все его тело, казалось, было охвачено странной активностью. По стенам камеры словно текли слезы, лились они и по лицу Карро Альпальяо, но слезы священника были розовыми.

— Он пытается, — прошептал Баалберит своему пораженному спутнику. — Молитесь, чтобы ему удалось.

— Я молюсь, — произнес священник сквозь стиснутые зубы.

Губы псайкера начали шевелиться, словно он пытался что-то сказать, но слова не были слышны, и Баалберит не мог прочитать их по судорожным движениям губ.

— Громче, Дейр, — прошептал он. — Громче или точнее.

Ужас, исходивший от псайкера, был теперь другим: менее выраженным и жестоким. Казалось бы, он должен был стать менее напряженным, но это было не так.

Баалбериту пришлось приложить больше ментальных усилий, чтобы подавить панику, овладевавшую им. Он ощущал, что сосуды, питающие сердце, казалось, пытались завязаться в запутанные узлы.

Псайкеры Сигматуса в трансе часто не были способны произносить звуки, и те, кто пользовался их даром, должны были уметь хорошо читать по губам. К сожалению, псайкеры не могли четко выразить свои слова, и даже самые опытные чтецы по губам часто передавали искаженные версии того, что они пытались сказать. Баалберит не знал, сталкиваются ли псайкеры в других мирах с той же проблемой, или это какие-то особенности местных условий.

Постепенно движения губ Ажао стали более спокойными и четкими.

— Сигматус, — прочел Баалберит, прислушиваясь к шепоту псайкера. — Отрезаны… ассимиляции… война продолжается… возможность очищения… опасность… высадка возможна… держится…опасность… баланс… опасность… Он прорвался, Карро! Он прорвался. Скажи им, Дейр. Пусть они услышат тебя. Скажи им, что нам нужна помощь. Скажи, что мир отчаянно нуждается в их помощи, но все можно исправить, если нам поможет их огневая мощь и духовное руководство. Скажи, что нам нужны подкрепления: космодесантники, инквизиторы. Скажи им, что эхо Империума, еще оставшееся здесь, заслуживает помощи и спасения! Пусть они услышат! Пусть увидят! Если они будут действовать быстро, здесь еще можно будет одержать победу.

Баалберит не знал, слышит ли его Ажао и сможет ли он последовать указаниям инквизитора, но ему нужна была надежда так же, как нужна была вера. Он был окружен врагами, в число которых входили и те, кто должен был стать его ближайшими помощниками. Ему нужны были подкрепления, чтобы помочь его инквизиторам и священникам в борьбе против Орлока Мелькарта, так же, как нужны были подкрепления Фульбре в войне с колдунами Гульзакандры. И больше всего ему нужна была надежда, что эти подкрепления придут, и что они придут вовремя.

Губы Дейра Ажао снова двигались, но теперь они не пытались произносить слова. Теперь они выражали боль и мучительное страдание. Из закрытых глаз псайкера потекли кровавые слезы, и дрожь, сотрясавшая его тело, перешла в настоящие судороги.

— Он уже за гранью, — сказал Альпальяо, отчаянно пытаясь вытереть лицо страшно трясущейся рукой. — Он погибает. Мы должны вывести его.

— Нет, он же сейчас так близко, — произнес Баалберит сквозь сжатые зубы.

Стены камеры лихорадочно задрожали, покрываясь буйством красок, которое никогда не смог бы выдумать человек — но, увы, в этих красках ничего нельзя было прочитать.

В любом случае, Баалберит знал, что эти попытки — все, что могут сделать он и священник. К наркотику туземцев не было антидота, и транс псайкера не был таким состоянием, из которого можно вывести просто так. Ажао оказался в ловушке, пленником своей странной природы. Если он падал все глубже в бездну своих видений, лишь он один мог остановить это падение. Его внутренняя мудрость была единственным средством спасения, которое позволило бы ему обрести крылья и взлететь из бездны, или стать невесомым и воспарить.

Но рука, которую держал Баалберит, теперь вцеплялась в его руку, сжимая ее с силой отчаяния.

— Давай же, Дейр, — сказал Баалберит. — Возьми ситуацию под контроль. Ты должен…

К несчастью, видимо, это был тот случай, когда Сновидец, хотя и мудрый, не был достаточно опытен, чтобы управлять своим видением. Возможно, думал Баалберит, за еще одну тысячу лет господства Империума над галактикой появятся новые поколения псайкеров — более чистые и искусные, чем все, что способна произвести скверна Хаоса, но это время еще не пришло.

Кровавые слезы продолжали литься, и теперь было ясно, что глаза, вращавшиеся за зажмуренными веками, смотрят на некий ад — вероятно, ад куда более страшный, чем мир, охваченный огнем или море кипящей крови.

Кожа псайкера всегда была необычно бледной, даже для чистокровного потомка иммигрантов, но теперь она была белой как бумага. Следы кровавых слез были похожи на строки красных чернил, описывающих историю цивилизации Сигматуса на давно забытом языке, более старом, чем сам мир.

Теперь приоритеты Баалберита изменились. Крепко сжав руку псайкера, он начал шептать ему в ухо новые приказы, гораздо более простые.

— Не умирай, — приказал он. — Держись. Не умирай. Живи, чтобы попытаться в другой раз. Не умирай. Попытайся уснуть. Не умирай. Закрой глаза и уши своего разума от соблазнов врага. Возвращайся. И самое главное, не умирай!

Он мог лишь надеяться, что этого будет достаточно.

Завтра будет другой раз — и завтра, возможно, будет не слишком поздно добиться спасения, хотя бы для себя, если не для родного мира. Отчаянные времена требуют отчаянных мер, а Раган Баалберит слишком хорошо знал, что значит отчаяние.

Глава 9

СНАЧАЛА под грузовиком было очень темно. Мгновенно включились полдюжины фар и прожекторов, их лучи начали обшаривать окружающую пруд густую растительность, но от этого темнота, в которой прятались Дафан и Гицилла, стала лишь еще темнее. Дафан не видел лица Гициллы, но был уверен, что она как минимум наполовину в трансе. Она не была неподвижна, но ее движения были судорожными и нескоординированными; она не пыталась перейти в положение, из которого могла бы лучше видеть, что происходит.