И вот сижу я застолбенелая. Вижу, слышу все, но пошевелиться не могу, и покой на душе такой, какой редко бывает.
Подготовив все для вызова духа, бабушка встала левой ногой на рогатину и стала читать заговор. То, что я увидела, нельзя передать словами. Сумерки, которые разбивал свет костра, вокруг порхают ночные мотыльки, слетевшиеся на огонь, шелест деревьев и плеск воды. Бабушка, в балахоне, босая, с распущенной косой, двигалась по кругу, продолжая произносить слова заклинания. Я все видела и примечала. Помню, прошло тогда много времени, я было уже решила, что вызов не удался, и стала думать о молоке и о пряниках, которые были у бабушки для помин. Если помните, я объясняла, что после каждой работы делают помин: едят особое поминальное угощение, поминая все плохое и стараясь закрепить работу.
И вдруг вижу, из осинника кто-то выходит и приближается к нашему кругу. Бабушка задала ему три вопроса (простите, нельзя их называть) и отпустила. Потом залила водой, в которой варила венки, костер. Мы поели и стали собираться домой. «Баб, – решилась я все же спросить, – кто это был?» «Это? Костя Безродный», – ответила она.
Я сама не была у него на похоронах, но в деревне и в школе говорили, что нашли его убитым и изувеченным. Родителей у него не было, тетка за полгода перед его гибелью умерла. Костя был из тех, кто всему был рад. Его так и называли – Чурачок. Не дурачок, а вроде как ласково – Чурачок. Видно, кто-то решил, что ему тетка добра много оставила. Убили с пытками, отняли у него душу за барахло. Видно, бабушка ждала ночи под Троицу, чтобы узнать, что произошло и кто виноват. (Нас с ней в деревне на тот момент не было: уезжали мы с ней на три месяца.)
Шли мы назад, а она мне и говорит: «А чего ты дома есть не стала, а когда я начала работать, про еду думала? Не про пряники нужно думать, когда учу, а про дело». Вижу – сердится, считала мои мысли. И я, чтобы загладить вину, стала спрашивать – вроде небезразлична мне работа. А она любила, когда я проявляла любознательность.
– Баб, что ты с ним сделаешь, с тем, кто убил Костю?
– Не с ним, а с ними. Посмотрю в душу, есть ли раскаяние, а там решу.
И решила.
Раньше заговор-оберег от «убивцев», как бабушка называла таких нелюдей, назывался «Чтобы душу не увели», то есть насильно не забрали, не убили. Читают его в последний день любого месяца, называя имена всех тех людей, которых желаете защитить. Слова обережного заговора такие:
Сталь ты крепкая, затупись,
Веревка ссученная, перервись,
Камень, от руки отвались,
Богородица, заступись,
Кто придет за душой, отступись.
Надеваю я кандалы святые,
Остры ножи, будьте тупые.
Захлестни, Матерь Божья, им ноженьки,
Заступись и помилуй нас, Боженька.
Господи Вседержитель мой,
В самый тяжкий час Ты побудь со мной.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Господи, сохрани и оборони
Твоих рабов (имена). Аминь.
Снял с себя пиджак и надел на покойника
Помню, рассказали мне такую историю. Одного парня позвали зимой на похороны. Стоя у гроба, он услышал, как старые люди шептались, что негоже зимой в одной рубашке хоронить. Тогда парень этот снял с себя пиджак и надел на покойника. Его жена мне рассказала, что как только ее сердобольный муж вернулся с похорон, то тут же слег. Ночью он спал тяжело, кричал, скрипел зубами. А утром сказал: «Лена, я на днях умру». Действительно, на девятый день, когда справляли помины, тот парень умер от кровоизлияния в мозг.
Пожалуйста, запомните, что свою одежду ни в коем случае нельзя надевать на покойника.
Если же подобное все-таки произошло, то постарайтесь как можно скорее исправить ошибку, пока еще не слишком поздно. Вы должны успеть провести обряд не позднее чем через девять дней со дня похорон.
Нужно прийти первым (лучше всего в пять часов утра) на кладбище – кроме вас, людей там быть не должно, – встать у ворот лицом к кладбищу и очень громко крикнуть:
Кто спит в моей вещи, тот меня не заспит.
(Имя покойника) тебе в этом городе лежать,
А мне за твоим городом стоять. Аминь.
Если человек надувал лягушку через соломинку
Помню, обратился ко мне за помощью парень, который развлекался тем, что надувал лягушек через соломинку. Не побоялся он это сделать на Ивана Купалу. Вот что он мне рассказал:
...
«Мне было четырнадцать лет, молодежь в нашем поселке отмечала день Ивана Купалы в роще, где жгли костры, прыгали через огонь, танцевали под магнитофон. Тот, кто помладше, пил пиво, ребята постарше – вино. Одним словом, вытворяли что хотели. Сейчас мне двадцать один год, и я уже многое понял, но когда тебе четырнадцать лет, всегда хочется чем-нибудь отличиться, чтобы обратили внимание девчата и решили, что ты особенный. На глаза мне случайно попалась лягушка. Не знаю сам почему, но в голову пришла мысль, что ее надо надуть и бросить в костер. Смеясь, я сказал, что брошу в костер живую бомбу, думая, что она должна лопнуть и издать громкий звук. Я так жалею о том дне, но ничего теперь не вернуть. Надул я лягушку, вокруг стояли ребята, подзадоривали, смеялись. Было весело. Я почувствовал себя душой компании и дурачился еще больше. На самом деле мне быстро стало жалко лягушку. Бедное существо со страшно выпученными глазами слабо дергалось в моих руках. К тому же во мне нарастал леденящий ужас, сам не знаю почему. Но остановиться я уже не мог, ведь все от меня ждали продолжения спектакля. В конце концов лягушка была брошена в костер. Взрыва, естественно, не было. Раздался чуть слышный хлопок – и все. О происшествии все быстро забыли и переключились на другие развлечения, мне же стало очень плохо. Я стоял за деревьями, держался за горло и задыхался. Я все время чувствовал запах лягушки, как будто до сих пор ее надуваю. Ощущал холодок ее тельца. Все время вспоминал ее выпученные глаза и видел в них свое отражение. Меня стошнило. Я попробовал покурить, чтобы перебить лягушачий запах, но поперхнулся дымом и очень долго кашлял. Потом тело мое покрылось липким потом, у меня закружилась голова и появилось ощущение, будто меня кто-то тянет к костру. Я подошел и стал вглядываться в головешки, хорошее настроение пропало, и на его место пришло ощущение надвигающейся беды. На другой день я снова почувствовал себя нормально и быстро забыл об этой истории.
Прошло полгода, и мне поставили диагноз – астма. Я стал страшно задыхаться. Дошло дело до инвалидности. Я резко набрал вес, глаза у меня стали навыкате. Однажды мы с матерью поехали в город, мать пошла в церковь, а я сидел за оградой. Без конца ко мне приставали нищие, в том числе и беженцы с детьми, и я давал им какую-то мелочь. Я сидел в тени, и вот ко мне подошла старуха, поставила сумки и села на поребрик, как и я. Я полез за деньгами, думая, что она тоже будет просить, как все. А она сказала:
– Тебя жаба скоро задавит. Зачем ты ее надувал, а?
– Откуда вы знаете про это?
– Я знаю, потому как Бог даровал мне знание.
– Может быть, вы меня вылечите? Я с вам рассчитаюсь.
– Во-первых, за лечение этой болезни мы деньги не берем. Во-вторых, лично я тебе не помогу – слаба уже я. Дам я тебе адрес матушки Натальи, но зайди к ней в четный день, иначе она тебя не примет. Торопись лечиться, это тебе не дутых жаб жечь, скоро поздно будет. И еще передай матушке Наталье, что Серафима Черная отхаживает свое до первого снега. Ведь мне завтра девяносто стукнет. Вот так. Пусть матушка Наталья “за упокой” делает для меня. Ее дело надежное. Передай, что спокойно ухожу. Плохим словом люди не вспомнят. Не опозорила я чести мастеров».
Молодой человек обратился ко мне вовремя, и я с Божьей помощью помогла ему.
Существует много заговоров и заклинаний от этой беды. Я научу вас самому простому и доступному. Найдите лягушку, посадите ее в банку с водой и сорок раз подряд прочитайте над ней особый заговор.
Затем лягушку выпустите на свободу, а водой из банки вымойте больному ноги. Проводят обряд в четный день и фазу луны во время этого лечения не учитывают.
Должна сразу предупредить, что мастер, который лечит такой недуг, потом сам долго и сильно болеет, так как лечение это не простое.
Заговорные слова следующие:
– Жаба, ты где была, где спала,
Воду пила?
– Пила.
– С раба Божьего (имя) забрала?
– Забрала.
Вода к воде, жаба не к беде.
Царь водяной, земляной,
Царь, да пустой.
Аминь. Аминь. Аминь.
Обман в наследстве
Тамара (имя изменено) пришла ко мне в слезах. Вот что она рассказала: