Башня выпала в обратной позиции, и это означало для Люгера самое худшее – обстоятельства, которые не могут быть изменены.
Колесница в прямой позиции предвещала дальнее странствие, изрядно омраченное соседством перевернутой Луны.
Суд сам по себе подталкивал к действию, но находился в безнадежном положении по отношению к картам Выбора и Силы.
Воля выпала в прямой позиции, но была угнетена расположившимся выше Роком.
Последний удар тающим как дым надеждам Люгера нанес Висельник в обратной позиции, который отлег в символическое место близкого будущего и означал тщету всех усилий.
Все второстепенные составляющие Оракула были более или менее утешительны в частностях, но не противоречили главным…
Стервятник долго всматривался в магические карты из Круах-Ан-Сиура, дожидаясь чудесного и жутковатого момента, когда изображения на них оживали. Иногда происходила перемена карт. Это означало высшую ступень деятельности Оракула и случалось очень редко. До сих пор Стервятник отказывался от его услуг на этой пугающей ступени, отступая перед ужасом известного и неотвратимого будущего, но сейчас ему было нечего терять.
Маг и Колесо Судьбы остались неподвижными, зато Висельник ухмыльнулся и подмигнул Люгеру, дергая ногой.
Колесница исчезла за границей карты, а вместо нее на потемневшем четырехугольнике зажглась Звезда, осветив под собой обнаженную деву.
Отшельник хмуро бродил по кругу.
Сверкающая Луна металась по небосводу в багровой дымке, а Башня угрожающе наклонилась; из ее бойниц посыпалась черная пыль. Приглядевшись, Люгер понял, что каждая пылинка была исчезающе маленьким человечком…
Как завороженный рассматривал он проявления волшебной жизни Оракула, пока взгляд его не остановился на Влюбленных. Вместо двух веселых молодых людей он увидел на чернеющем поле карты два скелета, которые держались за руки.
На некоторое время Люгер остолбенел от ужаса, а потом быстрым движением смешал карты.
* * *
Усталость свалила его с ног лишь под утро.
И было ему видение, похожее на сон, или приснился сон, похожий на видение: звезда, изливавшая во мрак свои кровавые лучи, звезда, томящаяся в заточении, ядовитый и манящий цветок, который он хотел вырвать из невещественной и неощутимой тюрьмы…
Звезда была прекрасна в своем умирании. Но ее освобождение означало гибель целого мира, и Люгер испытал непереносимую боль, потому что Сегейла и зловещий талисман безраздельно завладели его душой…
Звезда Ада сочилась пылающей кровью, и Стервятнику приснилась его собственная бледная рука, протянувшаяся к древнему запретному талисману. Ладонь сомкнулась, но Звезда продолжала кровоточить, и багровый туман истекал сквозь пальцы…
А потом кончился мир и наступил Хаос, в котором уже не было ни Глана, ни Стервятника, ни Сегейлы…
Глава двенадцатая
ОСКВЕРНЕННАЯ МОГИЛА
Проснувшись поздним утром, Люгер стал собираться в дорогу.
В сумрачной комнате с зашторенными окнами он принял решение, столь же простое, сколь и чреватое новыми опасностями. Одних предчувствий и неясных намеков ему оказалось мало – он хотел найти неопровержимые доказательства того, что подземелье Фруат-Гойма и магистр Глан существовали на самом деле, а исчезновение Сегейлы не было кошмаром или игрой его больного воображения. Он решил снова посетить городское кладбище Элизенвара.
На этот раз Газеус, душераздирающе подвывая, бегал за ним следом, пока Слот окриками не загнал его в дом и не запер в одной из комнат. Слуги старались не попадаться хозяину на глаза. Тайви остался мирно пастись на лугу, а Люгер отправился в город пешком.
Он оделся как горожанин среднего сословия и не взял с собой меч, но другие смертоносные игрушки были при нем. Он рассчитывал засветло попасть в Элизенвар и, если все окончится благополучно, заночевать у Люрта Гагиуса, одного из своих приятелей, которому в какой-то степени доверял.
Слот не смог объяснить бы, почему остановил свой выбор именно на Гагиусе. Во-первых, тот был ему кое-чем обязан. Во-вторых, Люгер нуждался в обществе равных себе. Кроме того, советник Гагиус принимал участие в торговых сделках с Адолой, и Слот собирался выудить из него некоторые сведения об ордене Святого Шуремии и роли этого ордена в делах обоих королевств.
Немаловажным обстоятельством являлось и то, что образ жизни Люрта, весьма солидного, богатого и недавно женившегося мужчины, представлял собой полную противоположность образу жизни Стервятника, и Люгер был совсем не против при случае расслабиться в уютном, благополучном и безопасном убежище, которым казался ему дом Гагиуса.
* * *
Сказывалась накопившаяся усталость, и, преодолев ограду кладбища, Люгер внезапно почувствовал себя совершенно разбитым…
День клонился к вечеру; покрасневшее солнце низко висело над горизонтом, и деревья отбрасывали длинные изломанные тени. Тучи, появившиеся на востоке, обещали ветреную и дождливую ночь. Слот понял, что должен поспешить, если не хочет промокнуть до нитки.
Стараясь не попадаться на глаза редким в эту пору посетителям кладбища, Стервятник нашел аллею, в которой впервые увидел Шаркада, и отсюда отправился на поиски усыпальницы Гадамеса.
Как выяснилось, Люгер прекрасно запомнил расположение склепов, надгробий и могил, а петляющая дорога к праху Гадамеса отпечаталась в его памяти в мельчайших подробностях, несмотря на то что он прошел по ней ночью.
Темная куполообразная крыша усыпальницы показалась среди кладбищенского окружения словно серый пузырь, вздувшийся на изрытой могилами земле. Притаившись в глубокой тени, Люгер некоторое время прислушивался и осматривался по сторонам, но не заметил ничего подозрительного. Кладбище было погружено в безмолвие, нарушаемое только пением птиц и первыми тревожными порывами восточного ветра.
Люгер подошел поближе к усыпальнице и остановился в недоумении. Над хорошо знакомой ему низкой дверью, в темном камне была выбита надпись «Цумис» и не было заметно никаких следов недавней реконструкции склепа…
Стервятник долго рассматривал нетронутые стыки камней; сами камни, омытые дождями, выглаженные ветром и временем; буквы, углубленные в их поверхность и затянутые смягчающей грани губкой зеленого мха…
Не оставалось никаких сомнений в том, что именно здесь побывал Люгер двадцать дней тому назад, так же как не оставалось сомнений в том, что этот склеп действительно принадлежит роду Цумисов.
* * *
С бесконечными предосторожностями Стервятник приблизился к обитой металлом двери и потянул ее на себя. На этот раз он не заметил голубого свечения, а дверь легко поддалась и открылась почти без скрипа. Слот вдохнул холодный сырой воздух склепа. Теперь уже ничто не могло бы заставить его войти в усыпальницу, и он лишь заглянул из-за двери в ее сумеречное чрево.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});