Читать интересную книгу Оно. Том 2. Воссоединение - Стивен Кинг

Бенджамин Хэнском 9 июля 1958

И на формуляре, и по всему заднему форзацу, и по всем страницам кто-то проштамповал жирными красными чернилами, которые выглядели как кровь, одно слово: «УНИЧТОЖИТЬ».

– Боже мой, – прошептал Бен. Не знал, что еще сказать; слово это целиком и полностью характеризовало сложившуюся ситуацию. – Боже мой, боже мой.

Он стоял под лучами солнца, внезапно задавшись вопросом, а с чем же пришлось столкнуться остальным.

2

Эдди Каспбрэк ловит мяч

Эдди вышел из автобуса на углу Канзас-стрит и Коссат-лейн. Последняя четверть мили спускалась вниз по холму, прежде чем закончиться тупиком – обрывалась крутым склоном, скатывающимся в Пустошь. Эдди не имел ни малейшего понятия, почему решил выйти из автобуса именно здесь; Коссат-лейн ничего для него не значила, в этой части Канзас-стрит никто из его знакомых не жил. Но вроде бы он ступил на тротуар в нужном месте. Это все, что он знал, а ничего другого ему на тот момент и не требовалось. Беверли вышла еще раньше, небрежно взмахнув рукой, на одной из остановок Нижней Главной улицы. Майк на автомобиле уехал к библиотеке.

И теперь, наблюдая, как маленький и какой-то нелепый автобус «Мерседес» уезжает все дальше и дальше от остановки, Эдди задался вопросом, а что же он все-таки тут делает, стоя на занюханном перекрестке занюханного городка в пятистах милях от Майры, которая, несомненно, тревожится до слез, не зная, что с ним. В это самое мгновение у него вдруг закружилась голова, он коснулся кармана пиджака, вспомнил, что оставил драмамин в номере отеля вместе со всеми прочими лекарствами. Аспирин, впрочем, был при нем. Он не выходил из дома без аспирина, точно так же, как не выходил без штанов. Эдди всухую проглотил две таблетки и зашагал по Канзас-стрит, думая, что может пойти в публичную библиотеку или хотя бы повернуть на Костелло-авеню. Небо начало проясняться, и у Эдди даже мелькнула мысль дошагать до Западного Бродвея, полюбоваться тамошними старинными викторианскими особняками, которые высились только в двух действительно красивых жилых кварталах Дерри. Подростком он иной раз так и поступал – просто проходил по Западному Бродвею, как бы по делу, вроде бы направляясь куда-то еще. Неподалеку от угла Уитчем-стрит и Западного Бродвея стоял дом Мюллеров, из красного кирпича, с башенками по углам, за зеленой изгородью. Мюллеры держали садовника, который всегда подозрительно смотрел на Эдди, пока тот проходил мимо.

Помнил Эдди и дом Боуи, через четыре дома от Мюллеров, по той же стороне. Он полагал, что это одна из причин, по которым Грета Боуи и Салли Мюллер были такими закадычными подружками в начальной школе. С зеленой крышей, тоже с башенками, но не с квадратным верхом, как у Мюллеров, а с забавными конусами, которые казались Эдди шутовскими колпаками. Летом на боковой лужайке всегда стояла садовая мебель: стол под большим желтым зонтом, плетеные кресла, меж двух деревьев висел гамак. И за домом всегда играли в крокет. Эдди это знал, хотя его никогда не приглашали в дом Греты, чтобы сыграть в крокет. Шагая по Западному Бродвею (будто куда-то направляясь), Эдди иногда слышал звуки ударов по шару, смех, стоны, когда чей-то шар «отлетал в сторону». Однажды даже увидел Грету, со стаканом лимонада в одной руке и крокетным молотком в другой, стройную и неописуемо красивую (даже обожженные солнцем плечи казались неописуемо красивыми тогда девятилетнему Эдди Каспбрэку), идущую за своим шаром, который «отлетел в сторону» – после удара отрикошетил от дерева, и Грета появилась в поле зрения Эдди.

Он даже немного влюбился в нее в тот день – в сверкающие светлые волосы, падающие на плечи ее платья-шортов небесно-синего цвета. Грета огляделась, и на мгновение он подумал, что она его увидела, но оказалось, что нет: когда он нерешительно вскинул руку в приветствии, она не помахала в ответ, а только ударила по шару и побежала следом за дом. Эдди зашагал дальше, не обижаясь на оставшееся без ответа приветствие (он искренне верил, что она его не заметила) или на то, что она никогда не приглашала его поучаствовать в субботней игре в крокет: с какой стати такой красотке, как Грета Боуи, приглашать такого мальчишку, как он? Узкогрудого, астматика, с лицом, похожим на морду утонувшей водяной крысы.

«Да, – думал Эдди, бесцельно шагая по Канзас-стрит, – надо бы мне пойти на Западный Бродвей, вновь глянуть на все эти дома… Мюллеров, Боуи, доктора Хоула, Трекеров…»

Тут его мысли резко оборвались, потому что (помяни черта – вмиг явится) он стоял перед гаражом для грузовиков братьев Трекеров.

– Все еще здесь, – вырвалось у Эдди, и он рассмеялся. – Сукин кот!

Дом на Западном Бродвее, принадлежавший братьям Филу и Тони Трекерам, убежденным холостякам, был, пожалуй, самым красивым из всех особняков на этой улице: белоснежный, с зелеными лужайками, большими клумбами (разумеется, изящно вписанными в ландшафт), которые цвели всю весну и лето. Подъездную дорожку каждую осень заливали гудроном, поэтому она всегда оставалась черной, как темное зеркало, зеленая черепица на многочисленных скатах крыши цветом почти не отличалась от травы лужайки, и люди иногда останавливались, чтобы сфотографировать сводчатые окна, старинные и запоминающиеся.

«Любые двое мужчин, которые поддерживают дом в таком идеальном состоянии, должны быть гомиками», – однажды раздраженно бросила мать Эдди, но он не решился обратиться к ней за разъяснениями.

Гараж для грузовиков являл собой полную противоположность особняку Трекеров на Западном Бродвее. Низкое здание сложили из кирпичей, которые уже крошились от старости, а у земли из темно-красных стали черными, как сажа. Окна покрывал слой грязи, за исключением маленького круглого оконца в кабинете диспетчера. Это стекло поддерживалось в идеальной чистоте детьми, которые приходили сюда и до Эдди, и после него, потому что над столом диспетчера висел календарь «Плейбоя». Никто из парней не проходил на площадку за гаражом, где играли в бейсбол, не остановившись, чтобы протереть стекло бейсбольной перчаткой и взглянуть на девушку месяца.

Гараж с трех сторон окружала площадка укатанного гравия. Трейлеры, предназначенные для поездок на большие расстояния («Джимми-Питы», «Кентуорты», «Рио»), все с надписями на бортах «ТРЕКЕР БРАЗЕРС. ДЕРРИ НЬЮТОН ПРОВИДЕНС ХАРТФОРД НЬЮ-ЙОРК», иногда стояли там в беспорядочном изобилии. Случалось, собранные, иной раз – кабины и кузова по отдельности, застыв на колесах или стойках.

Братья старались не заставлять грузовиками площадку за гаражом, потому что были заядлыми бейсбольными болельщиками и хотели, чтобы дети приходили сюда играть. Фил Трекер сам водил трейлер, так что мальчишки сталкивались с ним редко. Но Тони Трекер, мужчина со здоровенными бицепсами и внушительным пузом, вел бухгалтерию и занимался счетами, поэтому Эдди (сам он никогда не играл – мать убила бы его, если б услышала, что он играет в бейсбол, бегает, глотает пыль, столь вредную для его слабых легких, рискуя сломать ногу, получить сотрясение мозга или бог знает что еще) частенько его видел. Он был неотъемлемой деталью летнего антуража, его голос казался Эдди таким же атрибутом игры, как позднее – голос Мэла Аллена 33: Тони Трекер, огромный, но при этом напоминающий призрак, в белой рубашке, мерцавшей, когда спускались летние сумерки, а светлячки начинали вить в воздухе кружево огоньков, кричащий: «Ты должен успеть встать под этот мя-ач, Рыжий, прежде чем сможешь его поймать!.. Не отрывай глаз от мя-ача, Полпинты! Ты не сможешь ударить по этой чертовой хреновине, если не будешь на нее смотреть!.. Скользи, Копыто! Ты въедешь кедами в лицо второго бейсмена, он никогда не сможет осалить тебя!»

Эдди помнил, что Трекер никого не звал по именам. Только – эй, Рыжий, эй, Блонди, эй, Очкарик, эй, Полпинты. И никогда не говорил «мяч», только «мя-ач». И биту Тони Трекер всегда называл ясеневым черенком: «Тебе никогда не ударить по этому мя-ачу, Подкова, если ты не будешь как следует замахиваться ясеневым черенком».

Улыбаясь, Эдди подошел чуть ближе… и тут же улыбка увяла. Длинное кирпичное здание, в котором обрабатывались заявки, где ремонтировались грузовики и хранился груз (только на короткие сроки), стояло темное и молчаливое. Сквозь гравий проросла трава. Никаких грузовиков на боковых площадках, только один ржавый остов кузова.

Подойдя еще ближе, Эдди увидел в одном из окон табличку с надписью «ПРОДАЕТСЯ».

«Трекеры вышли из игры», – подумал Эдди и удивился печали, которую вызвала эта мысль… словно кто-то умер. Он порадовался, что не дошел до Западного Бродвея. Если компания «Трекер бразерс» могла прекратить существование – «Трекер бразерс», которая, казалось, будет всегда, – что могло случиться с улицей, по которой он так любил гулять мальчишкой? Эдди вдруг понял, что не хочет этого знать. Не хочет увидеть Грету Боуи с сединой в волосах, с располневшими бедрами и задом, что происходит с теми, кто много сидит, много ест и много пьет; так лучше – безопаснее – держаться подальше.