купцов бывали в Гавани. Дело в том, что в последние годы в Столице были рады любому судну, пробравшемуся в порт через английскую блокаду, и не слишком внимательно проверяли, откуда привезён груз и есть ли на него все документы. Но вернёмся к трактиру. Сама народная власть ничего не могла поделать с этим заведением. Совет Секции Гавани несколько раз издавал постановления о закрытии «Старого моряка», но тот каким-то образом каждый раз вскоре открывался снова. Даже его название оставалось прежним, вопреки Указу Бюро о патриотических вывесках. Двери «Старого моряка» были открыты всю ночь в нарушение другого декрета народной власти, о рабочем времени. Видно, и тут были замешаны какие-то враги! Но Фабио выбирать уже не приходилось. По крайней мере, здесь-то уж точно нельзя было встретить сторонников ни одного из тех друзей народа, от которых Фабио бегал целый день.
Трактир был почти пуст. Фабио прошёл между столами прямо к двери на кухню. Ему навстречу, вытирая волосатые руки о клетчатый передник на огромном пузе, вышел сам Папаша Гро. После того, как Трёх Толстяков отправили в Табакерку, Папаша Гро стал самым толстым человеком в Столице. Он мигом оглядел Фабио с ног до головы своими маленькими глазками, тонущими в складках щёк.
— Чего надо? — спросил он сиплым голосом.
— Поесть и ещё кой-чего, — ответил Фабио, и честно добавил:
— Только у меня денег нет.
— Не подаём, — буркнул Папаша.
— А за это? — Фабио показал портфель.
Гро только покачал головой и хотел вернуться на кухню.
— Погоди! — воскликнул Фабио. Он вынул из кармана тётушкину бонбоньерку и открыл её. Папаша Гро скривился, как будто раскусил гнилой орех, и процедил:
— Малый, ты, видать, не с Гавани. У нас сегодня пушками все докторские столбы разнесло. Глазки на земле валяются. Их уже и крысы не жрут.
У Фабио осталось последнее средство. Он осторожно выудил из-за пазухи маленький бумажный свёрток, который нашёлся на дне портфеля. Он отогнул краешек бумаги мизинцем левой руки и вытряс что-то маленькое в правую ладонь.
— И такие? — спросил Фабио, и раскрыл ладонь прямо перед лицом трактирщика.
Глазки Папаши съехались к самому носу. Он два раза громко икнул. Он протянул толстый, как сарделька, палец. Палец тихонько потрогал лежащий на ладони Фабио чёрный шарик с белыми точками, и правда похожий на глаз какой-нибудь уродливой глубоководной рыбы. Фабио на всякий случай сделал шаг назад.
— Достались мне случайно, никто не видел. Мне они ни к чему, — негромко сообщил он Папаше, — могу все отдать за жратву, одежду и спички.
Папаша Гро бросил быстрый взгляд за спину Фабио, на прочих посетителей трактира. Затем он повернулся и очень быстро исчез в тёмных недрах кухни. Зазвенела упавшая сковорода. Через два мгновения Папаша снова возник перед дверью, уже с мешком в руках. Мешок он протянул Фабио.
— Хлеб, колбаса, рыба, сыр, вино, куртка, штаны, спички, — прошипел Гро и вытянул вперёд левую руку. Фабио опустил свою бумажку в мягкую круглую ладонь величиной с тётушкину тарелку и принял мешок.
Папаша Гро снова догнал его уже на улице. Фабио отпрыгнул от Папаши сразу на два метра.
— Да не, я не то, ты не боись, вот тебе несу, — трактирщик протянул Фабио лёгкий квадратный фонарь с медной ручкой. Свеча в нём была зажжена. Мальчишка осторожно взял фонарь и опять отодвинулся.
— Только ты, малый, не говори про них никому, — сказал ему Папаша Гро.
— Самому хуже будет. Мне что, я отбрехаюсь как-нибудь, не впервой. А ты за такое прям в Табакерку пойдёшь, а то и куда похуже. Доктор Гаспар ох не любит, когда у него «глазки» таскают, а уж такие… Он тебя под землёй найдёт, если хоть кому проболтаешься. Был тут один такой разговорчивый… говорят, до сих пор во Дворце Науки на тайной живодёрне граждане учёные на нём опыты всякие ставят. Так что молчи уж. И на глаза мне больше не попадайся.
«Доктор Гаспар, вот кто остался», — думал Фабио, пока шёл обратно.
«Доктор Гаспар может всё, — рассуждал Фабио, вернувшись в своё укрытие и устраивая небольшой костёр, — Его боятся все самые страшные враги. Он хочет помирить Эквиа и Просперо. Он хотел помочь Тибулу вчера. Доктор Гаспар самый умный на свете, только он меня выслушает и мне поверит. Мне нужно пойти к доктору! Вместе с ним мы ещё, пожалуй, сможем остановить бой в Столице и спасти Республику».
Фабио отгородил себе очень уютное место среди ящиков. Он развёл костёр и, наконец, согрелся. Даже начавшийся дождь ему был не страшен — мальчишка устроил над собой настил из ящичных крышек. Худая серая кошка вышла из темноты и устроилась напротив Фабио. Мальчишка бросил ей шкурку от колбасы.
Отчего-то Фабио даже здесь не чувствовал себя в безопасности. Он то и дело вздрагивал и оглядывался от каждого громкого звука. Даже шорох падающих капель казался ему странным. Один повторяющийся стук был особенно подозрителен. Этот стук приближался, и то был не дождь! Кошка тоже насторожилась, поднялась и сбежала.
Фабио зажал в кулак кусок хлеба, тихонько опустился на землю и, двигаясь задом наперёд, пополз в узкий проход у себя за спиной. Он остановился только когда решил, что его нельзя будет увидеть от костра.
Через минуту он увидел, что спрятался не напрасно. Из темноты на свет от костра вышел мокрый человек с грустным вытянутым лицом, в чёрной шляпе и с палкой. Видно, он стучал ей по ящикам, когда искал дорогу. Человек посмотрел на костёр, пошевелил тростью мешок с едой, и издал тяжёлый вздох. Он стал неловко усаживаться на ящик, где только что сидел Фабио. Тут Фабио понял, что это был тот самый хромой сыщик!
— Доброй ночи, гражданин Фабио. Думаю, ты меня слышишь, — сказал хромой. Фабио из своего укрытия смотрел прямо в его спину в тёмном сюртуке и старался дышать потише, — Меня зовут Леко Ланфран. Я старший дознаватель Столичного Управления Комиссариата Порядка. Меня назначили расследовать убийство гражданина Тибула.
Видишь, какая штука, гражданин Фабио, заговоры, измены и всякие другие, что называется, преступления против Народа и Республики готовы расследовать сотни комиссаров, начальников и чиновников из Комиссариата Справедливости, из Особого Комитета Народного Собрания, и ещё чёрт знает откуда. Вот. А как доходит дело до старых добрых кражи и убийства, так оказывается, что все эти грозные комиссары могут только выбивать признания из врагов народа, которых наудачу похватали на улице. А настоящего вора и убийцу ловить приходится простому дознавателю Леко, даже если убит сам Тибул Неподкупный.
Ох, гражданин Фабио, ну