— Хорошо, если вы правда считаете, что так будет лучше, — произносит Крис неуверенно.
— Правда считаем, иди уже. Пошли, дочка. Ох, интересно, что же с тобой случилось.
— Не знаю. Наверное, что-то съела.
— Тошнит тебя? Сейчас Карине наберу, скажу, чтобы доктора вызвала. Есть у меня хороший знакомый.
— Тошнит, но совсем немного…
Тошнит, потому что собственный муж мне отвратителен. Никогда не прощу ему такого равнодушия к ребенку. Сама не понимаю, почему так близко к сердцу приняла. Камилла мне не подруга, она даже не особенно мне понравилась, но разве это имеет значение? Куда важнее, что отчетливо понимаю — нормальный мужчина не будет так разговаривать с женщиной, которая родила от него.
Дело не в том, что я такая вся из себя моралистка, нет. Наоборот, всегда стремилась к тому, чтобы никого не осуждать. Я не знаю, почему подслушанный разговор так болезненно подействовал на меня.
— Может быть, ты беременна? — понизив голос, мягко спрашивает Карина, когда такси трогается с места.
— Что? Нет! — восклицаю не подумав. Начинаю паниковать из-за того что выдала себя. Я ведь должна притворяться перед Фатимой, так? Или не должна? Меня инструктировали крайне мало, размыто. Я как на минном поле, очень часто впадаю в панику, теряюсь. Как же надоело! Я хочу свободы!
— Дорогая, немного странная реакция, — укоризненно качает головой женщина. — Считаешь, что пока рано? Не готова? Предохраняетесь? — засыпает вопросами. Совершенно личными. Хочется осадить, сказать, какого черта она лезет в мою личную жизнь?
— Я не беременна, — повторяю еще раз, вымученным тоном.
— Ну, если ты уверена. Нет так нет. Может и рано еще, вы совсем недавно поженились. Значит, вирус. Карина пишет, что врач будет через сорок минут. Приедем и немного подождем, посмотрим, что он скажет.
— Извините меня за резкость. Я не должна была так говорить с вами…
— Ничего, моя хорошая, я не обидчивая. Вижу, что тебе непросто. Да и правда, ты совсем недавно замужем, ну какие дети? Я тоже, ляпнула не подумав.
Морщусь, вспоминая нашу единственную ночь с Давидом. Как было больно, страшно. Он не был грубым. Меня на какие-то мгновения даже наоборот, захватило будто в водоворот происходящее. Давид привлекателен, странно было бы совсем не реагировать на это.
Мне были приятны его поцелуи. Я даже ревновала его к Камилле.
И даже сейчас. Самое невыносимое, что даже сейчас, узнав какой он подонок…
Меня влечет к нему.
***
Дома нас встречает Карина, заботливо обнимает меня, говорит, что уже вызвала доктора, как только Фатима позвонила ей и рассказала, что мне нехорошо, и что мы едем домой. Потом появился приятный седовласый мужчина, осмотрел меня, назначил анализы. Подружки уложили меня в постель, были очень заботливы. Я уверила их, что ничего не хочу, только спать. Тогда оставили меня одну, ушли общаться вниз, в гостиную.
Не знаю во сколько приехал Байратов. Открыв глаза, я только поняла, что уже утро, Давид, одетый в костюм, но уже другой, не вечерний, сидел на моей постели. Положил ладонь на мой лоб, она казалась очень прохладной. Это было так приятно…
— Как ты себя чувствуешь?
Вместо ответа я закрыла глаза и провалилась в сон. Сил оттолкнуть его руку не было.
***
Я провела в постели пять дней. Очень сильная слабость, температура, постоянно хотелось спать. Было очень неловко перед Кристиной. Она приехала в гости, а я… Думала мы будем все время гулять по городу, отлично проведем время. Вместо этого получилось, что бросила подругу одну.
Как оказалось, Кристина ничуть не скучала. Каждый день она встречалась с молодым человеком, с которым познакомилась на вечере в мэрии.
— Кажется, я влюбилась, — признается мне смущенно за день до своего отъезда. — Игорь собирается переехать ко мне поближе. Уже ищет перевод. Он занимается ай-ти технологиями, так что ему по сути везде легко устроиться Я так счастлива, Есень! Ты мой ангел-хранитель! Благодаря тебе я нашла свою половинку.
Подруга на самом деле выглядит очень счастливой, не могу не порадоваться за нее. Хоть кто-то радуется в этой жизни. Это замечательно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Прекрасно, — улыбаюсь искренне. — Я очень переживала, что испортила твой отпуск.
— Да ну тебя! Даже если бы не Игорь, ты ведь не виновата, что заболела. Кстати, раз тебе лучше, когда в больницу поедешь? Надо же анализы сдать, узнать, что за вирус такой приключился.
— У меня просто слабость, акклиматизация. Резко похолодало, а я в платье вышла на улицу. Очень глупо. Сейчас уже все в порядке, не думаю что есть смысл ехать в больницу.
Терпеть не могу больницы, поликлиники. Ужасно в них себя чувствую. Я ведь поправилась, так зачем лишний раз посещать рассадник вирусов и микробов?
Давид тоже каждый день напоминает про обследование. Да и Карина не отстает. Похоже мне все-таки придется сдать хоть какие-то анализы.
**
Подходит день отъезда Кристины. Я уже вполне бодрая, как раз вчера добралась до больницы, сдала кровь. Только чтобы от меня отвязались. Смотрю на чемодан подруги и сердце сжимается. Как я по родным местам соскучилась, по отцу. Созваниваемся крайне редко и это тяжелые разговоры ни о чем. Чаще берет трубку мачеха, которая совсем не любезна со мной. Что не добавляет настроения. Надеюсь, скоро папа решит свои дела и моя миссия «жены» закончится.
***
Все эти дни я почти не видела Давида, и когда вечером, после того как я проводила Крис он заходит в мою комнату, встречаю его удивленным взглядом.
— Как ты себя чувствуешь? — оглядывает меня внимательно.
— Прекрасно, — передергиваю плечами. Он нервирует меня одним своим присутствием.
— Хорошо, я рад. Поужинаешь со мной завтра?
— С чего вдруг?
— Ты моя жена, если не забыла.
— Если это необходимо, и я не могу отказаться… — вздыхаю.
Меня тяготит этот разговор. Давид находится слишком близко. Это подавляет и одновременно тревожит. Отворачиваюсь, подхожу к зеркалу, продолжаю расчесывать волосы. Байратов подходит ближе, останавливается почти вплотную, позади меня и волоски на всем теле встают дыбом. Чувствую, что он внимательно смотрит на меня. Встречаюсь в зеркале с ним взглядом, вспыхиваю, щеки начинают гореть. Выражение лица Байратова нечитаемое. Сжимаю веки. Нестерпимо хочется исчезнуть отсюда.
— Ты снова ведешь себя как в первые дни нашего знакомства, — произносит хрипло. — Может быть объяснишь, что с тобой случилось? Подружка наговорила чего-то?
— Что за бред? Откуда такие вопросы? — хмурюсь. — Между нами никогда не было потепления. Тебе показалось.
Да, мне безумно хочется бросить ему в лицо правду. О том что слышала, как он отрекся от своего ребенка. Каким жестоким был. Он не хочет ребенка Камиллы. Он выбрал меня. Как инкубатор, не спросив моего мнения. Байратов не знает, что и об этом мне известно.
— Я все равно узнаю в чем причина, Есения. Ты моя жена и я хочу знать о тебе все.
— Я тебе не жена! — вырывается у меня. — Не жена, понял? У нас с тобой никогда не будет все по-настоящему! Не жди, что стану рожать для тебя, это бред, извращение! Даже подумать о таком противно!
— Ясно, — усмехается, но по недоброму, в глазах полыхает нечто дикое, опасное. — Иногда подслушивать очень вредно, девочка. Понятно, что тебя сильно впечатлила моя беседа с твоим папашей. Зря. Это было только для того чтобы задеть его чувства. Сказал, что в голову пришло. На самом деле и не думал о таком. Ты серьезно из-за этого так сильно шарахалась от меня?
Бледнею. Слышать, что те слова были ложью почему-то вместо облегчения, приносит боль. Сама не могу разобраться в своих чувствах.
— У меня никогда не будет наследника, Есения.
Говорит это равнодушно, буднично. С холодным цинизмом. И снова меня прошивает боль. Ощущение жуткой пустоты и одиночества.
— Почему? — шепчу одними губами. — Как ты можешь говорить с уверенностью?
Почему он такой жестокий? У него уже есть ребенок. Но Давид не хочет о нем знать.