Задыхаясь, я села на скамейку. Здесь я была в безопасности. Если кто-то пойдет от дома или от скалы, я увижу его задолго до того, как он появится рядом. Восстанавливая дыхание, я с опаской рассматривала разрушенный дом внизу. С этой высоты виднелись лишь пустые комнаты без крыш. За ветками клена можно было видеть столовую и сломанную трубу камина, но ни входа в тоннель, ни стропилины, чуть не угробившей меня, видно не было.
Подумав об этом, я содрогнулась, и в животе у меня тревожно сжалось. Стропилина не могла опрокинуться сама, в этом я была уверена! Вспоминая об этом, я закрыла глаза. Тяжесть стропилины в основном давила на стену, и только фут-другой ее длины опирался на раздвоенную ветку. Что-то или кто-то поднял конец стропилины, лежавший на стене, направив противоположный, застрявший в ветках, на меня. Я снова открыла глаза и быстро зажала рот рукой.
В комнате, под деревцем, в сторону тоннеля двигалась вся в белом человеческая фигура. В пестрой мозаике солнечного света и теней от деревца она казалась призрачной и нереальной. Голову скрывал капюшон. Я не видела ни лица, ни рук. Фигура поднялась на стену, вошла в тоннель и исчезла.
Дом, освещенный слабым солнечным светом, одиноко и неподвижно стоял в полном безмолвии.
Я встала и нагнулась, чтобы отряхнуть грязь с юбки, и тут у себя под ногами снова заметила тусклый блеск золота. Опасливо оглядевшись, словно это могла быть какая-то ловушка, я нагнулась и осторожно подняла предмет. Он был квадратным, тяжелым, весь в грязи и опавших листьях.
Я соскребла грязь о край скамейки. Это оказался портсигар с инициалами, выгравированными на углу крышки. Осторожно очистив крышку прутиком, я принялась изучать инициалы. Буквы причудливой монограммы изящно извивались и переплетались.
Я?.. Нет, конечно, Л... Л.М!
Л.М.? Нахмурившись, я уставилась на монограмму. Л.М.? Ну разумеется, Ллойд Мередит! Тот бедняга, который пытался спасти профессора Уайганда от самоубийства ценой своей жизни. Как давно это было? Если профессор год пробыл в психиатрической лечебнице, то больше года назад. Портсигар, должно быть, потерялся, когда Ллойд Мередит в свой выходной день взбирался на Бикон-Крэге. С тех пор он лежал здесь, покрытый грязью и листьями. Вероятно, сильный дождь, прошедший в последнюю неделю, отмыл один уголок настолько, что блеск золота бросился мне в глаза.
Я нажала на замок. В него набилась грязь, и я смогла открыть его лишь с большим трудом. Однако, когда он открылся, блеск золота почти ослепил меня. Очевидно, портсигар был дорогим и почти водонепроницаемым. Впрочем, не совсем. Сигареты, лежавшие внутри, испортились, покрылись ржавыми пятнами и пахли плесенью. Две-три из них превратились в грязные комочки, покрытые зеленью.
Я вытряхнула их, и вместе с ними на землю упал кусочек картона. Это оказалась выцветшая карточка, похожая на те, которые профессор Уайганд наклеивал на музейные экспонаты. На ней было что-то написано незнакомым мне мелким, аккуратным почерком.
Это походило на полупустую мозаику. Плесень и влага безжалостно уничтожили целые слои картона. Текст выглядел примерно так:
«Ллойд, я должна с тобой увидеться. Джон!.. По-моему, он сошел с ума... Скоттом. Я в этом уверена... предательством... его отцу... истолковать то, что... и нежелательных... преследует. Быстро исполни план... Пока не поздно. Я воспользуюсь ходом... е. Мы не можем доверять... ни... катер наготове. Не подведи...»
Я с опаской оглянулась на разрушенный дом, сунула портсигар в карман юбки и помчалась по тропинке. Все это было непонятно, да и своих проблем мне теперь хватало. Меня снова охватил страх, и я зашагала быстрее. Дойдя до скал, снова задохнулась и начала раздумывать, не могла ли белая фигура, которую я мельком видела, вернуться другой тропинкой, которая, должно быть, ведет из Уэруолда прямо к Бикон-Крэг, чтобы перехватить меня.
Зря я тратила время, изучая портсигар и записку! Драгоценное время, потому что по потайному ходу расстояние от разрушенного дома до Уэргилд-Хаус гораздо короче, чем та дорога, по которой пришла я. Подумав о грозящей мне опасности, я забыла и про прекрасные виды, и про удовольствие, которое недавно так остро испытывала, и мечтала теперь только об одном — как бы поскорее вернуться в Уэруолд.
Но вдруг резко остановилась и быстро спряталась за острую скалу. Передо мной простирался плоский, заросший травой участок горного хребта Бикон-Крэг. Узкая гравийная, с глубокими колеями дорога кончалась как раз передо мной, и на траве у дороги стоял серовато-зеленоватый джип с брезентовым верхом. Но мое внимание привлек не он, а человек, сидевший рядом с ним. На нем были джинсы и выцветшая голубая рубашка, и он сидел на складном стульчике перед мольбертом, спокойно зарисовывая простирающийся перед ним пейзаж. Должно быть, это был тот художник, о котором упоминал Анжело. Как же его зовут? Мейнард?
Художник неторопливо накладывал на полотно мазки, зажав между зубами трубку, исторгавшую голубой дым. Я почувствовала, что он заметил мое стремительное вторжение, однако завершил работу, положил кисть и только тогда лениво повернул ко мне голову.
— Здравствуйте! — произнес он глубоким, приятным голосом.
Я, чуть дыша, поздоровалась. Мы пристально смотрели друг на друга — я с подозрением, он с неподдельным любопытством.
Это был красивый мужчина лет тридцати, смуглый, с густыми, рыжевато-каштановыми волосами и самыми яркими голубыми глазами, какие я когда-либо видела. Краска запачкала штанину его брюк, словно он небрежно вытер о нее пальцы или кисть. На нем были индейские мокасины, тоже измазанные зеленой и желтой краской. Из-под выцветшей хлопчатобумажной рубашки выглядывали сильная шея, широкие плечи и крепкое, спортивное тело.
Художник улыбнулся мне одним уголком довольно полных губ:
— Кто-то должен был отговорить вас подниматься на холм, юная леди! Особенно такой крутой, как Бикон-Крэг. Даже в вашем восхитительном возрасте люди теряют сознание, когда перенапрягают легкие и сердце. Вы сейчас дышите тяжело, неровно, как матрона викторианской эпохи. Вы же не к Олимпийским играм готовитесь, правда?
Я задыхалась:
— Разумеется... нет!
Он покачал головой:
— Вы не из деревни. Значит, вы новая помощница в Уэруолде, Дениз Стантон! Анжело рассказывал мне о вас. А теперь почему бы вам не сесть в джип и не отдохнуть? Полюбуйтесь видом. Я закончу набросок и отвезу вас домой. Вы доберетесь туда гораздо быстрее, чем бегом, и с гораздо меньшими потерями!
Он опять взял палитру, выбрал кисть, но его спокойная решительность настолько возмутила меня, что я выпалила:
— А вы, конечно, не стали бы взбегать на холм, если бы были одинокой девушкой и кто-то пытался вас убить!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});