Гардас обязан был идти в связке или по крайней мере в группе. Трещины поглотили уже многих индивидуалистов как в Альпах, так и в Гималаях. Почти в любой гималайской экспедиции кто-нибудь проваливается в трещину, и только оперативной помощи коллег он бывает обязан спасением, если спасение вообще возможно.
После минутного отдыха мы в связке двинулись выше. Шаман запечатлевал на пленку наш подъем. Они с Вангчу возвратятся отсюда в базовый лагерь. Ледопад здесь неожиданно круто поднимался. Выше тянулись совершенно сносные ступеньки, оставшиеся от предыдущих восхождений, и можно было продвигаться быстрее. Склон сделался положе, еще несколько траверсов среди щелей, и наконец долгожданная картина: алый лоскуток маркировки и первая палатка.
Мы находились на терраске — слегка вогнутом корытце, иссеченном сотнями трещин. Сейчас она напоминала раскаленную сковородку. Царил зной без малейшего дуновения ветерка. Возле широких зеленоватых трещин стояли две желтые «турни». Слева от них высились потрескавшиеся белые башни сераков, за ними вдали белел массивный треугольник снежной стены Рамтанга и скальное ребро Мыши, изобилующее крутыми утесами, — оно высоко врастало в стену Кангбахена. Справа над сераками — Белая Волна, равномерно изрезанная полосами ледовых заструг, такая близкая, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки! От палаток мы видели дорогу, уходящую слегка вверх, через впадину, траверсами вдоль трещин и выше, через снежные мосты. Группы Петра не было, вероятно, они работали наверху, но легкий туман над ледопадом заслонял перспективу.
Мы занялись приготовлением обеда, когда над нами появились три фигурки, медленно сходящие вниз. Вскоре они были на противоположном краю терраски. Первый, Войтек, резво огибал расщелины, последним медленно брел Петр, а между ними Рогаль, пытавшийся не утратить равновесия: верёвка, к которой он был привязан, дергала его то назад, то вперед.
— Вы заняли наши палатки! Мы собирались еще побыть на биваке. Можете поставить принесенную с собой «турню», — сказал Войтек, когда все трое приблизились к нам.
— Панове, спускайтесь вниз, — предложил Вальдек. — Эту фазу операции — прокладку трассы, доставку снаряжения — следует вести, совершая частью вылазки с базы. Нужно доставить продукты, сделать здесь что удастся и возвращаться. Длительное пребывание на высоте не способствует акклиматизации. Наша группа, не считая меня, еще ни разу не ночевала выше базового лагеря. Поэтому сегодня отправляйтесь вниз, мы поработаем, а завтра во второй половине дня вернемся.
— Мы не настолько устали, чтобы спускаться! — упорствовал Войтек.
— С точки зрения акклиматизации ваше пребывание здесь вредно. Смотри, ты при первой же вылазке уже ночуешь здесь, а Юзек или Марек совершают, пожалуй, уже четвертое восхождение, но ни разу не ночевали. Кроме того, еще одна проблема: сейчас необходимо доставлять продукты и снаряжение, и кто-то должен заниматься этим. Отсиживаясь здесь, вы съедаете все, что доставили. И это называется операция по снабжению!
Еще с минуту продолжался этот спор, но Петр, который до этого молчал, коротко решил:
— Спускаемся!..
После обеда Вальдек и Юзек отправились вверх размечать дорогу. Весек и я по распоряжению шефа принялись обносить лагерь верёвочной оградой, чтобы кто-нибудь не ухнул в зияющие тут же рядом с палатками щели. Потом мы установили маркировочные флажки в сложном лабиринте трещин на самой террасе. Лагерь и выход из него были подготовлены теперь с учетом всех правил безопасности.
Вальдек с Юзеком спустились сверху около семи. Последние лучи солнца, угасающего за Белой Волной, падали на крыши палаток; снег под ногами был твердый и смерзшийся. Нагромождение сераков и верхушка Рамтанга утопали в неспокойном багровом свете. Мы постепенно укладывались в палатках.
После семи я по радиотелефону связался с базовым лагерем. Мацек сообщал, что группа Петра завтра намеревается отправиться с новым грузом. Нас ждала первая ночь выше базы, на уровне 5100 метров. Эта высота на несколько сот метров превосходит Монблан, но она почти на три километра ниже вершины нашей горы. После нынешнего знойного дня нас мучили головные боли, и мы с некоторым страхом ждали, сумеем ли заснуть. Было уже поздно и совершенно тихо, когда снаружи что-то зашуршало и из другой палатки в бивачных унтах приплелся Юзек.
— Марек, дай таблетку, — с порога попросил он. Доктор снабдил меня «черными таблетками», которые должны были успокаивать головную боль, вызванную кисло родным голоданием, и действовать как снотворное.
— И у тебя болит? — поинтересовался я.
— Нет, но вначале я всегда плохо засыпаю. А так проглочу — и порядок!
В нашей палатке было тесно — «турня» с трудом вмещала троих, но мы улеглись «валетом», уткнув головы в рюкзаки, и… наступило утро.
Мы проснулись бодрые, отдохнувшие.
30 апреля
— Проклятие! — удрученно выругался я. Погода стояла мерзкая. Все вокруг было затянуто туманом, сквозь который время от времени робко пробивалось солнце. Шел мелкий снег.
Как все это непохоже на вчерашнее! Сидя вечером возле палатки, я чувствовал себя так, словно нахожусь в гнезде аиста: долина и базовый лагерь остались где-то глубоко под нами, вдали — белые цепи гор. А сегодня — липкая вата тумана, серо, никакой видимости.
Мы двинулись вверх налегке. На этот раз с кошками. Юзеку и Вальдеку — нашей первой группе — предстояло размечать дорогу до впадин на краю террасы. Там, где нас ждала почти две недели мифическая палатка — предвестник несостоявшегося лагеря I. Весек, Анджей Гардас и я образовали вторую группу, задачей которой было тянуть верёвочные перила вдоль террасы, через откос верхнего яруса ледопада. Я нес верёвку, у Весека, притороченные к поясу, побрякивали ледовые крючья и карабины. Через четверть часа мы были у ледовой стенки.
— Ну, пока. Мы идем дальше, — бросил Вальдек, и они начали медленно карабкаться в гору. Весек вслед за ними вырубал ступени во льду, мы с Анджеем готовили перила.
— Чёрт побери! Это не верёвка, а макароны, — мучился Анджей с задубевшими витками.
Через минуту Весек вбил первый крюк, и мы закрепили конец верёвки. Отсюда должны были начаться страховочные перила. Мы медленно продвигались вверх, вколачивая крючья и прикрепляя к ним верёвку. За нами оставались десятки метров голубовато-белого нейлона.
Юзек и Вальдек шли высоко над нами, на один-два отрезка верёвки выше. В тумане лишь на короткий миг мелькнули их желтые куртки, но мы все время слышали их приглушенные восклицания:
— Ка-а-акой снег!