Читать интересную книгу Алмазный меч, деревянный меч (Том 2) - Ник Перумов

«Как бы не так. Нужно провести долгие годы в рабстве у гнусных хумансов, чтобы научиться ценить одиночество». А увидев только один-единственный восход, Агата поняла, что ей не хватит ни двух, ни даже десяти.

Сам замок, похоже, был нежилым – тишь, пустота, никакой обстановки или предметов роскоши. «Ты сделаешь вес сама», – говорил Хозяин Ливня. Но это потом, потом, после того как она отдо…

А что, если в это время имперские легионы уже подходят к Бросовым землям? – вдруг обожгла се страшная мысль. Агата замерла, не в силах пошевелиться. Она НЕ выполнила приказ магов Арка! Хозяин Ливня НЕ убит, и его меч НЕ принесен в башню Красного Ордена!

«Так что помешает магам теперь двинуть войска вперед? Мама.., отец.., что будет с ними, что будет с остатками народа Дану, которые ты так хотела спасти. Сеамни Оэктаканн?»

Она почувствовала, как покрывается потом. Хотелось вскочить, куда-то немедленно бежать, что-то немедленно делать; как она могла забыть о ТАКОМ?!

Агата вихрем вылетела из комнаты, очутившись на неширокой галерее, что вела вокруг центральной винтовой лестницы. Где же искать Хозяина? Где он может быть?..

Сеамни неосознанно выбрала себе покои на самом верху, под крышей башни. И теперь бегом бросилась вниз.

Второй ярус. Пустые комнаты, голые стены, никого и ничего. Дальше, дальше! Третий ярус. То же самое.

Ступеньки сами ложились ей под ноги. Она летела, не чуя под собой опоры. Ниже, ниже, ниже!

Пустые ярусы один за другим оставались за спиной. Агата с разбегу миновала самый нижний, где были выходившие во двор двери; лестница вела дальше, в подвалы; там девушка еще ни разу не бывала.

Воздух изменился. Стал как будто бы гуще, спертей, тяжелей; и Агате показалось – она чувствует кислый привкус Смертного Ливня. Со всех сторон надвинулась темнота; на стене девушка увидела факел, воткнутый в ржавое железное кольцо.

Откуда здесь факелы? Да и зачем они, если наверху замок отлично обходится без них – несмотря на то, что на пронзавшей башню сверху донизу винтовой лестнице окон не было совсем?

Изменились и сами стены. Они внезапно обрели вид донельзя древних, потрескавшихся, с пятнами мха, с сочащейся по швам водой (откуда она здесь, если замок стоит на высоченном горном пике?); ступеньки стали стертыми, точно по ним ступали бессчетные тысячи ног.

Агата замешкалась. Куда она идет? Ведь, наверное, достаточно Просто позвать Хозяина – мысленно, без всяких слов?

Она попыталась. Ничего. И лишь снизу, из темной глубины, куда вела, свиваясь бесконечными кольцами, каменная лестница, донеслось нечто наподобие ударов молота о наковальню. Очень-очень глухих и далеких.

Агата продолжила спуск. Теперь она уже не бежала, она осторожно шла, касаясь стены рукой, – камни ступеней стали предательски неустойчивы.

Кислый запах все усиливался и усиливался. Агата закашлялась – что же будет дальше? Она просто не сможет идти!

Однако она смогла. Из глаз беспрерывно текли слезы, горло душил кашель – она спускалась. В воздухе сгустился туман, мглистое марево, в котором угрюмо и смутно маячили блеклые пятна факелов. Вскоре Агата уже с трудом могла различить собственную вытянутую руку. Что же будет дальше, как она станет искать Хозяина?

«Стыдись, – сказала она себе. – Ты прошла огонь и воду, ты ускользнула из-под Смертного Ливня, в твои, именно в твои руки отдан был Иммельсторн; так неужели ж ты отступишь сейчас, когда все, что от тебя требуется, – это спуститься по темной лестнице и слегка покашлять?»

На какое-то время это помогло. Однако потом стало только хуже. Намного хуже. Снизу доносились какие-то замогильные стоны, кислая вонь сделалась почти нестерпимой, Агате пришлось оторвать полосу от подола собственного платья, смочить в попавшейся луже и прижать к лицу – это принесло некоторое облегчение.

Потом к стонам и кислому туману добавилась целая армия злых, что-то постоянно шепчущих голосов, Казалось, они хором проклинают ее, Сеамни, предрекая ей невиданные горести и муки. На дне души ожил и зашевелился страх – хотя Агата и была уверена, что после всего пережитого ничто испугать ее не в силах. Оказалось, что очень даже в силах, Девушка остановилась. Бешено колотилось сердце, каждый его толчок болезненно отдавался в межреберье, как будто там, в груди, бился в слепом ужасе о прутья костяной клетки насмерть перепуганный зверек.

– «Нет. Я должна идти дальше! И я пойду»…Виток, виток, еще виток – ноги устали спускаться, и Агата боялась даже думать, как же она станет выбираться из этих глубин. Туман, по счастью, больше не сгущался; однако пришлось несколько раз останавливаться и мочить тряпку в стекавших со свода струйках – без этого дышать было совершенно невозможно.

…А потом лестница кончилась. Перед Агатой в тумане смутно виднелось устье широкого тоннеля.

Пошатываясь, она двинулась туда. Удары молота и глухие стоны слышались теперь совсем близко.

…В зале туман чуть рассеялся, хотя дышать легче не стало. Исполинский зал тянулся во всех направлениях, насколько мог окинуть взор. Рыже-алые цепочки факелов уходили в бесконечность; в темноте смутно виднелись отблески огня на гладких, словно бы отполированных гранях, уходящих вверх, куда не мог дотянуться свет.

Агата вгляделась – впереди, шагах примерно в ста, из одной области мрака в другую тянулась цепочка странных созданий, частью смахивавших на зверей, частью – на людей. Двигались они странно, судорожными рывками, словно увечные или раненые. Да, впрочем, так оно и было – на теле каждого, неважно, зверином или человеческом, зияли страшные черные раны; Агате показалось, что кое-где даже обнажились кости.

Длинная живая цепь ползла и ползла унылой чередой; в этом монотонном движении было нечто завораживающее. Агата невольно подалась вперед, пытаясь рассмотреть подробности.

– Выпью, выпью, выпью… – вдруг раздалось глухое бормотание – где-то там, далеко впереди. Послушное эхо исправно донесло до Агаты смягченные и ослабленные отзвуки.

Она замерла. Неужели Хозяин Ливня?.. Сеамни попыталась повернуть назад – однако ноги не слушались. Они сами несли девушку вперед, все ближе и ближе к жуткой шеренге. Теперь уже стало видно, кто шагает в ней – упырь с напрочь сожженным боком, кости черепа обнажены, одного глаза нет, вместо него – черная пустая дыра, крылатый вислюг, чешуя на боках и спине вся изъедена, словно его окунули в кислоту…

Кислоту? Ну конечно же, кислоту! Агата замерла, пораженная своей догадкой. Тянувшаяся перед ней цепь была цепью жертв Смертного Ливня. Все, кого застигла и скосила широкая коса смерти и кто не попался на глаза Хозяину, шли теперь его мрачной подземной темницей, не то сами во плоти перенесенные в его замок, не то отражения их несчастных душ.

И цепочка эта шла навстречу самому Хозяину Ливня.

Обмерев, Агата шагала вдоль нее. Люди, чудища, Нелюдь – все живое и хоть в малой степени разумное, застигнутое врасплох или под плохим укрытием, шагало теперь здесь, без малейшей искры разума в угасших глазах – конечно, у кого еще оставались глаза.

Стараясь не смотреть на несчастных, Агата вновь почти бежала вдоль их казавшегося бесконечным ряда. По обе стороны возвышались какие-то постаменты из гладкого черного камня, не простые постаменты – девушка чувствовала устремленные на нее алчные взоры, слышала шепот бесчисленных губ «выпью, выпью, выпью тебя!..»

Цепочка завернула за очередной такой постамент. В глаза плеснуло мелькание низких языков необычайно темного, почти что черного пламени. А на высоком каменном монолите, окруженном танцующими огнями, стоял Хозяин Ливня; у подножия горел костер, сложенный из нагих костяков.

Агата едва не лишилась чувств от ужаса. Вот закованная в ржавые латы рука внезапно и резко удлинялась, тянулась вниз, хватала очередную жертву за плечи и резко вздергивала ее вверх. В левой руке у Хозяина – его жуткий череп-фонарь. Когда зеленые клинки лучей упирались в лицо несчастному, пронзали голову насквозь, еще уцелевшая кожа, мышцы, жилы начинали мгновенно чернеть, слезая с костей каплями зловонной черной жижи. На миг можно было заметить быстрое радужное сияние, исчезающее под краем рогатого шлема; зеленые лучи скользили дальше, освобождая скелет от плоти, – и вот в костер падает новая порция пищи для огня.

Глухие стоны, что слышала Агата, – это те последние звуки, что издавала плоть обреченных, прежде чем перейти в ничто и бесформенной кашей, крупными черными каплями стечь на пол и затем, по выдолбленным в камне желобкам, – куда-то еще дальше.

Пылающая сплошным огнем смотровая щель шлема поднялась. Нечеловеческий взор уперся в Агату.

– О! Ты уже здесь, о Дочь Дану! – прогрохотал чудовищный голос. – Ведомо было мне, что ты долго не усидишь в одиночестве и душа твоя взалкает действия. Это хорошо! Идем же, и скажи мне, в чем твоя нужда!

Агата судорожно сглотнула – Хозяин Ливня подхватил с пола ребенка, человеческую девочку лет примерно восьми. Левая часть ее лица была полностью, до кости, сожжена, зато правая отличалась невероятной, почти немыслимой для извращенного хумансового рода красотой.