Какая ирония! Сам тебя погубил, сам и спасу. Если сочту нужным. Впрочем, я не совсем справедлива по отношению к сиятельному. Он не вынашивал коварных планов и не прикладывал никаких усилий, чтобы заполучить в свою постель глупышку Катэль. Просто уступил, не стал пренебрегать тем, что само в руки упало. Как и Артем. «Зачем же отказываться, когда так настойчиво предлагают», — раздался в ушах раздраженно-насмешливый голос. Такой реальный, что захотелось немедленно оглянуться — посмотреть, не стоит ли за спиной «любимый муж». Неужели мне суждено вновь и вновь сталкиваться в жизни с подобными ситуациями?
— Выбор, — вдруг охнула женщина — Скоро же начнется церемония! Я и бежала сюда, чтобы подготовить вас, одеть, причесать. Саэр Ритан был так добр, что внял просьбам и временно отменил для прислуги запрет на посещение.
Глава рода резко проникся ко мне состраданием? Скорее испугался, что слабеющая жертва не сможет сама как следует собраться и не явится, когда положено и в должном виде, пред светлые очи дочуркиного жениха. Подстраховался, «вняв просьбам».
— Так чего же мы сидим? — безучастное равнодушие в очередной раз временно отступило, сменившись лихорадочным возбуждением. — Поможешь стать красавицей, родная?
Ласковое обращение опять сработало. Мори встрепенулась, разулыбалась и, вцепившись в руку, резво потащила в сторону ванной, приговаривая:
— Как же не помочь? Все силы приложу, не сомневайтесь. Моя девочка самой красивой будет.
И я, не сопротивляясь, сдалась на милость деятельного водоворота, что подхватил, закружил в своих объятиях, понес вперед неудержимой волной.
В течение следующего часа меня в очередной раз вымыли, впервые за день накормили. И на том спасибо: лучше поздно, чем вообще никогда. Обрядили в очаровательное нежно-голубое платье, выдали мягкие туфельки ему в тон и, усадив перед зеркалом, принялись расчесывать волосы.
Да-да. Зеркало в спальне, оказывается, тоже было. Пряталось за шторкой недалеко от изголовья кровати.
«Ибо срамно ежеминутное самолюбование и укоризненно бесстыдство очей. Надлежит деве смиренно обуздывать…» — как поведала Мори, отдергивая драпировку.
Дальше уже не слушала. И так ясно, что деве «надлежит обуздывать». Интересно, в спальне Альфиисы зеркало тоже всегда занавешено от «бесстыдства очей»? Наклонила голову, гася улыбку, — в подобное верилось с трудом.
Сыто и потому немного осоловело следила за быстро мелькающими руками, отмечая как ловко и сноровисто женщина переплетает прядь с прядью, убирая их в изящную прическу.
— Мори, — вопросы так и рвались с языка, но сначала нужно было все-таки подстраховаться, — целитель объяснил, что со мной случилось? С голосом и памятью?
— Ах, госпожа, — пригорюнилась служанка, — недаром говорят, что одно несчастье другие приманивает. Бедная моя девочка, сколько всего на вас сразу навалилось. Мало было чистоту утратить, так еще говорить нормально не можете, вон как хрипите, больно слушать, и забывчивы стали, хуже старухи древней. Как же саэру Крэазу теперь понравиться, с такими-то недостатками?
Да, немая склеротичка сиятельному точно не нужна. Надо бы при нем амнезию свою лишний раз не демонстрировать. Редко кто из мужиков убогих да больных женщин жалует. А вот служанку расспросить поподробнее не помешает. Раз уж возможность такая представилась.
— Мори, не могу припомнить, как ты стала моей кормилицей?
— Вы и не знали этого, госпожа. Кому было говорить? Совсем малышкой вас у меня отняли да в обители закрыли. А как вернулись, старой кормилицей не интересовались больше. Только с сиррой Альфиисой общались, ее лишь видели, — в голосе женщины прорезалась жгучая обида.
— Ну прости, родная! Послушай, если мама сделала такой выбор, значит, у тебя в то время тоже ребенок был, мой молочный брат или сестра? А где он сейчас?
Лицо служанки потемнело.
— Ни одна сирра не допустит, чтобы ее ребенок был вскормлен тем же молоком, что и простолюдин. Подобное родство недопустимо. В кормилицы берут лишь бездетную нару, потерявшую собственного младенчика.
Замерла, предчувствуя еще одну печальную историю.
— Я девочку свою с утра покормила и в соседнюю деревню к родителям побежала, — медленно начала рассказывать женщина. — Матушка хворала тем летом сильно, так я по хозяйству при первой же возможности помогать старалась. Думала, пока дочка спит, успею обернуться. Нэд в тот день дома оставался, вот и присмотрел бы, ежели что.
Она сглотнула, собираясь с духом.
— Когда вернулась назад, семьи больше не было. Да и деревни тоже. Маги искали что-то в горах по приказу императора, как раз над нашим поселением. Несколько дней подряд взрывы слышны были. Что уж в тот день случилось, не знаю. Говорят, земля вдруг трястись начала, сильно так. Провалы страшные образовались. Все дома разом рухну ли, как будто из тоненьких стебельков сделаны были. Любимых своих я не нашла, сколько ни пыталась. Ни среди живых, ни среди мертвых. Как только молоко не перегорело, не знаю. Несколько дней от горя сама не своя была, о смерти Проклятую просила. А как вас на руки взяла, будто очнулась сразу. Спасла душу мою тогда малютка Кэти.
— И что же, никто не выжил? — шепнула, все еще находясь под впечатлением от услышанного.
— Почти все, кому в тот ужасный день уцелеть удалось, от ран умерли. Травницы хорошо свое дело знают, но они не всесильны.
— А маги? Что они делали, где были? Почему не помогли людям? — от возмущения я даже подпрыгнула на месте и тут же замерла, встретив настороженный, хмурый взгляд.
— Нарам запрещено применять магию. Одаренным запрещено оказывать нарам любые магические услуги. Под страхом смерти, — отчеканила ставшая вдруг мгновенно чужой женщина. — И уж об этом вы никак не могли позабыть, сирра.
Внутри словно натянутая струна оборвалась, расслабленности как не бывало. Тяжело забилась в висках притихшая было боль. Слишком разомлела, утратила бдительность, и вот результат.
С каждой секундой Мори становилась все напряженнее и мрачнее. Мысленно взмолилась богам всех миров об удаче и рухнула, как в пропасть головой.
— Разве можно забыть об одном из главных законов страны, родная? — Увы, на этот раз нежное словечко не сработало, в глазах собеседницы продолжал стыть тот же вопрос, требующий немедленного ответа. — Но он так несправедлив! — Негодование мое было неподдельным, закон на самом деле абсолютно дикий. — Существуют же исключения. Именно маги повинны в том, что произошло, вот я и подумала… надеялась… Мне просто стало очень больно за тебя, нянюшка!
Почему в голове внезапно всплыло это слово, не знаю. Но эффект превзошел все ожидания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});