— Я сделала свой выбор, — сказала она, и вышла через металлическую дверь. Сперва она оказалась в темноте, но, когда темнота рассеялась, халвквина поняла, что стоит у главной стены, за пределами Города, что за её спиной нет никакой двери, одни только холодные камни, и что перед ней лежит Дорога. Подумала халвквина минутку, запахнула поплотнее от холодного ветра свой скиб, и пошла от Города прочь, не зная, куда приведет её избранная ею же самой Дорога из пепла и стекла.
— Это, конечно, очень интересно, но к чему ты это рассказала? — спросил Скрипач. Лийга усмехнулась.
— Прежде всего, к тому, что любопытство не довело халвквину до добра. Если бы она не слушала глупых советов, и не задавала ненужных вопросов, она бы сумела войти в хорошую семью, и жить достойной жизнью. Но её любопытство и жажда познания привели её не к благу, а к началу пути в неизвестность, по которому ей придется всю жизнь скитаться неприкаянной. Вот и думайте, хорошо ли это, и правильно ли она поступила, не послушав отца?
— Как сказать, — Ит нахмурился. — С одной стороны да, конечно, путь она выбрала трудный. А с другой стороны, она поступила честно.
— То есть мораль о том, что лучше не задавать лишние вопросы, с вами можно не обсуждать? — прищурилась Лийга.
— Точно, — кивнул Скрипач. — Мы в этом всём на стороне халвквины. Она молодец. Домашний уют хорошо, конечно, но истина-то интереснее.
— Ну-ну, — покачала головой Лийга. — Истина интереснее? Ладно. Это я запомню. А теперь пойдемте корни мыть, да и другой работы дома полно.
* * *
— Мастерица тонких намеков, — заметил Скрипач. — До какой степени ей не хотелось отвечать, подумать только.
— Ну, в некотором смысле она ответила, — сказал Ит. — Притча даже не с двойным, а с тройным дном, ты понял? Она нас проверяла.
— Они нас постоянно теперь стали проверять, — кивнул Скрипач. — Вот только не пойму, для чего им это нужно.
— Мне кажется, что они пытаются решить, что делать с нами дальше, — Ит остановился. — Блин, как же я всё-таки быстро устаю. Пойдем, посидим.
— Ещё бы ты не устал, полдня ходили, а потом с корнями возились на улице, — Скрипач покачал головой. — Идём, конечно, рано еще тебе такие нагрузки… Ничего, подождет Рифат.
Бревно в этот раз выбрали другое, в стороне от тропинки. Сели, вытащили из подвязок лепешки, которые им дала в дорогу Лийга, отломили по куску. Почему бы не поесть лишний раз, дома будет только танели, да и масло у Рифата, кажется, кончилось.
— Рыжий, помнишь, Эри про такое говорила, и не один раз? — спросил Ит. — О том, что она пыталась общаться с кем-то, но потом, когда у женщины, с которой она общалась, появлялись дети, общение довольно быстро заканчивалось? Тебе не показалось, что в притче об этом тоже есть? Притча на самом деле не столько про выбор жениха, сколько про выбор пути — в первую очередь, познания. Халвквина имела возможность выбрать дом и семью, путь к которым находился за деревянной дверью, но она, уже осознав, насколько интересными могут быть вопросы, выбирает железную дверь.
— Ну да, — кивнул Скрипач. — Ты совершенно прав, так и есть.
— И вот что у меня получается. Первый уровень этой притчи — бытовой. Если не хочешь проблем, не спрашивай лишнего, и будет тебе счастье. Второй уровень — предостережение, там ясно дают понять: в случае выбора железной двери лёгким твой путь не будет точно. Третий уровень — выбор свободы и несвободы. Несвобода — это не плохо. Это клетка, да, но клетка-то золотая. Там счастье. А свобода — это дорога из пепла и стекла. По которой, вероятно, идти будет ох как непросто.
— Хорошо разложил по полочкам, молодец, — похвалил Скрипач. — Согласен. То есть Лийга нам сейчас предложила выбор: либо какой-то простой путь, который, по её мнению, даст нам некое благо, либо… что-то ещё.
— А теперь вывод, которого ты ждал, — усмехнулся Ит. — Да, оба они имеют отношение к сигнатуре, о которой мы с тобой знаем, и частью которой являемся, хотим мы того, или нет. Кажется, нам сейчас предложили из этой сигнатуры выйти. Вот таким образом. Через притчу. Тонко, так сказать, намекнули.
— Угу, конечно, уже бежим, — покивал Скрипач. — Особенно ты, на полутора ногах. Ит, слушай, вот честно. Если мы в этом всём оказались, то придется идти до конца, ты же понимаешь?
Ит покивал, вздохнул.
— Само собой, — согласился он. — В первую очередь из-за того, что для нас это единственный способ остаться в живых, и попытаться найти дорогу домой. Контролем мы не станем, как ты сам понимаешь.
— Не станем, — подтвердил Скрипач. — Может быть, отчасти из-за этого Лийга и рассказала нам эту притчу. Она вполне может что-то видеть и осознавать.
— Если она Встречающая, то да, может. Или это осознал Рифат, и рассказал ей, — добавил Ит. — Мы контактируем с ним больше, он наблюдает нас чаще. И, знаешь, ещё момент в этой притче, который меня царапнул, — Ит задумался. — Дорога. Дорога ведь может вести и к выходу, правда? К выходу… куда-то ещё.
— Отсюда, — жестко сказал Скрипач. — Ты бы хотел до скончания века перебирать корни и собирать плавник? Я нет. Точно нет. Нам нужно выбираться. Лечиться. Что-то решать.
— В город нам нужно, для начала, — напомнил Ит. — В тот город, который мы видели на карте. Может быть, там получится найти хоть какую-то информацию.
— Ну да, — согласился Скрипач. — Знаешь, я уже начинаю думать, что надо бы рассказать им хотя бы часть правды о нас. Может быть, это подвигнет их рассказать хоть что-то о себе.
— Сомневаюсь, — покачал головой Ит. — Очень сильно я в этом сомневаюсь. У меня ощущение, что о себе они расскажут, только если припереть их к стенке так, чтобы выхода вообще не было. Но мы не имеем ни малейшего представления о том, как это сделать.
— Вот-вот, — хмыкнул Скрипач. — Ты отдохнул? Тогда пойдем.
* * *
Рифат был дома, и, кажется, на берег этим вечером идти не собирался. Он сидел на лавочке под стеной, и скручивал очередную веревку, на этот раз — из волокон водорослей актагуса. Веревки эти получались рыхлые, непрочные, хватало их ненадолго, поэтому Рифат часто плел новые. Потому что веревки были нужны. И для ношения подвязок, служивших для переноски всего подряд, и для обуви, которая к ногам фиксировалась именно такими веревками. Даже дверь в дом Рифата была подвешена на веревочные петли. На веревки шли волокна двух видов: травяные, которые отдавала Лийга, в небольшом количестве, и из актагуса, который Рифат добывал сам.
— Добрый вечер, — поприветствовал Рифата Скрипач, подходя ближе. — За плавником пойдем?
— Нет, не сегодня, — покачал головой Рифат, не прерывая своего занятия. — Видишь, надо работу доделать.
— А работа не может подождать? — спросил Ит.
— Не может, — ответил Рифат. — Дверь держится только на верхней петле, нужно заменить нижнюю. Перетерлась. Вы хорошо помогли Лийге? — спросил он.
— Да, она довольна, — ответил Скрипач.
— Много набрали?
— Три полных подвязки, — Ит покосился на лавочку, и Рифат тут же подвинулся, освобождая место. — Спасибо большое. Рифат, у меня очень устали и болят ноги. Долго ходили. Мы всё сделали, что она сказала. Как же сложно корни промывать, они такие тонкие…
— Зато пахнут очень хорошо, — Рифат улыбнулся. — Особенно если добавить в сладкое масло. Ну, Лийга потом даст попробовать, если вы обе будете умницами.
— Мы очень постараемся, — улыбнулся в ответ Скрипач, и без предисловия продолжил. — А на берег ты не хочешь идти из-за робота, да?
— Нет, — покачал головой Рифат. — Из-за вас. У Итты болят ноги, ты тоже долго ходила и устала. Поэтому сегодня на берег мы не пойдем.
— Ладно, — покладисто согласился Скрипач. — Хотя мы там отдыхали, посидели перед дорогой обратно. Довольно долго сидели, Лийга нам даже притчу успела рассказать.
— Какую? — спросил Рифат.
— О любопытной халвквине. Про то, как она жениха искала, а в результате попала на Дорогу из пепла и стекла, — ответил Ит.