А Ельцин ходит по Москве и говорит, что съезду не подчинится. Зовет на подмогу рабочих, а те не с ним. Масса деталей в лицах. Спектакль, женские выступления, вопли, крики «Убирайтесь на остров Святой Елены – Наполеон уже мертв!» и т. д.
Что нового ты узнаешь из этого о жизни, о людях?
Я пришел к выводу, что разлом будет сильный. Нет, референдум теперь просто неизбежен. А?
Он неизбежен, но столь же бессмыслен. Референдум дает мандат Ельцину на следующие неправые действия, больше ничего.
Зато укрепит его общее положение. А Хасбулатов опасно посчитал себя успешным, перейдя от страха отставки к эйфории возвращения в кресло. Сегодня уже вызвал на ковер всех, кого посчитал ответственными. И съезд снова действует как автомат.
…Шульгин1 в старости стал плохо писать, не интересный стиль. Читаю, и нет доверия к написанному.
Не забывай, что он каждый написанный лист сперва отдавал своему куратору. Это Владимиров, сукин сын из КГБ, который как «друг Шульгина» теперь пишет о нем мемуары. Последний друг покойного – его последний надзиратель, вот волшебно!
Интересно, ведь подлость есть всюду в мире. Но наша власть выпестовала какие-то неслыханные виды подлости и подлецов.
И те никуда не исчезли.
Не исчезли. Вся подлая обойма, истерящая, что «надвигается власть коммунистических Советов».
С примерами из зарубежного опыта. Усилиями истериков-демокра-тов жупел «угрозы парламентаризма» утвердился в массовом сознании без реального парламента. Об опасностях гиперпрезидентства не говорят, а об опасности «парламентской говорильни» уши прожужжали. Война либералов с парламентаризмом за год дискредитировала его сильнее, чем большевистская пропаганда за все семьдесят лет!
Специфика нынешнего состояния – это произвол и диктат закона. Так называемого «закона» – все творят указы, законы, распоряжения. Костиков2 меня мрачно предупреждает: ждите новых указов президента. А я думаю: о чем это? Они там сдурели, что ли? Неужели его никто не остановит?
…В политику прорвалось то, что ни у кого нет программы и импульса к чему-то иному, кроме власти в собственность. Обмен власти на собственность при данных условиях – серьезнейшая вещь. Раньше ее обменивали по мелочам при распределении, номенклатурной коррупции, а сейчас напрямую: власть – в частную собственность! Урви власти быстро и напрямую, и ты уже частный собственник. Вот платформа новой России. Первейшая из опор.
Люди Верховного Совета властью как собственностью не обладают. Власть как собственность раздает Президент.
Да, но, утратив депутатское кресло, они утратят и шанс ее обрести, когда все вокруг успешно приобретают. Депутаты завалили такое невинное предложение, как Совет Федерации. Они рефлекторно заваливают любой пункт, который даже в их противостоянии Ельцину неважен. Всюду, где им померещится отнятие чего-то у них. Эта ситуация у обеих сторон, но Кремль действует солидарнее. Тут, как я тебе уже говорил, формируется своя гадкая содержательность, которую обойти нельзя – ее надо пройти. Хотя она рискованна.
Я не очень понимаю, о чем ты.
Псевдонарушения Конституции, которую не нарушить нельзя. Нарушение этой перелатанной брежневской Конституции – элементарное условие действий. Все стороны действуют лишь с помощью своего особого способа нарушать Конституцию и закон. Так вот стянулось все в один узел – референдум и досрочные выборы. Это рискованно, но через это надо пройти. Результат не в пользу народных депутатов даст возможность упразднения съезда с переходом к другой системе.
Но референдум и станет триумфом концепции «власть как собственность», потому что решит вопрос, кто хозяин в Кремле! Родной, что здесь хорошего? Когда все идет под песенку «Долой Верховный Совет, вся власть Президенту» как победа исполнительной власти над представительной. Даже самый скверный парламент лучше самого раззамечательного диктатора!
В конце концов, все чем-то связаны. Верховный Совет связан, с одной стороны, Президентом, с другой стороны – Съездом, с третьей стороны – Хасбулатовым, с четвертой стороны – расколом, где есть никчемная демократическая часть. Нужно, чтобы нарыв вскрылся. Надеюсь, без большой крови. Так дальше нельзя.
У меня опять чувство, как в юности, – неужели я сумасшедший, а все вокруг правы, крича «Слава КПСС!». Единственная аргументация демократического лагеря – ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать. Разнузданная демагогия, идентичная тому, что всегда говорили враги народного представительства в этой стране.
Глеб, внимательнее смотри за процессами, которые идут. Те, кто объявил себя «демократическим лагерем», вроде красавчика Собчака, – одно. А спорадически возникающие на местах новые органы, не являясь коррумпированными советами, представляют фермент самоорганизации. В том числе для формирования партий. В том числе как основа для избирательных кампаний. Рискованнее, чем нынешняя ситуация, быть не может. Она психологически невыносима, ее никто не может вынести. Кроме Хасбулатова, у которого завидная генетическая выдержка.
Но ведь вопрос решается одной стороной без второй. Никакого двоевластия нет. Никакого риска, что парламент приобретет диктаторские полномочия, нет. А есть беспроигрышная игра по концентрации власти в Кремле, в одной точке. Для регионов ничего опаснее Кремля нет и не может быть!
Но ведь и регионы против Съезда. Потому что Съезд против регионов. Не забудь, какие страсти вышли наружу на этом съезде. Возможность всех обвинять в агентстве у Запада и т. д. Это уже не какие-то статьи в газетах. Это легализованная формула обвинения, уголовной квалификации политики и политиков. Это рвота сталинщиной!
Проще скажи – это итог невозможности обсудить в прессе реальную сторону дела. Потому что влияние Запада реально и очевидно.
Да. Но это результат отсутствия ясности в вопросе о новом мировом статусе. Я о том, какая страсть бушует против президентского лагеря. А этот неполитик Руслан Хасбулатов не уловил, торжествуя мнимую победу, что удары по Совету Федерации – отмена любой меры, которая шла бы навстречу регионам. Они, в сущности, сделали себя победителями-мертвецами.
Может быть, может быть. Подождем убийц?
Но понимаешь, и это любопытно, Глеб, какая связь между ведьминым воем насчет «западной агентуры» и нежеланием Съезда идти регионам навстречу. Это большинство себя ощущает имперски. Другая сторона не является чем-то противоположным, она вообще не сторона. Но есть и какие-то элементы третьей силы.
Для третьей силы опаснее Ельцин, чем Верховный Совет.
Может быть, так, но. Верхушечное правительство, телевидение, фонд Ельцина, шахтеры – этого достаточно. Шахтеры, с одной стороны, ничего не значат, с другой – зарекомендовали себя как единственная сила, с которой считаются. Они говорят, что их устраивает президентская сторона, а мешает их жизни Съезд. Можешь сколько угодно говорить, что это не так. Логически не так, политическая реальность такова.
Я не хочу спорить с Realpolitik. Для меня очевидно, что все не так. Ты знаешь, я никогда не ждал хорошего от твоего фаворита в Кремле и, честно говоря, не жду теперь.
Он сам почти не будет участвовать в процессе. Скоро выйдут много новых людей. Единственное, что могу сказать, – риск велик. Но сохранять нынешнее состояние – значит довести полную угнетенность всех до такого срыва, который невообразим.
Ты не видишь и не слышишь по телеку их истошные вопли – вся власть должна быть в одних руках! Кончай говорильню! Ты не знаешь из истории, к чему такое ведет?
Тут каждая сторона свое вопит. «Где Черномырдин? – орал Хасбулатов. – Что он делал вчера?»
Для парламента это естественно – кричать. Они должны кричать, это нормально.
Логически, но не политически.
Это нормально, это нормально! Потому что спикер никогда не овладеет аппаратом исполнительной власти. А президент, у которого уже аппарат в руках? Когда он останется без тех, кто сможет ему орать в лицо, ты увидишь, что получится. Я не поклонник наполеонов свердловского разлива.
Ладно, ты давай лучше с радикулитом воюй.
025
С Россией происходит нечто, чего в Европе не понимают. «Мы выкинем коленце, которое дорого обойдется». Россия неосознанно и опасно планетарна.
Глеб Павловский: Вот ты съездил в Европу, вернулся, и я могу задать вопрос: что делать будем? Усилилось твое желание путешествовать?
Михаил Гефтер: Нет. Знаешь, нет. Я физически переутомился. Продолжим наши разговоры? Их непроизвольный характер существенен, потому что я спокойно говорю то, о чем хочу сказать. Может быть, надо в каких-то отдельных кусочках зафиксировать свои поездки. То, что осело от запоздалого прикосновения к тому миру, который так и не открылся России. Хотя он и не закрылся, трудно сформулировать характер этого отношения. Никаких откровений. Германия настраивает меня на патриотизм, Франция – на равнодушие, Испания – на человечность. Впрочем, и в Германии есть хорошие люди.