– Да. Поупражняешься в старых приемах полевой работы, а то и новый путь проложишь, а? И от голосов сбежишь.
– Им это не понравится.
– Не глупи. Я устрою тебе ужин с Протеро, он у нас по финансовой части, и мы отправим тебя на следующей неделе.
* * *
Вечером перед отъездом в Дарем Джоанна довольно долго пробыла в оранжерее. Растения молчали, жили своей жизнью. Миссис Стиллингфлит будет приходить и ухаживать за ними, пока дом не продадут. У мистера Мо была пара поклевок – так он выразился, – но пока ничего определенного. Слишком мало времени прошло. Обещал связаться, если Джоанна будет нужна. Дарем – не край земли. В центре оранжереи, на полу, виднелось грубое пятно света, а вокруг него популяция растений-призраков – живые отражения среди грубых мерцающих теней от темных квадратных стекол. Небо нависало низко – черным слоем на черных стенах и крыше, плотным под стать самому стеклу. Побеги гибко и изящно свисали с невидимых подпорок: ветви жасмина с листьями, похожими на перья, спиральные завитки страстоцветов – маленькие, в себе заключенные джунгли, все аккуратно сформировано, живет воедино. Скамьи были заставлены поддонами с мелким гравием, на которых стояли растения в горшках, душисто курились холодным лунным паром. Джоанна походила между ними, где-то отрывая сухой лист, где-то убирая завядшие цветки. Некоторые процвели, никем не замеченные, ведь она не была здесь со смерти матери. Вот рождественники и их детки, любимчики Молли. «Я должна заботиться о своих детках», – сказала мать уже через неделю после того, как они развеяли прах Дональда, а ведь раньше она мужа высмеивала, когда он хвастался, какие они крепкие и как их много. И правда, детки, сказала тогда Молли. Ну не разумные ли создания, все у них идет своим чередом. Глядя на самое большое растение – оно было теперь все набухшее и пушистое, со множеством маленьких, пухлых отростков-паучков в паутине мягких серебристых волосков, – Джоанна нутром почувствовала, что жить ему не слишком удобно. Рождественник разросся неравномерно, скосился на один бок, громоздко нависал над краем горшка. Осторожно она отломила и пересадила несколько молодых «паучков», накопав латунным совком Молли песчанистой, суховатой почвенной смеси из бачка, где смесь хранилась. Ни скрипа, ни перешептываний Джоанна не услышала. Рождественник «джоанна хоуп», хоть и напоминал кактус, кактусом не был. Он нуждался в обильном поливе, хорошей подкормке и питательном грунте, как любое другое цветущее растение. Летом он, конечно, не цвел: все шло в рост. Джоанна взяла в руки один из горшочков с рождественником, названным в ее честь. У него были странные, неуклюже согнутые отростки, состоящие из сегментов, расположенных под небольшим углом друг к другу. Нижние сегменты были темно-зеленого цвета и с бугорками. Верхние – бледнее. Самые новые, размером, наверно, с ноготь мизинца Джоанны, блестящие, крепкие, так и розовели, подсказывая, какими будут, если повезет, в середине зимы цветы – лососево-розовыми. Из-за этого оттенка и крючковатого, зубчатого кончика сегмент напоминал челюсть какого-то морского создания; сходство усиливалось короткой бахромой волосатых усиков, которые возникали там, где очередной новый сегмент присоединялся к старому; и так, неизменно повторяясь, прирастали стебли или отростки. Усики эти были, конечно же, воздушными корешками. Если отломить один из таких сегментов, нежно, с корешками и всем остальным, и посадить его плотно в новый горшок с новой землей, из него получится еще одно растение, потемнеет и растеряет полупрозрачную розоватость, нарастит сегменты. Некоторые из рождественников наверняка были частью тех, которые отец сам формировал, подкармливал и поливал. Вместе же они являли собой своего рода вечность, предсказуемую, цикличную, не меняющую ни форму, ни цвет. Розовые сегменты с новоиспеченными зубчатыми краями напомнили ей молочные зубы; но после молочных вырастают коренные, а после коренных остается только зарастающая дыра в десне. Джоанна выбрала маленькую, скромную на вид «джоанну хоуп», поселенную – наверняка руками Молли – в бледно-синий пластиковый горшок, и прихватила с собой в спальню. Рождественник вел себя тихо и к тому же был живой. Его вполне можно взять в дорогу, вывезти из этого дома в Дарем.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Перевод И. Зубановой
2
Страсть, обожание (нем.).
3
Персонажи произведений У. Шекспира, Л. Толстого, Дж. Хейер, Дж. Остин. (Здесь и далее примеч. перев.)
4
Афоризм, острота (фр.).
5
Шекспир У. Гамлет, принц Датский. Действие IV, сцена 5. Перев. Н. Маклакова (1880).
6
«Ода к греческой вазе» (1819) Дж. Китса цитируется в переводе В. Потаповой.
7
Так вот, передо мной в одну глухую ночьПредстала мать моя Иезавель неслышно.Она, как в смертный час, была одета пышно…
(Жан Расин. Гофолия. Акт II, явл. 5. Перев. Ю. Корнеева)8
Перевод И. Зубановой
9
Псалом 38, слова 3-й части Немецкого реквиема И. Брамса.
10
Перевод О. Петровой
11
Кингсли Уильям Эмис (1922–1995) – английский прозаик, поэт, критик.
12
Сильвия Плат (1932–1963) – американская поэтесса и писательница.
13
Перевод М. Талачёвой
14
Порошок, который растворяют в теплом молоке и принимают на ночь пожилые люди в качестве успокоительного средства.
15
Клифф Торбурн (р. 1948) – канадский профессиональный игрок в снукер.
16
Шекспир У. Ричард II. Акт 5, сц. 5. Перев. М. Донского.
17
Другое название – зигокактус, декабрист или шлюмбергера; кактус без колючек, который не переносит жару и очень любит влагу.
18
Лесная долина в Шотландии, в области Стерлинг.
19
Тот, кто утомляет долгим скучным рассказом: по названию произведения С. Т. Кольриджа «The Rime of the Ancient Mariner», в разных переводах «Поэма о старом моряке» или «Сказание о старом мореходе».