бьет того в лицо, словно что-то переворачивала во мне. Я чувствовал себя грязным и черствым циником, а передо мной сейчас видел честных и прямых... детей. Несмотря на их возраст, почему-то оба дуэлянта казались мне детьми. Странно... и почему-то страшно. Страшно от того, что же я видел в прошлой жизни, что в этой конфликт двух аристократов мне кажется детской ссорой.
Дуэль назначили на момент завершения официальной части собрания и до начала его развлекательной части. Далее так и пошло. Все собрание было по сути решением частных проблем местных аристократов. Конфликты между родами, как у Малышева и Бельцева. Спор за территорию или выгодный контракт, что привел к крови (ранениям слуг от нападения или даже их смерти). Пару раз Петр Миронович давал слово другим дворянам. Но оба раза получившие право сказать объявляли о каком-то событии, куда приглашали присутствующих. Так князь Вяземский, с которым у нас состоялся разговор в начале собрания, пригласил присутствующих на свою свадьбу с Евгенией Старопольской, а дворянин Игнатов звал на осеннюю охоту, что должна состояться через пару месяцев.
Петр Миронович поднимал тему за темой, и я не заметил, как пролетело два часа. В комнате накурили еще больше. Я так и стоял возле двери и почти не видел за дымом деда, что сидел возле Коршунова. В горле першило от запаха табака. Голова уже минут десять болела. Пить алкоголь я не рисковал, опасаясь, что поведу себя неадекватно, а ничего безалкогольного в комнате не было. Поэтому подступающую тошноту мне даже «заткнуть» было нечем. И когда наш гостеприимный хозяин наконец-то объявил о завершении официальной части, я покинул комнату как можно быстрее и с огромным облегчением. А оказавшись в бальном зале, тут же двинулся на поиски какого-нибудь сока, чтобы утолить жажду.
За моей спиной из комнаты в зал один за другим выходили остальные члены собрания. Все были утомлены, но задерживаться в зале никто не стал. Все помнили про дуэль и по одному или парами, обсуждая что-то на ходу, двинулись на выход к заднему двору особняка. Дед выходил совместно с Коршуновым. Покинув курительную комнату, он нашел меня взглядом, отчего тут же успокоился и мотнул головой следовать за ним. Больше не обращая на меня внимания, он повернулся к Петру Мироновичу и стал с ним что-то горячо обсуждать.
— Не подскажете, где можно взять сока или просто воды? — подошел я к музыкантам.
Те за время собрания успели окончить свой перекус и сейчас играли романс. Солистка, поющая о тоске молодого офицера из-за разлуки с любимой, махнула рукой куда-то вглубь большого зала в противоположную сторону от той, куда отправились члены собрания. Решив, что успею их догнать, я быстрым шагом двинулся через весь зал, отчего взгляды присутствующих дам скрестились на мне. Послышалось шушуканье, а по коже прошелся неприятный озноб от столь пристального внимания.
Почти долетев до указанной стороны зала, я увидел обычную деревянную дверь, покрашенную в белый цвет в тон стенам и, решив, что за ней скрыт проход на кухню, смело вошел внутрь.
Стоило двери за моей спиной закрыться, как я понял две вещи: во-первых, это не кухня. Нет никакого света, да и запахи больше подходят какому-то складу — слегка пыльно и пахнет мылом. Во-вторых, комнатка здесь небольшая и я в ней не один. Ко мне прижалось горячее женское тело, вжав меня спиной в стену крохотной каморки. Нос уловил знакомый аромат духов, что я чувствовал совсем недавно.
— Любимый, — с жаром прошептала Евгения, прижимаясь ко мне всем телом и быстро расшнуровывая свое платье. — Я так скучала! Я так ждала тебя! Я верила, что ты очнешься. Что мы будем вместе!
Прежде чем я успел что-то ответить, мои губы запечатали поцелуем. Девичий язычок проворно и умело обследовал мои губы и нахально полез дальше искать своего «собрата» в моем рту. Руки девушки уже справились с застежками платья, и она обнажила свою грудь, после чего схватила мои ладони и прижала к своим упругим полушариям.
— Возьми меня! — оторвавшись через минуту жаркого поцелуя, прошептала она. — Возьми прямо здесь! Я хочу быть твоей и только твоей!
— Ты помолвлена с Вяземским, — наконец-то смог я вставить хоть слово. А то напор у девушки был такой, что я бы не удивился, если бы смог раскрыть рот, когда уже все закончилось бы. — Я...
— К черту Петю! Я его не люблю! Это он с папá договорился, а я ему всегда отказом отвечала. Ну же, любимый, я так долго тебя ждала! — она переместила мою ладонь со своей груди себе на попу. — Возьми меня! Как раньше! Дико, необузданно! Как умеешь только ты!
— Я...
Ответить отказом я не успел. Дверь в каморку резко распахнулась, и в проеме оказался князь Вяземский. Очень-очень злой князь Вяземский. Мы с девушкой застыли на месте, а парень медленно переводил свой взгляд с моей правой ладони, что сжимала голую грудь Евгении, на левую, что тискала широкий зад.
— Похоже, ты выбрал, — процедил он, с ненавистью смотря на меня. — Дуэль! До смерти!
Глава 8
— Ни на минуту тебя оставить одного нельзя! — зло шипел дед, когда мы выходили на улицу.
Я промолчал. Да и смысл что-то пытаться ему объяснять? Я итак уже все раньше сказал.
Когда Петр застал нас с Евгенией в кладовке, то девушка первой среагировала на его появление. Я если честно все никак не мог отойти сначала от табачного дыма, что казалось заполнил мой мозг и застопорил там все движение. Затем неистовый напор Жени, которому, уж буду честен хотя бы с самим собой, не особо-то и хотелось противостоять. После годичного лежания в коме тело с каждым днем оживало все сильнее, и мой интерес к противоположному полу тоже усиливался. Началось с красивой грудастой красотки, которую я заметил из окна автомобиля. Потом соблазнительные изгибы Любавы. И вот сейчас — Евгения, чье обнаженное тело я уже видел на черно-белых фотографиях, а сейчас получил возможность потрогать во всех местах, так сказать, оригинал.
Так вот, стоило Вяземскому застукать нас, как Женя мгновенно убрала мои руки с ее тела, развернула меня лицом к своему жениху, а сама спряталась за моей спиной, положив свои руки мне на плечи.
— Петр, я вас не люблю! — уже из-за моей спины заявила Женя. — И никогда не любила.