Но существовал ли на самом деле сказочный Ванланг? Где находился он и кто его населял? Старинные книги утверждают: пятнадцать земель Ванланга занимали часть южных провинций современного Китая – Гуанси и Гуандун, Северный Вьетнам и северную часть Центрального Вьетнама. Сейчас невозможно установить точные границы Ванланга, но очерченные традицией пределы его совпадают во многом с территорией, на которой в глубокой древности расселился один из союзов вьетских племен – лаквьеты, родственные тем вьетским племенам, что именовались в летописях Батьвьет – Сто (племен) вьет и жили вместе с предками нынешних таи к югу от реки Янцзы. Под натиском с севера они постепенно отступали на юг. Итак, Ванланг был землею лаквьетов. Тотемом их (или значительной части этих племен) была птица лак. Насчет реального аналога этого мифического пернатого еще идут споры. Вероятно, у какой-то части племен тотемом был водяной змей (крокодил?), преобразившийся позже в дракона. Вспомним, легендарного прародителя вьетов звали Лак Лаунг Куан – Повелитель драконов Лак. И еще: лакхэу и лактыонгами именовались поставленные государем Хунг правители и военачальники, видимо, выходцы из племенной верхушки; лакзанами – людьми лак – простолюдины; удобные земли у воды – землями лак. Возможно, и имя государей произносилось не Хунг, а Лак (расхождение – результат неточностей в начертании и разночтения древних иероглифов). Само же название государства Ванланг появилось в китайских источниках столетия спустя после его гибели и означало «разрисованный люд», отражая скорее всего обычай вьетов покрывать свое тело татуировкой. Как называли свою страну сами вьеты, мы пока не знаем. И названия пятнадцати земель Ванланга также «пришли извне» в более поздние времена.
Вьетнамские археологи условно пока отождествляют с эпохой государей Хунг четыре взаимосвязанные культуры. Три древнейшие из них названы по местам раскопок в современной провинции Виньфу в предгорьях к северо-западу от Ханоя, четвертая, более поздняя, – по местности в устье реки Ма (провинция Тхань-хоа). Это отмеченные признаками перехода от неолита к бронзе культуры: Фунгуенг, существовавшая примерно 3500–4000 лет назад, Донгдэу (более 3000 лет назад) и Гомун (около 3000 лет назад) с весьма высокой техникой обработки камня и развитой керамикой. В Фунгуенге – лишь отдельные находки бронзы, в Донгдэу бронзовые предметы составляют около двадцати процентов находок, в Гомуно – чуть ли не половину. И наконец – культура Донгшон, когда примерно 2500 лет назад происходит скачок в высочайшей технике бронзы и в конце которой появляется все больше железных предметов. Возможно, период донгшонской культуры совпадает во времени с расцветом государства Ванланг? А старейшая из дошедших до нас летописей Дайвьета и вовсе утверждает, будто первый государь Хунг лишь в VII веке до нашей эры «силою волшебства» сплотил разрозненные племена, основал столицу Ванланг, назвав по ней и свою державу. Что означает это упоминание «волшебства»? Не выполняли ли Хунги еще и жреческие функции? Кто ближе к истине в датировке восхождения на престол династии Хунг – авторы «Дивных повествований земли Линьнам» (2879 г. до н. э.) или безымянный летописец, расходящийся с ними почти на 2200 лет? Увы, единственная достоверная дата из эпохи государей Хунг – это год падения государства Ванланг – 258 год до н. э. А вещи, извлеченные археологами из небытия, бессильны назвать имена своих создателей и владельцев.
И все же мы знаем теперь, что легенды о Ванланге содержат в себе реальное историческое зерно. Люди действительно тысячелетия назад начали выжигать лес и осваивать земли на холмах, а затем и заливные земли вдоль рек. Это стоило им огромных усилий, ведь холмы и равнины были покрыты густыми лесами. Человеческий труд сравнился с мощью стихий, преобразив ландшафт огромных территорий. Во время донгшонской культуры вся равнина Северного Вьетнама, а возможно, и север Центрального Вьетнама были, по всей вероятности, освоены. К началу нашей эры здесь насчитывалось около двух тысяч поселений, где жили сотни тысяч людей. Да, вьеты действительно в те времена возделывали рис (несколько сортов) и собирали, по-видимому, два урожая в год. Они выращивали бататы, бобы, горох, тыкву, крушину, чам (канариум), вероятно также – имбирь, бананы, арбузы, лук, просо, цитрусовые, кокосы, личжи. Приручили собак, уток, гусей, кур, свиней, буйволов (неизвестно лишь, когда их стали использовать для пахоты). Неясно пока, были ли у них домашние лошади. Большую роль в хозяйстве вьетов играло рыболовство (рыбу ловили сетями, на крючки, били острогой), они промышляли также моллюсков, крабов и другие «дары моря»; занимались охотой. Косвенное свидетельство разнообразия вьетской кухни – широкий ассортимент керамической посуды (в том числе и для готовки на пару).
Делали вьеты посуду и из бронзы. Все, что выходило из рук вьетских литейщиков и кузнецов – орудия труда, оружие, музыкальные инструменты, – сочетает в себе функциональность с соразмерностью и изяществом формы. Бронзовые статуэтки людей и животных, а также выполненные в форме человеческих фигур рукояти кинжалов поражают пластичностью поз и искусной проработкой деталей. Но еще более удивителен мир, изображенный на бронзовых барабанах, сосудах, оружии. В центре этого мира человек с его трудами и праздниками. Перед зрителем плывут лодки, корабли – на них люди, над ними стаи птиц… Дома на сваях с выгнутыми, похожими на корабли крышами; рядом амбары – тоже на сваях, и крыша их также напоминает нос ладьи; коньки крыш украшены изображениями птиц. (Итак, легенда снова оказалась права – люди жили в свайных домах. Свидетельство древнего художника, в свою очередь, подкреплено археологами: найдены остатки такого дома, рядом был амбар на сваях, площадка обожженной почвы и ямы с пеплом – следы располагавшейся на грунте кухни.) Люди изображены в праздничных одеяньях – длинных, запахивавшихся впереди юбках из перьев (листьев?), головных уборах из перьев и пушистых метелок тростника. Они пляшут с оружием, музыкальными инструментами в руках – колокольцами, кхенами[14], шеньфатями[15]; у иных руки свободны, художник живо передал характерные движения кистей, – в позах танцующих проглядывает нечто «птичье». Певцы стоят – отдельно мужчины и женщины – или сидят лицом друг к дружке, соприкасаясь ступнями и ладонями (обычай этот сохранялся у вьетов и в Средние века); тут же музыканты с гонгами различной величины и формы. Музыке приписывалась магическая сила: мы видим людей с гонгами, подвешенными в амбарах, звон их был призывом к духам зерна, заклинанием урожая (и этот обычай сохранился доныне у некоторых народностей Вьетнама). Люди бьют в пустые ступы пестами, украшенными пучками перьев; это – тоже музыка, задающая ритм танцу, и обращенный к небу призыв даровать плодородие земле и всему, произрастающему на ней. Но особую роль в ритуалах и праздниках вьетов играли бронзовые барабаны. Обычно их было не менее двух: пара барабанов считалась супружеской четой, олицетворением мужского и женского начал, животворящей силы природы. Барабаны были символом власти. Они созывали людей на сходы, возвещали приближение врага, воодушевляли воинов на поле битвы. Не случайно уже в середине I века нашей эры, через триста лет после падения Ванланга, ханьский военачальник Ма Юань, утопивший в крови восстание вьетов против китайский завоевателей, изъял множество вьетских барабанов и, перелив их, воздвиг бронзовую колонну – знак незыблемости владычества ханьцев над этой землей. Куда подевалась пресловутая колонна Ма Юаня – неведомо; малое время спустя никто не мог отыскать её. А бронзовые барабаны долго еще собирали вьетов на празднества, звали их в бой.
В древнейшие времена громыханье бронзовых барабанов, домчавшись до неба, должно было вызвать благодатный дождь. Возможно, одно из изображений на барабанах и есть важнейшее празднество – торжественный молебен, обращенный к Духу вод; на кораблях – бронзовые сосуды (со священной водой), барабанщик с барабанами, вооруженные воины, один из них колет копьем связанного пленника (уж не человеческое ли это жертвоприношение Повелителю вод?). Рядом, – как часть празднества – гонки на лодках однодревках; гребцы в праздничных одеяниях, с оружием и короткими веслами в руках… Изображения на барабанах подтверждают содержащиеся в легендах сведения: да, у вьетов были самые разные суда – лодки и большие многовесельные корабли, которые могли плавать по морю. Вода, водоплавание играли существенную роль не только в жизни вьетов, но и в системе их восприятия мира. Случайно ли знатных покойников хоронили в гробах, похожих на долбленые пироги, а в могилу клали весла? (Оговоримся, что ни в легендах, ни среди изображений на бронзе, ни в археологическом материале не найдем мы колесниц или повозок. В легендах упоминаются носилки, но ни изображений их, ни остатков не обнаружено.)