— И зачем? — спросил Леденец.
— Чтобы заставить нас посвятить внеочередное собрание его персоне. Выстрел заставил нас впустить его сюда.
— Ты так говоришь, как будто хорошо его знаешь.
— Я занимаюсь этим делом уже несколько лет.
— Тогда, может, ты скажешь, кто он?
— В данной постановке вопрос не корректен.
— Почему?
— Кто он? А кто президент? Лицо с телеэкрана? Чушь. Лицо — это только лицо. Президент — это корпорация, группа людей. Тоже самое и здесь. Он всего лишь представитель, посланец, курьер, тогда как они… О них мне не известно ничего.
— Весело, ничего не скажешь, — пробурчал Севастополев.
— А посему, — перенял инициативу Леденец, — я предлагаю всем пойти спать. Завтра тяжелый день. К тому же он собрал нас здесь не для того, чтобы убить.
— Откуда такая уверенность?
— Мы все еще живы.
На этой оптимистичной ноте я и закончу подглаву.
Подглава 2
Утро. Знакомство. Ниночка.
— Не знаю даже, что и сказать… Я и раньше… я ведь только работаю… чего хочу? Чтобы любили и уважали, чтобы жить долго и счастливо… детей еще, наверно…
Обед. Знакомство. Мстислав.
— Друзья, — начал он несколько фальшиво, — наиболее важным мне видится вопрос… Извините, я волнуюсь. Так вот, я не знаю, почему еще никто не высказался на эту тему. Я имею в виду человеческое достоинство, которое постоянно попирается, чуть ли не на каждом шагу, а именно достоинство делает нас людьми…
— На кой оно тебе, достоинство? — спросила Зинаида Аркановна и весело рассмеялась.
— Как ты можешь, Зиночка?
— У тебя уже есть одно. Попранное, но вполне еще в рабочем состоянии. Зачем тебе еще? Для тебя же достоинство, то, которое в душе, враг номер один. Ты же и дня с ним не проживешь.
— Зачем ты так со мной?
— Зачем? Захотелось мне так с тобой.
— Как ты можешь?
— Останови меня. Кишка тонка? Тебе и самому ведь все нравилось, глубоко, в душе. Что ты чувствовал, когда стирал трусы жене и теще?
Мстислав стал белым.
— О, эта сладкая боль унижения! Я права? Ты ведь и на меня перекинулся, потому что я могу унизить, вытереть об тебя ноги, заставить лизать сапоги. И не понарошку, как какая-нибудь проститутка, а взаправду.
— Зачем ты…
— Из жалости. Просишь ведь, чего не знаешь.
— А ты знаешь?
— Знаю, — отрезала она.
Вечер. Знакомство. Машенька.
Из тех соображений, что данная книга может попасть в руки детей, автор решил опустить (исключить из текста) эту часть повествования.
Глава одиннадцатая
Глубокая ночь. Гостиная. Камин. Огонь. Возле камина кресло. В кресле Леденец. Ему тревожно. Он смотрит в огонь и думает. Звучит музыка: Джон Сурман.
Завтра, — думает Леденец, — завтра, завтра. Все должно будет решиться завтра. Жребий брошен. Утро принадлежит Зинуле. Мое слово днем. Значит, до этого времени мне бояться нечего. Почему? Не знаю. С одной стороны, я не могу определить, выразить словами… С другой, я прекрасно чувствую происходящее, его логику, если только логику можно чувствовать, хотя здесь возможно все.
Но что мы имеем? Вот главный вопрос вопросов: Что мы имеем, а, следовательно, что мы будем иметь?
Два убийства, загадочная смерть (если только верить очкарику), пропавший мольберт, единорог, убийца, который ждет своего часа… Этого я должен увидеть. Я должен запомнить его лицо, узнать, сорвать маску, как и с того, другого…
Размышляя, Леденец засыпает. Сон переносит его в комнату, похожую на гостиную. Она такая же просторная. В ней так же горит камин, но только она декорирована под избушку старухи-волшебницы. Леденец сидит за столом. Напротив него красивая, не старше тридцати пяти лет женщина. Она красиво и богато одета. В руках у нее колода карт, значение которых Леденцу неизвестно. Женщина раскладывает карты.
— …необходимо, — говорит она. — Каждая карта ложится только на предыдущую, такова Колода Судьбы. Обычно я не принимаю без очереди, но ты мне понравился, к тому же его просьба… Ты боишься и ненавидишь одного человека. Ты думаешь, что он обрывает тебе крылья, тогда как на самом деле… Ты куколка, которой надлежит стать бабочкой, но вместо того, чтобы идти вперед, ты все время возвращаешься и возвращаешься… Посмотри на расклад.
Леденец смотрит на карты и видит, какая стройная, логичная, правильная получается картина, и то, к чему он относился, как к проклятию, является частью этой красоты. На него опускается Венец Понимания. Женщина продолжает говорить, но он ее не слышит. В его голове громко звучит музыка Мэйлса Дэвиса, и вообще, чем больше хорошего джаза, тем лучше.
Леденец просыпается. На его лице выражение блаженства. Он сладко потягивается, как это могут только не обезображенные чрезмерным воспитанием дети. Он поднимается на ноги, уверенно подходит к одному из шкафов, открывает дверцу и достает с полки коробку с дорогими, толстыми сигарами. Он закуривает сигару и молча, полностью сосредоточившись на процессе, выкуривает ее. Окурок он бросает в камин.
Затем Леденец покидает гостиную. Он возвращается к себе в комнату, где мирно спит красивая (она очень красивая, особенно при таком освещении) Катенька. Она спит очень сладко, но Леденец, тем не менее, ее будит.
— Что, уже утро? — сонно и немного капризно спрашивает она.
— Нам надо поговорить.
— Что случилось? — на лице у нее появляется тревога.
— Я кое-что понял.
— Я тебе не нужна?
— Глупенькая… — сказав это, он нежно обнял Катю, — я люблю тебя.
— Тогда что?
— Завтра вечером меня убьют.
— Не говори так!
— Не перебивай. Завтра вечером меня убьют. Это происходит всегда за мгновение до того, как я понимаю картину преступления. Изменить это невозможно. И не нужно. Мне нужна эта смерть. Она позволит мне обрести себя, выйти за рамки вечно повторяющегося процесса. Отнесись к моей смерти по возможности спокойно, и смело иди вперед. Я буду тебя ждать с той стороны.
— Ты хочешь, чтобы я тоже умерла? — спрашивает Катенька. В ее голосе ужас.
— Что ты, глупышка. Если ты умрешь… я даже думать боюсь об этом, но я другое дело. Я уже много раз умирал таким образом. Это невозможно понять, но это так. Я найду тебя, когда ты выйдешь из дома.
— Но я… я не хочу… я боюсь…
— Не бойся.
— А вдруг ты меня не найдешь?
— Даже не думай об этом.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Главу заканчивает постельная сцена.
Глава двенадцатая
Подглава 1
Утро. Знакомство. Зинаида Аркановна Петрова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});