подводить и рванула в нужную сторону, но схватившись за дверь, осознала, что её сдвинет только халк. Сколько бы я не дёргала массивные ручки на двери, ничего путного не выходило. Двери не поддавались моему напору.
Потом стала шарить руками и поверхности двери, в надежде найти засов или замочную скважину. Да хоть что — то! Она же должна как-то открываться!
— Чёрт, чёрт, чёрт! Да что ж такое! Как же тебя открыть! — Восклицала от отчаяния и паники.
Звуки боя позади меня давили на нервы, заставляя постоянно дёргаться и оборачиваться, в надежде не увидеть морду одного из чудовищ, намеревающихся закусить моей тушкой. Руки тряслись, как у соседа Петра Аркадьевича с квартиры на первом этаже нашей многоэтажки, после празднования дня десантников. Чтоб вы понимали, то он после заплыва в фонтане с приятелями, даже поджечь папиросу самостоятельно не может. Спалит либо усы, либо брови, но точно не подожжет кончик сигареты. Вот и я так же металась от одного конца двери к другому, не уверенная, не пропустила ли что-то от паники.
Опустилась на коленки, чтобы было удобнее, ноги всё равно не держали от нервов. Да и может какая щеколда вообще внизу расположена, когда-то видела такое.
Я даже не успела сообразить, как всё произошло. Вот я стою на коленях и шарю руками в поисках заветной ручки, а в следующий момент раздаётся крик, кажется мужской, и я отлетаю от двери со скоростью пробки из бутылки шампанского.
Мир перед глазами сменило множество картинок. Ночное небо, усыпанное звёздами, какие-то летящие мимо яркие заклинания, одно из них зацепило бедро, но что странно боли я не почувствовала. Видела лица парней и мужчин, сражающихся с монстрами, кто-то из них следил за моим полётом, наверно недоумевали, откуда взялась девица, летающая по полю боя в самый его разгар.
От этого мельтешения перед глазами начало мутить, удовольствие от чувства полёта отсутствовало совершенно. Мечтала только о том, чтобы это быстрее закончилось. Надеюсь, хоть не зашибу кого своим туловищем при падении.
Ожидала дикой боли от приземления, перинку мне точно никто не подстелет. И боль не заставила себя ждать.
Не представляю, как я выжила при таком падении, потому что траншею, которую я покопала своим телом, можно было смело использовать, как ров вокруг замка.
Перед глазами потемнело от боли. Кажется, болело всё, даже те части организма, о которых я и преставления не имела. Вдохнуть нормально не получалось, кислород поступал в лёгкие короткими урывками. Кровь стучала в ушах так оглушающе, что казалось я, нахожусь в двигателе самолёта. Мозг вообще не воспринимал окружающее вокруг меня. Перед глазами всё расплывалось от слёз.
Понятия не имею, сколько так пролежала. По моим ощущениям — вечность.
Среди всей какофонии боли, чувствовалось что-то неправильное в грудной клетке. С трудом приподняв руку, провела по груди. То, что ощутила, было похоже на растопленное сливочное масло. Поднесла к глазам и, с трудом сфокусировав зрение, разглядела — кровь! Вся рука была в густой горячей крови. Моей крови! Её было так много, что она капала с пальцев! Меня замутило ещё сильнее от осознания своего положения.
Мозг отказывался воспринимать увиденное, а с трудом восстановившееся зрение уловило движение сбоку.
С трудом повернув голову, я тут же пожалела, что это сделала. На меня смотрели, по меньшей мере, три пары темных провалов, где по анатомии должны быть глаза. Кардины. Они явно наслаждались увиденной картиной. Запах крови и страха будоражил их охотничьи инстинкты. Это было заметно потому, как они в нетерпении переступали с лапами и скалились.
С другой стороны что-то промелькнуло. Посмотрела и туда, после кардинов замирать на месте, во избежание последствий, смысла не было. Повернувшись, увидела остальных монстров, с которыми сражались воины границы. Крупные, мелкие, с крыльями, с копытами, с рогами, с когтями. Пасти с огромными зубами, способные раскусить меня пополам за один раз. Клювы, которыми они могут выклевать мои глаза, как оливку из бокала с мартини. Разных видов и мастей. Все они возвышались надо мной. Наблюдали. Ждали. Чего, я не понимала. Знала одно, если суждено умереть сейчас, то хочу чтобы это случилось быстро, так как боль, которую я испытывала сейчас, казалась мне пыткой, медленно сводящей сума.
Даже твари, окружившие меня со всех сторон, были уже не страшны. Наверно так и выглядит смирение. Когда ты принимаешь свою близкую смерть. Больше не боишься, что она наступит так скоро. Что будет больно. Не задумываешься, что тебя ждёт после. А с нетерпением ждешь, когда она уже явится и заберёт в свои ледяные объятия.
Твари всё так же не двигались с места, чем доводили моё и без того подавленное состояние до уровня агонии.
Но тут эти оккупанты расступились, пропуская ко мне человека. Я не могла разглядеть, как он выглядит, так как лицо и тело скрывал широкий чёрный плащ с глубоким капюшоном. Но судя по комплекции, однозначно это был мужчина.
Он медленно дошел до лежащей без возможности для движения меня, присел на корточки у правого бока. С близкого расстояния из под плаща были видны тонкие изогнутые губы, недовольно поджатые в данный момент и широкий подбородок, покрытый короткой щетиной тёмного цвета.
Он долго разглядывал меня, не нарушая тишины, а после поднял правую руку с зажатым в ладони кожаным шнурком, на конце которого висела странная металлическая штука. Словно от чего-то цельного отломали кусок и сделали из него подвеску.
Я подняла на него не понимающий взгляд.
— Эта вещь теперь принадлежит тебе. Ты должна сохранить её. Никому не рассказывай о том, что она у тебя. Позже ты всё поймёшь. Но отнесись к этому серьёзно, это очень важная вещь. — Голос у него был приятный, с хрипотцой.
— Может, лучше оставишь её себе? Я всё равно уже не жилец. — Прохрипела я как прокуренная бабка после забега. Тело немело с каждым мгновением. Холодно. Стало очень холодно. Я едва оставалась в сознании.
— Ты не умрешь. Тут твои хранители. Как только ты заберёшь амулет — я уйду, ограждающий нас купол спадет и они помогут тебе. Среди них есть эльф, а они самые искусные целители.
— Хорошо, давай свою железяку. — Выдохнула тяжело, глаза едва оставалась открытыми. Спорить не было сил. — Но если её заберёт кто, пока я в таком состоянии, то виноват будешь сам.
— Всё будет хорошо. Её не смогут забрать у тебя силой, только если отдашь добровольно. — Улыбнулся. Одел мне украшение на шею и спрятал под край футболки. — И запомни, о нём могут