Теплые чувства по отношению к этой ледышке! Я едва не фыркнула. Лед и пламя…
Пламя. Я содрогнулась, увидев на мгновение мысленным взором объятую пламенем Викторию. Как могла я остаться в стороне, допустив, чтобы эта невинная маленькая девочка едва не сгорела во время землетрясения…
– Натаниэль, – я порывисто вздохнула. Он поднял голову.
– Вы побледнели. Вам нездоровится?
– Я не больна. Но я не та, за кого вы меня принимаете, – начала я торопливо. – Видите ли, дело в том…
Внезапно дверь мастерской с грохотом распахнулась и внутрь влетел комок шерсти. Проносясь через всю комнату, словно пушечное ядро, он замер у моих ног.
– Бесенок, должно быть, прорыл лаз под забором, – заметил раздраженно Натаниэль.
Я взяла Аполлона на руки и, стряхнув грязь у него с носа и лап, погладила по спине, молча проклиная его столь несвоевременное вмешательство.
– Придется мне обложить забор снаружи камнями, – сказал Натаниэль, забирая у меня щенка. – Надеюсь, это положит конец твоим шалостям, – сообщил он проказнику и, повернувшись ко мне, спросил: – Вы не заглянете к Виктории, пока я тут разбираюсь с этим возмутителем спокойствия? Передайте ей, что я скоро буду.
– Да, конечно, – пробормотала я, поняв, что наш разговор окончен. Натаниэль, чувствовала я, начинал проникаться ко мне доверием, хотя все еще считал, что я сплю с мужчинами за деньги.
Придется мне запастись терпением и подождать другого случая, чтобы сообщить Натаниэлю правду, сказала я себе, направившись к дому. Но что если он мне не поверит?
Я содрогнулась, не желая даже думать о такой возможности.
Глава 5
– Виктория? Это Тейлор. Можно войти? – Из комнаты доносились приглушенные рыдания. Что же такое сделала Пруденс, чтобы так расстроить девочку?
Дверь отворилась. Глаза Виктории были красными и опухшими, по лицу текли слезы. Шагнув в комнату, я порывисто обняла ее и прижала к груди.
– Миссис О'Хара передала мне, что ты плохо себя чувствуешь, – начала я осторожно. – Не хочешь сказать мне, в чем дело?
Виктория подняла на меня испуганные глаза. Чего она так боялась? Неужели и в самом деле заболела?
– Пруденс не велела мне об этом говорить, – губы Виктории дрожали.
Я подвела ее к кровати с балдахином и села рядом.
– Почему?
Виктория поднесла к носу вышитый носовой платок.
– Она с… сказала, что это неприлично… что это проклятие женщины. Вот почему у меня идет кровь.
И тут до меня дошло.
– Виктория, в этом нет ничего неприличного. И, разумеется, ты не проклята. Просто ты становишься женщиной.
Глаза ее широко раскрылись.
– В самом деле? – спросила она недоверчиво. – Откуда ты можешь это знать?
Я успокаивающе ей улыбнулась.
– Потому что я прошла через то же самое примерно в твоем возрасте – мы все через это проходим. Это нормально и в этом конечно же нет ничего постыдного.
Черты ее лица разгладились, но в глазах появился вопрос.
– Почему же тогда Пруднес говорит, что это неприлично?
Я не имею никакого права, напомнила я себе, едва не выругавшись вслух, гневаться на Пруденс за то, что она напугала ребенка; в конечном итоге женщины в начале века были не слишком-то просвещенными в подобных вопросах.
– Некоторые люди так считают, – сказала я ровным тоном, – но я – нет, тебе тоже совсем не обязательно придерживаться подобных взглядов. То, что с тобой происходит, совершенно естественно. Такое будет теперь происходить с тобой каждый месяц в течение нескольких дней, но из-за этого совсем не стоит расстраиваться или прекращать свои обычные занятия и ложиться в постель.
Она посмотрела в окно на сад внизу.
– Я думала, что умираю… Всю ночь у меня болел живот, а сегодня утром было так много крови…
С минуту я размышляла.
– Пруденс объяснила тебе, что делать?
Виктория наморщила лоб.
– Она дала мне несколько чистых полотняных тряпочек и сказала, как ими пользоваться.
Я кивнула.
– Хорошо. – От Пруденс, похоже, был все-таки хоть какой-то толк. Сама я не знала бы, что предложить Виктории ввиду отсутствия тампонов и прокладок. – И что еще?
– Она велела мне принимать по две столовых ложки вон того отвратительного тоника. – Виктория скривилась, показав на стоявшую на прикроватном столике бутылку с какой-то бесцветной жидкостью. – Только он уж очень противный.
Взяв бутылку, я прочла на этикетке надпись: «Тоник Лидии Пинкхэм от меланхолии и женских недомоганий». Вытащив пробку и поднеся бутылку к носу, я присвистнула. Алкоголя в этом тонике было достаточно, чтобы свалить на неделю моего папочку с ног.
– Подожди, – сказала я Виктории, ставя бутылку вновь на столик. – Я принесу сейчас кое-что, от чего тебе сразу же полегчает.
Возвратившись через пару минут со своей сумочкой, я достала из нее пузырек с ибупрофеном и протянула Виктории.
– Эти таблетки должны снять боль. Принимай их по одной каждые четыре часа. Что еще посоветовала тебе Пруденс?
– Чтобы я не напрягалась, не купалась и вообще не делала ничего, что может меня утомить. Ах, да… она еще предупредила меня, чтобы я оставалась в постели, пока все это не кончится. Но, Тейлор… ведь послезавтра свадьба! Я не могу ее пропустить, я просто не могу! – Она опять разрыдалась.
Я вытерла ей слезы и разгладила волосы, борясь с растущим во мне гневом на Пруденс. Виктория подняла голову и посмотрела мне в глаза.
– Мне бы хотелось, чтобы за Натаниэля вышла замуж ты.
– Виктория! Ты прекрасно знаешь, что это невозможно, – ответила я, пытаясь подавить мгновенно охватившую меня внутреннюю дрожь. Как ты можешь даже думать об этом, прикрикнула я на себя. Он мужчина викторианской эпохи, самоуверенный, властный, относящийся с презрением к женщинам… Но и идеалист, мечтатель, человек, любящий свою сестру, и… слишком красивый для своего собственного блага, – возражало на это мое сердце.
И, к тому же, он старше тебя более чем на сто лет – одержал в конечном итоге победу мой разум.
Пробормотав какое-то извинение, я поднялась и направилась к двери, от души надеясь, что Виктория не заметит моей нетвердой походки.
Я настолько была поглощена в этот момент своими мыслями, что не заметила стоявшего за дверью Натаниэля и, шагнув в коридор, тут же на него налетела. Его руки мгновенно сомкнулись на моей талии, не дав мне упасть, и я оказалась прижатой к его подобной граниту груди. Взгляды наши встретились, и я прочла в его глазах откровенное уважение и кое-что еще.
– Благодарю вас, – произнес он тихо. – С вашей стороны было весьма любезно помочь Виктории. Мне следовало бы самому догадаться, что она нуждается… – Лицо его залилось краской смущения. – Я хочу сказать, что не заметил, как быстро выросла моя маленькая сестренка.