в теле». Многие считали Маргариту настоящей красавицей, хотя некоторые и отмечали слишком уж нездоровую любовь к украшениям: колечки и перстни на каждом пальце, браслеты, вычурные серёжки, яркие заколки, бусы, брошки… Ну да, всё это было её слабостью. Как и любовь к животным.
Вместе с Маргаритой на кухне сидела соседка Валентина — худая невзрачная женщина с жиденькими волосами, собранными на затылке в пучок. Подруга пыталась успокоить Маргариту, но получалось у неё плохо. Учитывая обстоятельства, ей самой требовалось утешение.
— Бибочка, — всхлипывала Маргарита. — Собачка моя… Ну зачем она туда побежала? А теперь её нет… Она погибла! Я сердцем чувствую, что погибла.
— Биба смелой была, — траурным голосом сказала Валентина.
Маргарита кивнула.
— Да, да, очень смелой. Знаешь, она однажды на огромного пса бросилась. Тот гавкнул на меня, а Бибочка зарычала и набросилась на эту зверюгу. Прям взяла и набросилась! Меня защищала. Представляешь, Валь, моя малышка здоровенного пса прогнала! А теперь её нет…
С домашними питомцами Маргарите не везло. Попугайчика как-то завела — сдох через месяц по непонятным причинам. Кошку — машина переехала. Другая кошка исчезла неизвестно куда. После таких несчастий Маргарита долго не решалась заводить очередного питомца, но два года назад всё же пошла на риск и взяла у знакомой очаровательного белого щеночка. Назвала Бибой. Год прошёл, два, и Маргарита поняла, что злой рок больше её не преследует. Болонка жила и радовалась своей собачьей жизни.
До сего дня.
— Это какое-то проклятие, — хлюпала носом Маргарита. — Биба погибла, нет больше моей собачки. Пустыня эта чёрная… Почему всё это с нами случилось? Мне кажется, Валь, что я с ума сошла и мне всё это мерещится. Так и представляю: лежу в психушке, а вокруг санитары в белых халатах. И весь этот кошмар только в моей голове.
— Я тебя понимаю, — тоже едва не плача, заверила Валентина.
— Хочу, чтобы вся эта жуть прекратилась! Хочу, чтобы Бибочка была жива. Хочу увидеть Мишеньку! Хочу, чтобы всё было как раньше!..
Ещё утром она считала себя самой счастливой женщиной на свете. Месяц назад познакомилась с Мишей. Он был моложе её на восемь лет. А красавец какой! Она считала, что ему бы с такой внешностью в фильмах сниматься, причём в главных ролях. Роль благородного рыцаря ему очень подошла бы — так и представляла его себе в сияющих доспехах, на белом коне. Маргарита была уверена, что в свои сорок три она, наконец, встретила мужчину своей мечты. Он цветы ей дарил, стихи читал. Очень галантный, ну просто очень. Одна беда — женат. Правда с женой не жил и терпеть её не мог, и мечтал развестись. А эта стерва деньги требовала, говорила, что не подпишет никакие бумаги, пока на её счету не будет полмиллиона рублей. Вот же подлая тварь! Маргарита ни разу не видела эту дрянь, но ненавидела её всем сердцем. И она готова была помочь небогатому Мише с разводом. Этим субботним вечером у них с возлюбленным намечалось свидание в кафе в Шатуре. С собой она намеревалась привезти все свои сбережения, плюс сумму, которую взяла в кредит в банке. Маргарита так и предвкушала, как обрадуется Мишенька.
А теперь…
Прямо сейчас, в эту самую минуту, возлюбленный ждёт её в кафе. Ждёт, надеется, с волнением поглядывает на дорогие наручные часы, которые она ему подарила.
Ждёт.
А она здесь.
Непонятно где.
Проклятие какое-то!
— Мишенька, — с новой силой зарыдала Маргарита. — Бибочка…
Глава восьмая
Капелька допивала уже вторую чашку чая и доедала третью шоколадную конфету. Марина смотрела на дочку так, словно не видела её очень долгое время и сильно соскучилась.
У Бориса не выходили из головы слова девочки: «Зоя вывела меня из темноты». Он больше не задавался вопросами, вроде «как такое возможно?» Время таких вопросов осталось в прошлом. Теперь же приходилось принимать всё, как есть. Изумляться, но принимать.
— Ты разговаривала во сне, — сообщил он Капельке, задумчиво разглядывая чаинки в своей кружке.
Марина посмотрела на него с укором, мол, пускай ребёнок сначала чаю попьёт, в себя придёт, а разговоры подождут.
— Это был не сон, — заявила Капелька. — Не-а, вовсе не сон. Я на самом деле бродила в темноте. Ходила, ходила, на стены какие-то натыкалась. Страшно было.
Она потянулась к очередной конфете в коробке, поглядела на маму вопросительно — видимо та, как поборник здорового образа жизни, ограничивала дочку в большом количестве сладкого.
— Я спедалирую ещё конфетку?
— Ешь, ешь, — разрешила Марина.
Капелька взяла сладость, съела, глотнула чаю.
— Ма, а из самовара чай вкуснее, чем из чайника, правда?
Марина улыбнулась.
— Правда, золотко, правда.
— А я всегда это говорил, — поддержал Виталий. Он сидел, откинувшись на спинку стула, крутил в руке кусочек сахара.
Капелька покосилась на окно, вздохнула.
— Я даже не знаю, как там очутилась. Ну, в той темноте. Сидела себе на диване, смотрела телевизор — как раз начинался мультик про фиксиков — и вдруг телевизор взял, да перестал работать. Голова почему-то заболела. На улице что-то загрохотало. А потом я очутилась в темноте. Только что на диване сидела, а тут… — она глотнула ещё чаю. Помолчала. — И тихо там было. Совсем-совсем тихо, как в космосе. Помнишь, мам, ты говорила, что в космосе вообще никаких звуков нет? Так вот в этой темноте тоже не было звуков. Я испугалась, но потом подумала, что это сон. Мне часто сны снятся, правда, они цветные и красивые, а этот не был цветным и красивым. Но потом я поняла, что не сплю. Не знаю как, но поняла.
Борис вспомнил, как полчаса назад Капелька отреагировала на новость, что часть деревни очутилась в странном пустынном мире. Она долго глядела в окно, округлившимися от изумления глазами, после чего изрекла: «Ух-ты! Вот это да!» О чём она думала, вглядываясь в сумрак? Борису почему-то тогда показалось, что воображение ей рисует отнюдь не унылые картины, а нечто по-детски сказочное, навеянное книжками и фильмами. Надеялась ли она, что там, за тёмным горизонтом, высятся белокаменные замки и шумят вековечные леса, в которых живут эльфы и феи, резвятся единороги? Вполне возможно. Если так, то её ждёт разочарование и Борис сознавал это с горечью. Он был уверен, что за чёрным горизонтом просто не может быть ничего хорошего.
Капелька продолжила:
— Не знаю почему, но я больше не боялась. Ну, если честно, всё-таки боялась, но не так сильно, как сначала, — она взяла ещё конфету, откусила кусочек, внимательно изучила начинку и положила конфету на стол. —