Принцесса Элеанора отличалась своенравием. Сразу было видно, что она осуждает брата за жестокость, а к несчастной герцогине относится сочувственно. При этом принцесса не считала нужным притворяться. Очень любопытно! Королева не без кокетства взглянула на Ричарда. Она знала, что принц к ней неравнодушен и почел бы за счастье избавиться от своей стареющей супруги и сочетаться браком с дочерью графа Прованского.
– У герцогини очаровательный сынок, – продолжила принцесса. – Не правда ли, братец?
Тут Ричард оживился. В сыне он души не чаял.
– Отличный мальчик. Очень развит для своего возраста. Вы согласны, сестра моя?
– Да. Изабелле повезло, – с явным упреком ответила принцесса.
Итак, принцесса Элеанора – особа прямая и решительная. Это юная королева уже уяснила. К тому же золовка была на семь лет старше и потому, кажется, относилась к своей тезке как к ребенку.
Ну и пусть, подумала королева. Для начала и это неплохо. Она огляделась по сторонам и увидела, что к пьедесталу приближается Симон де Монфор, сенешаль сегодняшнего празднества.
Молодой человек поклонился сначала королю, потом королеве.
– Вы помирились с Норфолком, Симон?
– Милорд, в этом споре я прав. Граф не смел предъявлять мне претензии.
– Я знал, что вы одержите верх.
Элеанора почувствовала, что ее муж относится к этому человеку с симпатией.
Ричард, явно расстроенный разговором о его супруге, решил сменить тему и охотно вступил с Монфором в беседу. Вскоре к королю подошел какой-то другой барон, и четверо молодых людей – две Элеаноры, принц Ричард и Монфор – образовали небольшой кружок.
Они обсудили пир, поговорили о том, кому из прислуживавших за столом господ достанется та или иная награда, а затем принц сел к ногам королевы и принялся рассказывать ей о крестовом походе, в котором намеревался принять участие. Монфор же всецело завладел вниманием принцессы.
Ричард спросил, есть ли вести из Прованса. Он с удовольствием вспоминал замок графа, выступления менестрелей, прелестных сестер королевы.
– Каждая из них достойна того, чтобы выйти замуж за монарха. Две уже стали королевами. Как вы полагаете, миледи, какое будущее ожидает прекрасную Санчу?
– Надеюсь, ей повезет так же, как мне и Маргарите.
– Что касается французской королевы… Вы считаете, она столь же довольна своей судьбой, как вы?
– Вряд ли это возможно. К тому же Маргарите досталась властная свекровь. К счастью, меня сия чаша миновала.
– Едва-едва. Скажите спасибо, что наша с Генрихом мать вышла замуж и уехала за море.
– Раз уехала, так нечего о ней и тревожиться.
– Уверяю вас, останься она здесь, вам было бы о чем тревожиться.
– Издалека она не сможет помыкать мной, как помыкают Маргаритой…
Тут Элеанора запнулась, вспомнив наставления дяди Гийома: нельзя болтать все, что придет в голову, нужно быть дипломатичной, ведь она уже не ребенок. Она – королева, и Маргарита – тоже королева.
– Мадам, – понимающе улыбнулся Ричард. – Боюсь, сдержанность никогда не будет вашей сильной чертой.
– Увы, возможно, вы и правы.
– Безусловно.
Разговор с Монфором подействовал на принцессу Элеанору странным образом: щеки ее раскраснелись, глаза горели огнем. Она необычайно похорошела.
Мне еще нужно многому учиться, думала королева. Конечно, я умна, но слишком юна и неопытна. Хорошо, что рядом есть дядя Гийом.
Она размышляла над словами Ричарда. Сдержанность никогда не будет ее сильной чертой? В этих словах прозвучали и одобрение, и насмешка. Дядя Гийом прав. Она еще мало знает жизнь. Нужно сначала думать, а потом говорить. И как можно внимательней наблюдать за окружающими.
Коронация и торжественный пир произвели на Элеанору глубочайшее впечатление. Только теперь она в полной мере осознала, сколь важная перемена свершилась в ее судьбе. Как почтительно прислуживали ей и королю эти грозные бароны! Но Элеанора успела изучить историю Англии и знала, что кое-кто из присутствовавших на пиру лордов в свое время поднялся с оружием в руках против короля Джона, отца Генриха. Мятежники заставили монарха подписать «Великую Хартию Вольностей», а когда Джон отказался от своего слова, бароны призвали в Англию французов и едва не свергли клятвоотступника.
Дядя Гийом должен быть рядом. Без него ей не обойтись.
Насколько сильна привязанность короля? Когда они вдвоем, можно подумать, что Генрих готов потакать любому ее желанию. Но король в семейной жизни и король в государственных делах – не одно и то же.
Вот уже несколько дней Элеаноре представляли юных девиц, отцы которых служили при дворе. Согласно обычаю, королева-иностранка должна была отослать своих прислужниц обратно на родину и набрать дам и барышень, являющихся уроженками своей новой родины. Тем самым как бы пресекалась связь королевы с прежней отчизной.
Разумеется, ни одной из принцесс этот обычай не нравился. Кто же захочет расстаться с верными подругами и оказаться в окружении совершенно чужих прислужниц? Но никому и в голову не приходило оспаривать эту древнюю традицию.
Вот и испытание для Генриха. Если Элеанора сумеет настоять на своем, это будет значить, что власть ее над мужем велика. Заодно можно будет проверить, так ли она умна и хитроумна, как представляется ей самой.
И вот настал миг, когда король и королева были вдвоем в опочивальне.
Генрих взял юную супругу за руки, притянул к себе.
– Ну, моя маленькая невеста, что вы думаете о вашем короле и его королевстве?
– Я самая счастливая королева во всем мире.
– Тогда я тоже счастлив.
– Мой король снисходителен и добр ко мне. Могу ли я мечтать о большем?
– Вы правы, любовь моя. Для вас я готов на что угодно.
Момент настал, решила Элеанора, и сердце ее забилось учащенно. Осмелится ли она? Может быть, еще рано? Нужно было посоветоваться с дядей.
– Не давайте опрометчивых обещаний, Генрих. Как знать, удастся ли вам их исполнить.
– Мне? Не удастся? Разве вы забыли, дорогая, что я король?
Элеанора знала, что Генрих весьма ревниво относится к своему королевскому величию. Это означало, что в глубине души он чувствует себя недостаточно сильным. Генрих неглуп, даже умен, но иногда ум не помогает ему, а мешает. Он из кожи вон лезет, чтобы убедить всех окружающих, будто их монарх – человек без слабостей и недостатков. Вот почему для него так важно, чтобы никто не осмеливался перечить его воле. Когда Генриху казалось, что его авторитет подвергается нападкам, король приходил в ярость. Зато он умел быть ласковым и внимательным, когда хотел завоевать расположение кого-то из приближенных.
– Я об этом помню, милорд. Но ваши бароны так сильны…