Талорк начал работать языком с удвоенной силой и разными способами. Она чувствовала, как удовольствие все нарастает и нарастает, унося ее к краю, пока все тело не напряглось, и конвульсии оргазма не завладели Абигейл. Талорк все это время не переставал работать языком, ведя ее сквозь новые вспышки наслаждения, пока ее тело не расслабилось и не растянулось безвольно на шкурах.
Талорк устроился между ее ног, взял ее руку и поместил ее на своей горячей эрекции. Ее пальцы судорожно обвились вокруг его плоти. Он обхватил своей рукой ее руку и начал двигать ими вверх-вниз по своему горячему члену.
Его бедра также двигались туда и обратно, а их руки сжали плоть с почти болезненной силой. Через миг Абигейл почувствовала, как у него вырвался триумфальный крик — звук вибрировал вокруг них, даже если она не могла это услышать. Что-то горячее и мокрое пролилось на ее живот и грудь, помечая ее еще одним знаком его обладания.
Волк Талорка восторженно выл, вторя крику воина, и его семя брызнуло на шелковистую кожу его жены. Кульминация длилась дольше, чем любой оргазм, который у него когда-либо был. Непрекращающееся семяизвержение на ее кожу приносил волку такое удовольствие, которое Талорк не мог отрицать.
Когда все закончилось, он наклонился вперед и начал втирать свое семя в ее кожу, отмечая Абигейл безошибочным способом признания для всех воинов криктов.
В отличие от других женщин, которые, возможно, возражали бы против такой примитивной процедуры, Абигейл лежала под ним неподвижно, пока он втирал в нее все до последней капли своего семени. Когда Талорк закончил, она была полностью отмечена его ароматом, что даже волку будет трудно различить, где заканчивается ее тело и начинается его.
Абигейл принадлежала ему и каждый об этом узнает.
Глава 6
Абигейл проснулась одна.
Сначала она испытала острую боль разочарования, но потом облегчение затопило ее. Она не знала, как после своего распутного поведения ночью она посмотрит в глаза Талорку. Тогда все было естественным, но при дневном свете все кажется неправильным. Ей хотелось думать, что это был просто яркий и живой сон. Удивительный, если не возмутительный, сон.
Да что угодно, но не эта смущающая реальность.
Действительно ли мужчины и женщины проделывали все это на брачном ложе? Независимо от того, если другие и делали, у Абигейл не было сомнений, что ее муж уж точно да. Ей казалось, что Талорк был тем мужчиной, который не будет отказывать себе в том, что принадлежит ему. Если добавить к этому еще и то, как он в утро их свадьбы рассказывал о своих ожиданиях, что они оба найдут удовольствие на брачном ложе, то повторение вчерашней ночи уже решенный вопрос.
По крайней мере, пока он не узнает правду об ее изъяне.
Но Абигейл радовало хотя бы то, что к тому времени она испробует тайны своей собственной женственности.
То, что когда-то пугало ее, стало захватывающим приключением, которое она хотела бы испытать. И эти желания, и то, что они делали прошлой ночью, заставляло ее сердце трепетать от стыда.
Она была истинной распутницей.
Конечно, она не должна быть столь страстной. Не то, чтобы это, так или иначе, имело значение. Она потратила слишком много времени, скрывая свою глухоту, у нее не было больше никаких отговорок, чтобы скрыть эту новую потребность. Так же, как и желания сделать это.
С этой правдой, которая терзала ее совесть, Абигейл села и осмотрелась. Никаких признаков Талорка. И снова облегчение охватило ее. Вход в шатер был закрыт створкой, но утренний свет проникал внутрь. Похоже, что еще очень рано. Зная своего мужа-лэрда, она ожидала, что они скоро продолжат свой путь.
Абигейл откинула шкуру, что прикрывала ее и потянулась за сорочкой, но остановилась и принюхалась. Она пахла, как Талорк. Она пахла, как секс с ним.
От стыда у нее запылало не только лицо, но и все тело. Она могла только надеяться, что его солдаты за запахом лошадей и своим собственным потом не учуют аромат их любовных ласк.
Абигейл отдала бы весь свой запас специй, только чтобы прямо сейчас искупаться в какой-нибудь речке. Не потому что ей не нравился аромат семени Талорка на ней — что вызвало еще одну волну стыда. Она должна испытывать от этого отвращение, а не странное удовлетворение, не так ли?
Однако, несмотря на ее личное восприятие ситуации, Абигейл едва ли хотела, чтобы все остальные знали, чем они с ее новым мужем занимались прошлой ночью.
Она почувствовала вибрацию от тяжелых шагов возле шатра и скользнула под шкуры. Только Абигейл успела прикрыть себя, как створка была откинута, и показалось хмурое лицо Талорка:
— Так, ты уже не спишь.
В животе Абигейл прошел холодок. Она что-то упустила. Снова.
— Вы звали меня? Я только что проснулась.
Угрюмый вид немного смягчился:
— Если хочешь поесть прежде, чем мы свернем лагерь, тебе нужно сделать это сейчас.
— Я бы лучше помылась.
— На это нет времени. — Было видно, что Талорку, по неизвестной причине, этот факт понравился.
— Я пахну как… гм…
— Как я.
— Да.
— Так и должно быть.
— Вы действительно настолько дикие, не так ли?
— Да, — Талорк почти улыбнулся — вопрос явно не возмутил его.
По крайней мере, она не оскорбила его. Иногда она говорила необдуманно, и она не хотела оскорблять. Сама она не была уверена, была ли она потрясена или очарована примитивным поведением своего мужа.
— Не желаешь, чтобы я принес тебе еду сюда?
— В этом нет необходимости. Сейчас я оденусь, — конечно, как только он оставит ее одну.
Тем не менее, не было никаких признаков, что он это сделает.
— Я не желаю одеваться с открытым входом.
Он опустил за собой створку, и полностью вошел внутрь.
Абигейл потрясенно уставилась на него:
— Вы желаете, чтобы я одевалась перед вами.
— Разве ты уже знаешь, как закреплять складки пледа?
— Гм… нет?
Талорк пожал плечами, как будто это было единственным ответом, в котором она нуждалась.
Ей удалось надеть сорочку и блузку под шкурами прежде, чем подняться, чтобы позволить ему помочь ей с пледом. Было трудно одеть его в маленьком шатре, но она справилась — с его помощью, конечно. Когда она была одета и уже собиралась выйти наружу, Талорк положил свою руку на нее.
Она оглянулась на него через плечо.
— Я увижу тебя всю. Скоро.
Она не ответила, а просто бросилась из шатра.
Этим утром Абигейл ехала на собственной лошади — красивой белой кобылке, к которой его жеребец, казалось, испытывал нежность. На протяжении всей долгой утренней поездки Талорк удерживал ее между собой и Найэлом. Когда они остановились, чтобы напоить лошадей и немного перекусить, солнце было уже высоко в небе. Летние дни были длинными, и Абигейл была уверена, что скакать они будут до самой темноты.