Но это было не суждено. Шторм усилился, и после двух дней бесплодных поисков Прин понял, что потерял конвой. Днем позже он, однако, увидел голландский танкер «Летиция» («Leticia») водоизмещением 2 800 тонн,[39] который шел с грузом жидкого топлива в Англию с Кюрасао. К вечеру, когда шторм крепчал, в поле зрения Прина попал еще один танкер. Он приказал артрасчету занять свои места, решив, что парой точных выстрелов остановит танкер, а затем легко потопит.
– У нас осталось только пять снарядов, – предупредил второй номер расчета.
– Ничего, все равно их тратить.
Время шло, а старшины расчета все не было. Прин крикнул в люк:
– Центральный! Где Майер?
Раздался быстрый топот, затем голос старшины снизу:
– Майер на койке лежит и говорит, что в такую погоду невозможно прицелиться.
Прин не поверил своим ушам. Другие находившиеся на мостике сочли за лучшее скрыть свое изумление.
– Передайте ему мое прямое приказание немедленно явиться на мостик!
Когда Майер наконец появился на мостике, он и не думал скрывать своих чувств.
– При таком море, да еще парой снарядов?
– Они должны попасть, Майер.
– Есть.
Майер нерешительно двинулся к орудию, и Прин дал приказ открыть огонь. После первого выстрела танкер изменил курс. Попали оба снаряда. Майер превзошел самого себя.
– Бей в машинное отделение! – приказал Прин.
Новый выстрел, но танкер продолжал уходить. Последний из пяти выстрелов попал в прежнее место, на сей раз последовал выброс серого дыма и желтого пламени. Промокший до нитки, Майер вернулся на мостик. Танкер замер, команда спешно покидала судно. Бросив поздравления своему все еще не раскаявшемуся артиллеристу, Прин развернул «U-47» и выпустил по танкеру торпеду.
В журнале записано:
Торпеда попала, и судно начало тонуть. Несмотря на обстрел и попадание торпеды, радист танкера продолжал передавать: «Эмпайр Тукан» торпедирован, координаты 49°20? с.ш., 13°52? з.д… Быстро погружаемся кормой». Наконец радист прыгнул за борт горевшего судна. Видели, как он уплывает от судна.
Прин немедленно пошел к судну, но, когда он подошел к месту, никого не увидел. Мужественный человек погиб.
Проходили недели, в течение которых Прин и его братья-командиры охотились и топили, высматривали и ждали, следовали по пятам за конвоями и наводили на них другие лодки, в хорошую и плохую погоду. Когда они возвращались во Францию для ремонта и пополнения запасов, команды отправлялись в новые центры отдыха под Лорьяном – Карнак и Киберон, где могли отдохнуть на пляже, купаться, поездить верхом и делать все что им вздумается. Здесь они были в другом мире, они брали штурмом прекрасных дочерей Франции, наслаждались местными винами. Но скоро они снова уходили в море, в мир вечного грохота дизелей, в мир волн, перекатывающих через палубу.
Прин тоже скоро вернулся в море. однако темной и дождливой ночью он и несколько других лодок встретили конвой, который они атаковали разом с нескольких сторон. Это была одна из первых атак этой войны «волчьей стаей», она войдет в историю как «ночь длинных ножей». Торпеда за торпедой выходили из торпедных аппаратов и взрывались у бортов судов. Десять тысяч тонн нефти пролилось в море, гигантский шар пламени вздымался на многие десятки метров. Взорвалось с оглушительным грохотом судно с боеприпасами и в буквальном смысле слова разлетелось на куски. Все превратилось в яркий танец огня. Некоторые суда вставали на дыбы, потом исчезали, другие кренились и опрокидывались, третьи разламывались и мучительно умирали. Везде, как стая волков, возле конвоев появлялись лодки. Расстреляв все торпеды, Прин подсчитал по книге силуэтов тоннаж своих жертв, затем взял журнал радиограмм и занес: «Потопил восемь судов общим водоизмещением 50 500 тонн. Все торпеды использованы».
Медленно настала заря, знаменуя конец «ночи длинных ножей». Другие командиры также подсчитывали свои победы – Кречмер, Шепке, Фрауэнхайм, Эндрасс, Бляйхродт, Меле и Либе. За два дня операции они достигли потрясающего результата – 325 000 тонн.[40] Через несколько дней «U-47» вернулась на базу. Прин, как первый командир, достигший отметки в 200 000 тонн, стал пятым офицером вооруженных сил, получившим высшую награду тех времен – дубовые листья к Рыцарскому Кресту.
ГЛАВА 11
Первоначальные проблемы войны в Атлантике
(сентябрь – декабрь 1940 г.)
1 сентября 1940 года Дениц перевел свой штаб из Зенгвардена под Вильмгельмсхафена в Париж. это было частью по сосредоточению всех командных постов для проведения операции «Морской лев» – вторжения в Англию. Он расположил свое командование в одном из прекрасно спланированных зданий на бульваре Сюше. Именно там он провел самые счастливые, возможно, дни войны – счастливые потому, что подводные лодки добились больших успехов, в то время как потери упали до нуля. С Деницем был его небольшой личный штаб, и каждые несколько дней командиры подводных лодок приезжали сюда на доклад по возвращении из патрулирования.
Каждое утро, когда часы отбивали девять ударов, он входил в оперативную комнату и дежурный офицер оперативного отдела штаба докладывал ему о происшедшем за ночь. Он сообщал ему о полученных и отправленных радиограммах, сведения о лодках, уходящих на патрулирование и возвращающихся на базу, о ходе проходящих в данный момент операций. Потом наставала очередь других специалистов – по тылу, разведке, новой технике и пр. Иногда по ходу сообщения адмирал перебивал специалиста и давал указания. Потом начинались проблемы, связанные с выбором позиций лодок. Что задумает противник? Какой курс он выберет? Главной оставалась одна и та же проблема – как небольшое число лодок распределить как можно шире, чтобы нанести противнику как можно больший урон. По-прежнему оставались большие бреши вокруг Британии, и закрыть их не представлялось возможным вплоть до значительного притока лодок, но это произойдет только в 1941 году.
Из-за обескураживающей нехватки авиации штаб располагал мизерной достоверной информацией – ограниченными сведениями от лодок на позициях, редкими сообщениями разведки, основанными на перехвате и расшифровке радиограмм, данными от тайной агентуры о формировании и выходе конвоя из портов противника. И не было более насущной потребности, чем создание службы авиационной разведки, а поскольку этот вопрос не решался, штабу подводного флота приходилось полагаться на нечто вроде шестого чувства.
Время от времени короткое входящее сообщение подтверждало, что их догадки оказывались верными. И тогда в радиорубку спешили офицеры штаба со срочными радиограммами: «U-32», «U-46» и «U-52» атаковать конвой, о котором сообщила «U-48». «U-48» поддерживать контакт и далее…» И потом сутки и более штаб на берегу будет напряженно ожидать исхода. Придут ли туда лодки во время? Какая погода в тех местах? Несколько велик конвой и несколько сильно охранение? Они по кусочку будут складывать картину операции по мере того, как будут поступать радиограммы с участвующих в операции лодок. Наконец поступит сообщение, что подходит главный момент: «Вижу противника, координаты…, курс юго-запад, атакую…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});