Читать интересную книгу План Атаки - Дэйл Браун

— Сколько самолетов мы сможем вывести с хранения в этом году?

— При нормальной ротации? Тридцать шесть В-52 и…

— Нет, я имел в виду, сколько мы можем вывести с хранения, чтобы усилить наши флот. Сколько?

— Эээ…. Нисколько, сэр, — ответил Золтрейн. — Если СТРАТКОМ затребует приведения бомбардировщиков в боевую готовность, мы в состоянии привести их в режим ограниченной готовности. Мы могли бы…

— Это проблемы СТРАТКОМ, а не наши, — сказал Самсон. — Они постоянно получают сводки о том, сколько самолетов мы имеем в распоряжении. Если он знают о нашем состоянии, они ничего об этом не говорят, что означает, что они не хотят лезть в эти бюджетные заморочки.

— Сэр, но мы должны что-то сделать — по крайней мере поставить Пентагон в известность о нашем состоянии, — сказал Золтрейн. — Чтобы привести бомбардировщики, стоящие на хранении в боевую готовность, уйдет несколько недель, возможно, месяцев. Если мы начнем делать это сейчас, мы, возможно, сможем остановится прежде, чем выйдем за рамки бюджета или, возможно, получим дополнительное финансирование. Но мы не можем просто…

— Ладно, ладно, Чарли, я тебя понял, — раздраженно сказал генерал Самсон. — Всем крыльям начать вывод самолетов с хранения немедленно — убедитесь, что они могут уложиться в рамки бюджетов учений, или хотя бы не слишком за них выйти, и заблаговременно загоняйте их обратно. — Самолеты на хранении ротировались каждые шесть месяцев, приводились в полную боевую готовность, налетывали некоторое количество часов, а затем отправлялись обратно на хранение. Из-за органический, наложенных договорами по контролю над вооружениями и других политических соображений, это, как правило, происходило неспешно и на самом деле многие самолеты проводили на хранении больше положенных шести месяцев, либо вообще никогда не вводились в строй. Фактически они становились «королевами ангаров» — источниками запасных частей. Это был прискорбный, но факт для флота дальних бомбардировщиков ВВС. — Но я хочу, чтобы это было сделано тихо. Мне не нужно, чтобы кто-то решил, что мы начали мобилизацию стратегической авиации.

— Да, сэр, — сказал Золтрейн.

— Полная параша, — сказал Самсон. — Мы вынуждены тратить деньги на вывод самолетов с хранения, а Маклэнехэн и Люгер получают лучшие самолеты на выбор для модернизации по типу «Q» — и мы уже не можем их использовать, потому что никто, кроме этих чудил в Баттл-Маунтин не знает, как эти чертовы штуки работают. — Модернизация «Q» была возмутительным планом, недавно одобренным Пентагоном, предполагавшим переоборудование некоторого количества бомбардировщиков В-1 и В-52 в беспилотные ударные и разведывательные самолеты, а также комплексы прорыва ПВО. 111-е крыло с базы Баттл-Маунтин получило возможность совершать глобальные операции, не подвергая опасности ни одного человека. — У них там куча самолетов и экипажей, которые просто пинают балду, пока остальные силы сидят на голодном пайке.

— И даже если бы мы получили их обратно, мы даже не знаем, как использовать эти самолеты-роботы, — продолжил Самсон. — Похоже, Совбез ООН снова санкционирует операцию в Туркменистане, и если мы хотим использовать эти самолеты, мы должны поставить кого-то из этих «Трекки»[33] главным. Я полагаю, мы могли бы перевести Дэйвида Люгера или Ребекку Фёрнесс в наш штаб на некоторое время, но они тут же притащат с собой ребят вроде Дарена Мэйса или своих гражданских подрядчиков Мастерса или Даффилда, и сведут тут всех с ума в кратчайшие сроки. Нет уж, спасибо. Я лучше буду тратить деньги на ввод в строй самолетов, стоящих на хранении, чем приведу сюда кого бы то ни было с Баттл-Маунтин. — Он повернулся к сидевшему рядом с ним Хаузеру. — Гэри, я надеюсь, хоть у тебя хорошие новости.

— Да, сэр, я думаю, что так, — ответил генерал-майор Гэри Хаузер. — Хорошее новости в том, что сто процентов нашей спутниковой группировки находятся в исправном состоянии и мы имеем полное оперативной перекрытие Центральной Азии и юго-запада России. Все разведывательные крылья находятся в полной боевой готовности, техника готова к вылетам более чем на девяносто процентов. Конечно, мы проглядели налет на Бухару, но я лично выясняю, где появился пробел и что нужно сделать, чтобы закрыть его. Однако у нас есть почти полный технический контроль над регионом, и если русские сделают еще один шаг, мы будет знать об этом.

— Хорошая работа, — сказал Самсон. — Я полагаюсь на вас в области лучших и самых свежих разведданных, Гэри. Я ожидаю, что меня в ближайшее время вызовет Пентагон, возможно, даже Белый дом, так что мне нужны самые свежие сведения.

— Давайте отдуваться перед Вашингтоном буду я, сэр, — сказал Хаузер. — У вас достаточно проблем с организацией сил. Оставьте это разведывательное тумбо-юмбо мне.

— Уж не хотите ли вы подобным образом сильнее засветиться перед начальственными лицами в Вашнгтоне, Гэри?

Хаузер заговорщицки улыбнулся:

— И в мыслях не было, сэр. Я буду делать все так, как вы захотите.

— На данный момент мне предстоит совещание в Вашингтоне или на Оффатте, или там, где они решат его провести, — сказал Самсон. — Если мы отправим ударные силы за границу, и они обратятся ко мне за людьми и техникой, мне, возможно, придется слушать во все уши разведывательные сводки. А это твоя епархия.

— Да, сэр.

— Хорошо, итак, вот мое видение удара на основании того, что нам стало известно, — сказал Самсон, обращаясь ко всем собравшимся. — Я считаю, что удар по Бухаре был ограниченной реакцией генерала Грызлова. Он получил от нас под зад в Энгельсе и дважды в Туркменистане, и решил наброситься. Мы видели воздушный удар такого типа в Чечне — он делает это для порядка и отступает.

— Но я полагаю, что Грызлов находится под сильным давлением своих военных, требующих принять против нас ответные меры, так что он не потерпит нападений на российские силы, но масштаб этого удара не позволяет мне поверить, что он является прелюдией к росту масштабов конфликта. Кто-либо считает, что он намерен воевать с нами? — Ответа не последовало.

— Тогда я полагаю, все согласны. Операция ЦРУ в Туркменистане была раскрыта, они были вынуждены пробиваться, убили несколько русских, а русские ответили ударом по их оперативной базе. Я доложу Боевому командованию и ВВС, что мы ведем мониторинг ситуации, но полагаем, что это был разовый удар возмездия.

— Что мне нужно, так это сводка по российским силам в Средней Азии и в Персидском заливе и перечень потенциальных целей новых ударов, — сказал Самсон. — Если вы полагаете, что такое возможно в любой точке региона, я хочу видеть анализ относительно того, как, где и когда это может случиться и наш план действий. Естественно, план действий должен затрагивать командование Восьмой воздушной армии и наши силы, находящиеся на линии огня, особенно разведывательные. И убедитесь, что вы подчеркиваете совместный характер боевых действий — сейчас важно каждое умное слово, и, упомянув его в плане, вы повысите шансы того, что план не останется незамеченным. Но все подразделения и управления «Могучей восьмерки» должны быть готовы настолько, насколько это возможно.

— Далее. Мне нужно, чтобы каждый мужчина и женщина нашей армии и каждая единица оборудования, от самого большого бомбардировщика до самого маленького микрочипа была на сто десять процентов готова к развертыванию и ведению военных действий в любой момент. Я хочу иметь возможность сказать Пентагону и Белому дому, что мы можем отправить любого пилота, любой самолет и любую систему вооружения в любую точку земного шара, стоит нам просто поднять трубку.

— Тем не менее, важно понимать, что пока нам не будет приказано, мы не должны создать впечатления, что мы наращиваем свои силы или готовимся к войне, — продолжил Самсон. — Это означает, что вы не можете заказывать новое вооружение, топливо или иные припасы, или издавать необычные приказы по боевой подготовке. Ваши подразделения должны иметь максимальный уровень текущей готовности, но речь не идет о новых самолетах, вооружениях или топливе в большем количестве, чем зарезервировано на данный момент.

— Итак. Я хочу, чтобы все проблемы решались «дома», и мне нужен строгий и жесткий контроль за информацией и оперативными данными, — сказал Самсон низким и угрожающим голосом. — Все данные, попадающие в наш штаб, не должны передаваться кому бы то ни было без моего приказа. Если ваши офицеры обнаруживают проблему или решают, что обнаружили что-то важное, они не должны сообщать об этом никому вне армии без разрешения. Им следует заниматься решением проблем и сообщать обо всем только по соответствующему разрешению. Никто, подчеркивая, никто не должен нарушать субординации. Довожу до вашего сведения прямо здесь, что я по стенке размажу любого офицера и его непосредственного командира, если узнаю, что он или она приняли какую-то важную информацию и передали наверх в обход меня. Все, что мы производим, должно оставаться у нас. Это понятно? — Все знали, что следует говорить, так как босс ясно вел совещание к концу. Все остальные вопросы следовало решать с его заместителями. — Хорошо. Все свободны.