— Не отсюда ли пришел ветер? — спросила Габи.
— Да, если только мы не вышли к излучине реки.
— Я не думаю. По мне, это похоже на лед.
Сирокко согласилась с ней. При входе в узкий залив лед ломался, в конечном итоге прилив превращался в реку, которая впадала в другое море. Местность была гористой, неровной, как гладильная доска. Сирокко не понимала, как река прокладывает свой путь через горы, чтобы слиться с морем по другую сторону хребта. В конце концов она решила, что ее вводит в заблуждение перспектива. Вода не может течь в гору даже на Фемиде.
За зоной льдов находилась зона дня, она была еще ярче и золотистей, чем та, которую Сирокко видала до сих пор. Она была похожа на пески пустыни. Чтобы добраться туда, надо было преодолеть замерзшее море.
— Три дня и две ночи, — сказала Габи, — это явно выходит за пределы теории. Я говорила, что мы могли бы увидеть почти половину поверхности Фемиды, но такого я не ожидала.
Сирокко проследила за пальцем Габи, указывавшим на серию чего-то, что выглядело как канаты, которые брали начало на земле и под углом поднимались к крыше. Три каната находились на одной линии прямо напротив Сирокко и Габи, ближайший почти скрывал два остальных. Сирокко видела их раньше, но не обратила на них внимания, так как не поняла, что это такое. Теперь она рассмотрела их поближе и нахмурилась. Они были подавляюще огромны, как и многое на Фемиде.
По ближайшему канату можно было судить об остальных. Он находился километрах в пятидесяти, но было видно, что он состоит из по крайней мере сотни прядей, сплетенных вместе. Каждая прядь была толщиной двести или триста метров. Остальных деталей с такого расстояния видно не было.
Все три каната в ряду поднимались над морем километров на сто пятьдесят, если не выше, пока не соединялись с крышей в точке, где, как догадывалась Сирокко, должна была находиться одна из спиц, видимая изнутри. Это был конусообразный раструб, похожий на колокол трубы, который, расширяясь, превращался в крышу, и сторонами обода колеса. Приблизительно в пятистах километрах от колокола видны были еще канаты.
Слева от Сирокко тоже были канаты, но они поднимались вертикально к арочному потолку и исчезали, проходя сквозь него. На некотором расстоянии от них находились и другие рамы канатов, которые под углом поднимались к отверстию, где находилась спица, не видимому Сирокко с того места, где она стояла.
В тех местах, где канаты соединялись с землей, они подтягивали ее к широкому горному основанию.
— Похожи на растяжки подвесного моста, — сказала Сирокко.
— Точно. И вот что я думаю. Здесь не нужны опорные столбы. Канаты, должно быть, закреплены в центре. Фемида — циркулярный подвесной мост.
Сирокко вытянула шею и посмотрела вниз на удаленную не менее чем на два километра землю.
Скала была почти отвесна, становясь более пологой лишь около дна.
— Тебе не приходило в голову спуститься вниз? — спросила Габи.
— Приходило, но мне становится не по себе при мысли об этом. Да и чем там лучше, чем здесь? Тем более что мы убедились — здесь можно жить.
Сирокко замолчала. Что же им делать дальше?
Можно, конечно, попытаться обеспечить себе сносное существование, если под этим понимать хижину из прутьев и диету из сырого мяса и фруктов. Но она сойдет с ума через месяц…
А земля внизу была прекрасна. Среди невероятно крутых гор как самоцветы сверкали озера. Были видны волнующиеся луга, густые леса. Далеко на востоке нависало полуночное море. Было не ясно, какие опасности таит в себе эта земля, но она манила Сирокко.
— Мы можем спуститься по лозам, — сказала Габи, указывая в сторону возможного спуска.
Скалу покрывала растительность. Из обнаженной горной породы, крепко цепляясь корнями за камни, росли массивные деревья. Собственно поверхность скалы была видна лишь небольшими заплатами. Но даже они смотрелись совсем неплохо — базальтовые образования в форме столбиков с широкими шестиугольными платформами там, где столбики внезапно обрывались.
— Можем, — сказала наконец Сирокко, — хотя это будет трудно и опасно. Нужно хорошо подумать, прежде чем предпринимать такую попытку. — Она осознала, что ее влечет туда нечто большее, чем неопределенное желание.
— К дьяволу! Я тоже не хочу торчать здесь наверху, — с усмешкой сказала Габи.
— Следовательно, волнения позади, — раздался позади них спокойный голос.
Сирокко напряглась. Прикусив губу, она медленно отодвигалась от края пропасти, пока не очутилась на безопасном расстоянии.
— Привет. Я жду вас.
На ветке дерева метрах в трех над землей, болтая голыми ногами, сидел Калвин Грин.
Глава 7
После того, как Сирокко более-менее успокоилась, они сели в кружок, и Калвин начал рассказывать.
— Я вылез из дыры недалеко от того места, где исчезает река, — рассказывал он. — Это произошло семь дней тому назад, вас я услышал на второй день.
— Но почему ты не позвал нас? — спросила Сирокко.
Калвин поднял остатки своего шлема.
— Потерялся микрофон, — объяснил он, распутывая оборванные провода. — Я вас слышал, но не мог ничего передать. Я ждал, питался фруктами — я просто не мог убить ни одного животного, — он растопырил широкие ладони и пожал плечами.
— Как ты определил, где нас ждать? — спросила Габи.
— У меня не было уверенности.
— Великолепно, — сказала Сирокко и, хлопнув ладонью по ноге, засмеялась. — Великолепно, все это, как в сказке. Надеясь кого-нибудь найти, мы не надеялись, что это будешь ты. Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ведь так, Габи?
— А? О, конечно, это грандиозно.
— Я тоже рад вас видеть. Я слушал вас пять дней. Оказывается, это так приятно — слышать знакомые голоса.
— Это в самом деле продолжалось так долго?
Калвин похлопал себя по запястью, где были часы.
— Они до сих пор показывают точное время, — сказал он. — Когда мы вернемся назад, напишу на завод письмо.
— Я бы высказала благодарность изготовителям ремешка. Он был металлический, а мой кожаный.
Калвин пожал плечами.
— Я помню. Его стоимость больше, чем моя месячная зарплата интерна.
— И все равно кажется, что прошло слишком много времени. Мы спали всего три раза.
— Я знаю. Билл и Август испытывают те же трудности при определении времени.
— Билл и Август живы? — вскинула на него взгляд Сирокко.
— Да, я слышал их. Они внизу, на дне. Могу указать место. У Билла, как и у вас, сохранился приемопередатчик. У Август цел только приемник. Билл описал бросающиеся в глаза вехи, по которым его можно найти. Он сидит там уже два дня, и Август довольно быстро нашла его. Сейчас он регулярно посылает позывные. А Август только спрашивает об Апрель и плачет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});