МакОрат развернулся и ускорился. По переходам он теперь практически бежал, а я фактически бежала следом, продолжая допрос:
- Сплетать ноги? Устраивать пляски в горизонтальном положении? Исполнять супружеский долг? Играть в песиков? Половые отношения? Процесс зачатия? Что, совсем ничего??? Да вы тут необразованные! МакОрат, хорошо, давай по-другому - женщина и мужчина ласкают друг друга:
Воин тормознул. Я с разбега налетела и впечаталась в его спину. Потную! Пока доставала салфетки и вытирала нос, услышала глухое рычание. После чего жертва допроса прорычал:
- Стой здесь!
И испарился. Ну не совсем испарился, а просто метнулся тенью, исчезая из поля зрения. Странные они тут, и я пошла вперед, разыскивать главного мудилу.
Уж думала, отдохну поле аудиенции, но когда вышла из душа, узрела отца, восседающего на стуле. Едва успела поплотнее в полотенце замотаться.
- Киран, - рокочущий голос словно заполнил все пространство моей каюты, - ты недопустимо повела себя с воином шестой руки МакОратом.
Стою и молчу… Ручейки воды стекают вниз по спине, от мокрых волос. Надо было бы режим сушки включить в душе, но не люблю потом ощущение сухости на коже и предпочитаю вытираться сама. Вот и стою.
- Дочь слышит мои слова? - вопросил хассар.
- Да, - отвечаю, боясь сделать лишнее движение.
- Ты должна знать - воины Иристана отличаются… темпераментом. Он мог не сдержаться и коснуться тебя. В этом случае я убил бы воина и наказал тебя.
Даже так… как любопытно. Но продолжаю молчать.
- Ты более не покинешь покои, будучи неподобающе одета.
Кивнув, шмыгнула носом, так как прохладненько стоять мокрой.
- И не будешь говорить, в присутствии воинов!
Пришлось опять кивнуть.
- Отдыхай! - сие было последнее слово в беседе дочери и отца.
За ужином я распила бутылочку красного дорогого вина, и после половину ночи жаловалась зюзе, вторую половину звала Ихтиандра. Не пришел.
Еще три дня я провела в одиночестве, наслаждаясь жалостью к себе любимой и чтением книг об устройстве первобытно-патриархальных обществ. После ознакомления с очередным отсталым госустройством, снова предавалась упоению жалости к самой себе. На утро дня четвертого, в дверь постучали. Воины теперь постоянно стучали, после чего спрашивали разрешения войти. На меня они старались вообще не смотреть, что наталкивало на размышления по поводу папочкиной крутости. Однако мне было искренне плевать насколько он крут, и откровенно говоря, нравилось доводить воинов. И потому, откинув край одеяла так, чтобы открыть ножку до бедра, войти разрешила.
Три суровых воина открыли двери и оторопели. Лежу себе, ножкой покачиваю.
- Мы на подлете… - наконец выдал один из пришельцев.
После чего меня оставили наедине с завтраком.
Пока завтракала, все думала, что же надеть. Отец приказал быть в подобающем виде, и это не должны быть брюки. Решила разведать, что там у меня с собой из вещей. Когда собирались, я все без разбора швыряла в чемодан, сейчас пыталась отыскать что-то подлиннее. Нашла. Одно единственное платье до пола - ярко-алое. Но длинное, закрытое под шею, даже руки закрытые.
Вспомнила, что к нему должны быть алые туфли на высоком каблуке. Нашла. Пошуровала еще, отыскала алое парео, решила тоже в ход пустить. А самое приятное - комплект красного белья у меня так же имелся. В итоге получила незабываемое удовольствие от одевания.
В общем, я сама от себя была в восторге, когда подводила глаза и подкрашивала губы. Лак на ноготках так же обновила, и теперь у меня были симпотяшные алые коготки. Платье обтягивало как вторая кожа до середины бедра, оттуда струилось, приоткрывая лишь кончики туфель.
Элегантно и в то же время очень сексуально. Помнится, мы с Микой себе такие одинаковые взяли, но на мне смотрелось круче - у меня фигура более женственная, и потому Микаэлла его с корсетом надевала. Вообще шикарно смотрелось, но у меня корсета под него нету, увы. Хотя и так, хороша. И я заодно распустила волосы, а они у меня длинные, иссиня черные, достают до талии и великолепно смотрятся на красном. Короче жди, Иристан, я иду!
Стук в двери, я стремительно набросила парео на плечи, и сказала:
- Войдите.
Вошел… отец. Рывком так. Ему про мое показательное выступление с ножкой доложили?! Мало того, что нарики, так еще и стукачи.
- Дочь! - и для чего это было сказано?
- Это самое длинное из моих нарядов, - смиренно изображая почтение, сказала я.
Отче промолчал, изучая взглядом все, что не скрывало парео. А оно непрозрачное.
- Хорошо!
На этом общение завершилось. Меня оставили одну. Через несколько минут раздался стук в двери.
Грациозно сняла парео, закинула ножку на стул, приподняла юбку… до бедра, начала старательно поглаживать чулочек и сказала:
- Войдите.
Вошли четверо. Застыли на пороге.
- Маааальчики, - проворковала я, - вы за вещами?
Четверо воинов осипли, развернулись и оставили меня одну.
Стремительно меняю диспозицию, опуская юбку, набрасываю парео на голову, на манер платка, скромно присаживаюсь на краешке стула и жду. Папаня заявился через мгновение.
- Папа? - невинно вопрошаю - Идешь со мной! - рявкнул отец.
Пришлось бежать за ним. Тот факт, что на каблуках мне бежать неудобно, никого не смущал. Да еще и юбку придерживать приходилось одной рукой, а парео другой. Через пару тысяч шагов, когда я уже задыхалась и ковыляла, отец снизошел до беседы:
- Мы приземлились на площади перед дворцом. Когда выйдем из корабля, нас будут приветствовать тысячи воинов. Веди себя достойно!
- Да… отец, - я с трудом приводила дыхание в норму.
- Сейчас в Айгоре проводятся состязания. Сюда съехались лучшие воины со всего Иристана, дабы померяться силой.
- Сразиться за сердце прекрасной принцессы? - сама не знаю, почему сказала это.
Но отче затормозил так, что я едва не врезалась. Медленно повернулся, окинул меня внимательным взглядом и выдал:
- Моя дочь заслуживает лучшего. И господином ее сердца станет лучший из воинов!
Тот факт, что мне достанется старик, никого не волнует. Ладно, сделаем вид, что мы терпим!
- Я понимаю, отец, - даже чуть головку наклонила, для пущего создания образа покорности.
Он промолчал, развернулся и продолжил путь уже более размеренным шагом. И чем дальше мы шли, тем громче слышались крики толпы. И крики эти мне очень военные парады напоминали, то есть вопили одни луженные мужские глотки. А потом стены ангара начали разъезжаться, и мы вступили на эскалатор. В следующую секунду солнце ослепило!
Я зажмурилась, стараясь привыкнуть к свету, и в то же время скривилась, потому как крики оглушали. Звон оружия и крики. Крики и звон оружия! Такое ощущение, что я только что не космический корабль покинула, а вылезла из лодки в обществе первобытных варваров!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});