— Где можно снять номер?
— А. Вон там, — указала она. — Подожди здесь.
— Перестань пытаться отдавать мне приказы, женщина. — Горец снова попробовал использовать Глас, предположив, что раньше что-то могло помешать его магии сработать.
— А ты перестань приказывать мне перестать отдавать тебе приказы, — раздраженно ответила Джесси. — Я просто пытаюсь помочь.
— В день, когда мне придется просить помощи у женщины, я предпочту умереть.
Она смерила его взглядом.
— Вообще-то было бы неплоха, если бы мужчины чаще так думали. Но тебе стоит оставить выходки вроде «я Тарзан, а ты — Джейн».
Он понятия не имел, о чем она болтает, но это не имело значения. Значение имела только комната, которая была им нужна.
Кейон проводил девушку туда, куда она показывала, к «РЕГИСТРАЦИИ КЛИЕНТОВ», и осторожно прислонил зеркало к низкой деревянной стойке.
Элегантный рыжеволосый мужчина, около сорока, со щеточкой усов над верхней губой, выглядел так, словно в это время суток ему бы очень хотелось оказаться где угодно, только не здесь.
— Ты дашь нам комнату. Быстро. И перестанешь на меня смотреть.
Стоящая рядом Джесси торопливо добавила:
— Простите его, пожалуйста. Он бывает немного грубо… О господи! — Когда клерк за конторкой без малейших возражений принялся заполнять бумаги, она запнулась, замолчала и перевела взгляд на Кейона. — Люди подчиняются тебе, словно ты какой-то… ну, бог… или вроде того.
— Представь себе.
«В свое время, девочка, я и был богом».
— Не могу.
— В этом я совершенно не сомневаюсь, — сухо ответил он.
— Ладно, но почему они это делают?
— Может быть, потому, девочка, что они узнают Мужчину среди мужчин. — Он просто не мог не поддразнить ее. — Мужчину с большой буквы «М».
Джесси закатила глаза, как он и ожидал.
Кейон подавил улыбку. Не было смысла объяснять ей, что такое Глас. Она не поняла бы этого, потому что сама неподвластна его приказам. Невероятно. Его веселье утихло. Он прищурился и в сотый раз принялся рассматривать ее, пытаясь определить что-то — хоть что-то, — что отличало бы ее от других и могло объяснить ее нечувствительность к Гласу.
Ни черта он не смог рассмотреть. Из всех девиц, которых Судьба могла бы сделать его нечаянными спасительницами, лишенная чувства юмора сучка послала ему ту, которую он не мог контролировать.
— Мне нужна только кредитная карта, — сказал мужчина за стойкой.
Кейон открыл было рот, чтобы снова воспользоваться Гласом, но Джессика уже что-то протягивала служащему. Он понятия не имел что. Поэтому просто пожал плечами. Пусть почувствует себя нужной, он не станет мешать. Кейон знал, что женщины тоже любят ощущать свою значимость. Вот только он предпочитал, чтобы их значимость проявлялась иным способом.
В его постели. Когда он входит в них.
А эта девушка, ох, она делала с ним нечто странное. Чуть более легкий вариант того электрического разряда, который пронзил Кейона, когда он впервые прикоснулся к Джесси, повторялся всякий раз, как он касался ее. И от этого он просто не мог не прикасаться к ней. Все то время, что она висела у него на плече, он чувствовал легкие разряды, которые пронзали его тело. Где бы ни соприкасались их тела, Кейону казалось, что у него под кожей искрит маленькая молния.
Он знал, что девушка чувствует то же самое, хоть и притворяется, что это не так. Когда Кейон нахально касался ее попки и не только, он был готов к возмущению, злости, яростной ссоре. И он это заслужил. Никогда раньше он не вел себя так с женщиной — по крайней мере до того, как они становились любовниками. И все-таки каким-то непостижимым образом он знал, что она не станет на него нападать.
Так, словно его рука имела право находиться в том месте. И девушка тоже это знала.
Ты слишком много воображаешь, Келтар. Дойдет до того, что ты начнешь считать ее своей второй половинкой.
Согласно легенде, каждому друиду, рожденному в клане Келтаров, судьбой предназначено встретить родственную душу, идеально подходящую его уму и сердцу, а равно и телу, и встреча эта будет похожа на взрыв. Страсть запылает так, что ее невозможно будет отрицать. Если мужчина из рода Келтаров обменяется священными клятвами друидов со своей истинной любовью, а его половинка по доброй воле произнесет эти клятвы в ответ, то души их будут связаны навечно, в текущей жизни и за ее гранью. Эти клятвы соединят их неразрывно. Говорили, что, если Келтар произнесет клятву, а на нее не ответят, он обречен на одиночество. Ему будет не хватать части его сердца, он будет привязан к женщине, которой никогда не сможет обладать, привязан всю жизнь и все последующие существования в цикле перерождений, в раю, в аду или даже в вечной темнице Невидимых. «Потеряешь ли ты что-то, — так начиналась легендарная клятва, — сохранится мое почтение к тебе. Останешься ли одна, моя душа будет с тобой. Придет ли вскоре смерть, моя жизнь станет твоей».
Кейон насмешливо фыркнул. У него не было жизни, которую можно было бы отдать.
И мало что осталось от души.
От чести тоже, если следовать словам клятвы. А он им следовать не собирался.
— Что? — удивленно спросила Джесси.
Кейон опустил взгляд. Девушка вопросительно смотрела на него, запрокинув голову. Ее короткие темные кудряшки блестели в свете отельных ламп, кремовая кожа светилась легким загаром — этой девушке нравилось находиться на солнце, — а глаза смотрели одновременно заинтересованно, раздраженно, озабоченно и в то же время решительно.
От одного ее взгляда у Кейона перехватывало дыхание. А он был не из тех, кого легко впечатлить. Дело было скорее не в том, как она выглядела и смотрела, а в том, что за женщина скрывалась за привлекательной внешностью.
Джессика Сент-Джеймс была воплощением женщины, именно такой, какую он давно искал. Образованная, умная, с твердым характером, энергичная и свободолюбивая. В девятом веке Кейон дошел до того, что с радостью воспринял бы любую вспышку гнева со стороны женщины, даже безосновательную, — он радовался бы любому проявлению сильного характера, — но поскольку он был лэрдом замка, наследником друидского клана, то со стороны девушек с раннего возраста встречал лишь послушание, почтение и восхищение. Айе, милорд. Как пожелаете, милорд. Как угодить вам, милорд? Нравится ли вам вино, милорд? Могу ли я услужить вам чем-нибудь — чем угодно, — милорд? Все становилось только хуже по мере того, как он взрослел и превращался в невероятно мощного мужчину, колдуна и воина.
Кейон заметил, что его начали привлекать более зрелые женщины, вроде этой. Он подозревал, что Джесси не менее четверти века. В его время она уже родила бы трех или четырех детей и потеряла нескольких мужей. Он же предпочитал женщин, которые уже попробовали вкус жизни и которые с годами стали глубже и интереснее. Ему нравился секс — черт возьми, можно представить! — но ему нравилась и возможность поговорить, когда в сексе наступал временный перерыв.
Эта женщина определенно была интересна. И находилась вне его власти. Раздраженная, сексуальная, глядящая на него снизу вверх, с заманчивым блеском на пухлой нижней губе.
Он наклонился и попробовал ее на вкус.
Она оказалась мягкой, шелковистой, просто восхитительной. Кейон нежно прикусил ее нижнюю губу, потом легко скользнул губами по ее губам, наслаждаясь прикосновением. Для более чувственных поцелуев еще придет время. Сейчас он просто неторопливо и вдумчиво наслаждался ее вкусом. Двигался мягко и медленно, успокаивая ее, приучая к себе. И когда почувствовал, как ее тело расслабилось и подалось вперед, отстранился, неторопливо и сексуально потянув в поцелуе ее нижнюю губу.
Джесси смотрела на него с ошеломленным видом, ее губы раздвинулись, нижняя слегка припухла.
Губы Кейона покалывало. Ему было интересно, чувствует ли она то же самое. Интересно, о чем она думает.
Он потянулся к ней внутренним чутьем, попытался прочесть ее мысли, хотя в глубине души был уверен, что это не сработает. Глас не оказывал на нее никакого эффекта, и Кейон сомневался, что попытка прочитать ее мысли окажется успешной.