залива Южный Швей до пролива Хэнки компенсировали бы часть этой утраченной пропускной способности, по крайней мере, до тех пор, пока доларский флот сможет удерживать восточную оконечность залива открытой. Но даже каналы Сейфхолда на самом деле не идут ни в какое сравнение с грузоподъемностью океанского транспорта, и если пролив Хэнки каким-то образом окажется отрезанным от северных частей Ист- и Уэст-Хейвена таким же образом, как залив Швей…
Многие из этих новых пушек и ракет никогда не доберутся до Рейнбоу-Уотерса или армии Бога, — размышлял Грин-Вэлли. К сожалению, учитывая огромное количество людей, о которых мы говорим, и тот факт, что Шарпфилд и Данкин не смогут перекрыть залив завтра утром, многие из них выживут. Хотя это будет чертовски лучше, чем могло бы быть!
Это помогло бы — очень помогло — в предстоящей кампании, и правда заключалась в том, что союзникам на самом деле не нужно было повторять свои успехи на поле боя в том же масштабе, что и в предыдущие два года. Победы были необходимы, да, но Церковь просто не могла бесконечно поддерживать свой нынешний уровень производства. Даже казна Робейра Дючейрна неизбежно иссякла бы, а постоянная изоляция Южного Харчонга от севера отрезала бы любые будущие поставки оружия из этого источника для могущественного воинства.
Все это означало, что Храм никоим образом не сможет во второй раз возместить убытки, хотя бы отдаленно похожие на прошлогодние. Плохая новость заключалась в том, что эти потери должны были нанести имперская чарисийская армия и армия республики Сиддармарк, а Рейнбоу-Уотерс не собирался сотрудничать с ними.
Вот почему другую сторону называют «врагом», Кинт, — сардонически подумал Грин-Вэлли. — Почему, о, почему все их полевые командиры не могут быть такими же глупыми, как Кейтсуирт или герцог Харлесс? Или даже такими же умными, как Нибар или Уиршим? Но нет!
Рейнбоу-Уотерс был так же полон решимости избежать крови и разрушений, как и союзники, желавшие навлечь на него эти беды. У него был слишком хладнокровный и расчетливый ум, чтобы сделать это, и Карл Маннергейм решительно одобрил бы его последний мозговой штурм. То, что Грин-Вэлли только что закончил просматривать, было лишь последним из нескольких полномасштабных полевых экспериментов, санкционированных харчонгцем. Он знал, что не может сравниться в полной мере с союзнической артиллерией нового образца, но он начал получать достаточно собственных тяжелых орудий, чтобы позволить ему, по крайней мере, приблизиться к бомбардировке в стиле Чариса, и он держал много их сосредоточенными возле своей штаб-квартиры в Лейк-Сити, пока экспериментировал не просто с наилучшим способом их использования, но и с наилучшим способом защиты от них.
Капитан конницы Рангвин построил укрепленную «линию» шириной в милю и глубиной в три мили, а затем повелитель пехоты Жингбо сделал все возможное, чтобы снова взорвать ее. Строительство чего-то подобного на ранних стадиях северной зимы было нелегким делом даже для харчонгских крепостных, привыкших к еще более суровому климату, но Рангвин справился.
Во многих отношениях Рангвин напоминал Грин-Вэлли адмирала сэра Алфрида Хиндрика, барона Симаунта, за исключением того, что у Рангвина не было военного опыта до того, как империя Харчонг подняла могущественное воинство Бога и архангелов. Он был гражданским инженером, и очень хорошим. Это было одной из причин, по которой Рейнбоу-Уотерс выбрал его на его нынешнюю должность. Другим был тот факт, что он был почти так же умен, как, к счастью, менее изобретателен, чем Симаунт, и его происхождение из простолюдинов оставляло его блаженно свободным от аристократических предрассудков. Но тот факт, что у него не было абсолютно никакой подготовки военного инженера, был, пожалуй, его самым важным качеством, поскольку это означало, что ему нужно было гораздо меньше переучиваться.
Инженеры имперской харчонгской армии, как и любые другие харчонгцы, были лучшими, наиболее эффективными практиками своего искусства (каким бы это искусство ни было) во всем мире. Они знали это, независимо от того, знал кто-то еще или нет. Тот факт, что у них не было абсолютно никакого опыта в тактике и оружии новой модели, которые представил Чарис, был просто пустяком. Конечно, эти новомодные игрушки не были причиной для паники или того, чтобы позволить себе в панике отказаться от проверенных и испытанных методов, которые, как они знали, работали!
Возможно, существующих старших офицеров можно было бы обучить лучше, но маловероятно, что это удалось бы сделать вовремя, чтобы спасти могущественное воинство от катастрофы. Итак, Рейнбоу-Уотерс с прямотой, которой мог бы только позавидовать Александр Македонский, разрубил свой собственный гордиев узел клинком по имени Рангвин. Это не окружило капитана конницы друзьями. На самом деле, он так же хорошо, как и Рейнбоу-Уотерс, знал о нажитых им бесчисленных врагах. К несчастью для союзников, он был так же сосредоточен на победе в джихаде, как и командующий могущественным воинством, и он уже перевез свою семью в провинцию Швей в империи Южный Харчонг. Там ему больше нравился климат… во многих отношениях, и многие семьи торговцев и банкиров Южного Харчонга уже предлагали ему работу после окончания джихада.
Тем временем, однако, он подошел к вопросу о фортификациях нового образца с совершенно непредвзятым умом, и результаты обещали быть чрезвычайно болезненными. Какой бы хорошей ни была нынешняя чарисийская артиллерия, ей еще предстояло приблизиться к эффективности снаряженных тротилом снарядов земных войн двадцатого века. Версия тротила от Сандры Ливис может изменить это, но не в ближайшие несколько месяцев. Пилотные партии уже были наработаны на новом спутниковом объекте заводов Делтак, и новое взрывчатое вещество, получившее название «состав Д» в честь места его разработки, было с большим энтузиазмом испытано сэром Алфридом Хиндриком на его испытательном полигоне на острове Хелен, но до поздней весны или начала лета эта новая взрывчатка не достигнет реальных объемов производства.
Это означало, что все артиллерийские снаряды, доступные к началу предстоящих кампаний, по-прежнему будут заряжены черным порохом, а черный порох — даже нынешний чарисийский «призматический» порох — был слабым взрывчатым веществом по сравнению с чем-то вроде динамита или тротила. И, к сожалению, некоторые усилия Рангвина были