притаившихся в коридоре людей. Взгляд кровавых глаз уперся в стену, сместился правее, еще правее. Вот в поле зрения попала запертая дверь, вот уже существо осматривает коридор. Оно видит темное пятно справа, темнее, чем сам мрак в коридоре, приглядывается, силясь понять, что это такое. Внезапно что-то шикнуло, мимо существа, вжикнув, стремительно пролетела, свинцовая муха. На площадке, позади, внезапно завалился один из сородичей существа. Оно дергаными рывками перевело голову на звук падающего тела. Увидело, как небольшая стая на площадке заволновалась, недоуменно глядя на внезапно упавшего собрата. Зараженный остатками горящего мозга свел все произошедшее воедино и, рокоча, повернул голову обратно. Коридор был пуст. До его ушей донесся мягкий звук закрывающейся двери, но бывший человек, не увидев цели, лишь глухо замычал и, шатаясь словно пьяница, направился по коридору к месту, где только что виднелось темное пятно.
Ввалившись в кабинет, Николай мягко закрыл за собой дверь, пропустив капитана вперед.
– Молодец, капитан, – отдышавшись проговорил парень.
Сердце стучало от волнения, тело покрылось потом. Выстрел военного оказался своевременным и спасительным. Он специально выстрелил в дальнего зараженного, чтобы вся толпа не устремилась к ним, если бы вдруг упал тот, что невовремя ввалился в коридор с лестницы. Капитан, тоже тяжело дыша, поднял большой палец, в знак одобрения.
– Мы вошли, – тихо проговорил охранник в рацию, прислушиваясь к шагам за дверью.
– Хорошо, – практически шепотом ответила рация голосом Лехи.
Мужчины подошли к окну. Света здесь было достаточно, чтобы можно было рассмотреть мебель, стоящую в кабинете и не споткнуться об нее. Внизу текла грязно коричневая масса реки. Лодка по-прежнему была на месте. Она слегка покачивалась на небольших волнах, создаваемых карнизом здания, привязанная канатом к оконной раме межэтажного перекрытия. Занимался рассвет. В этом классе было заметно светлее. Тучи из непроглядно черных превратились в молочно-серые. Местами сквозь них просматривались более яркие пятна, в которых, если вглядеться, можно было рассмотреть синеющее предрассветное небо. Дождь прекратился. Ветер стих.
Тихо открыв окно, капитан впустил в кабинет свежий, бодрящий воздух. Подставил лицо прохладным потокам утреннего ветерка. Николай в очередной раз потёр зудящие от усталости глаза.
– Давай веревку, – обернувшись, проговорил капитан и замер.
Николай нахмурился.
– Что...
Капитан внезапно навел фонарик на лицо парня, от чего тот зажмурился и отскочил назад, машинально выкинув руку вперед, напрягая тело, готовясь отражать атаку, к которой был готов все то время, что они провели с капитаном в коридоре. Удара не последовало.
– Глаза, – проговорил капитан. Луч фонаря опустился.
– Что? – хрипло переспросил охранник.
– Твои глаза, – как-то обреченно проговорил военный. – Ты заражен...
Парень ошеломленно посмотрел на капитана. И вновь машинально почесал зудящие глаза. Он быстрым шагом подошел к учительскому столу, взял с него небольшое зеркальце - которое заметил, когда вошёл в кабинет - посветил себе в лицо фонариком и присмотрелся. Из него на парня глянули красные, с сеткой разорванных капилляров, глаза. Кожа вокруг век покраснела, словно у человека, попавшего под воздействие слезоточивого газа. Парень всмотрелся. Поднял пальцами одно веко, другое. К горлу подступил ком. Сердце заколотилось сильнее, руки задрожали. Он пошатнулся, выронил зеркало. Чуть не упав, вовремя схватившись за стол, дико посмотрел на капитана.
– Я думаю, это из-за дыма от генератора, надышался в коридоре, не нагнетай, капитан… – тихо проговорил он.
– Нет, – словно ставя точку в приговоре, обронил капитан и отвернулся.
– Тогда видимо, я заразился, когда спасал Олега, – с нервным смешком в голосе донеслось из-за спины. – Или наглотался или в глаза попала… – внезапно его вырвало прямо на пол. Резко, громко, тягуче.
Существо в коридоре заволновалось, заскреблось в двери, но быстро успокоилось.
Охранник, дрожа всем телом, утер рукавом куртки бело-розовую пену.
– Вот жешь, – проговорил он с досадой, поднимаясь. – Судьба.
Парень медленно, молча стал разматывать веревку, привязал один ее конец к трубе, посмотрел вниз и выкинул второй конец в окно.
– Все равно надо действовать, – проговорил он, тяжело дыша от волнения. – Надо спасти людей. У меня еще есть время?
– Есть, – подошел капитан. – Но у тебя его немного. Скоро будет приступ, и тогда процесс резко ускорится.
Парень кивнул. Протянул руку капитану.
– Рад был знакомству, кэп, – военный пожал протянутую руку. – Спаси людей, не подведи их, не обмани, – проговорил охранник, глядя мужчине в глаза.
– Боееец, – с неодобрением протянул капитан, упрекая парня.
Затем кивнул и полез в окно. Он ловко спустился сперва на навес над крыльцом, затем с него, и, словно кошка, скользнул в кабину лодки. Он лёг на пол и, плотно прижимаясь к нему, пополз к носовой части, где перерезал швартовочный канат. Пристегнул трос, скинутый из окна к той же ручке на носу лодки. Та, неспешно поплыла вдоль стены, увлекаемая течением. Веревка натянулась. Батарея вздрогнула, но устояла. Моторка замерла, проплыв еще пару метров. Капитан высунулся из-под тента, показал большой палец. Николай открыл второе, дальнее окно. Скинул второй трос. Перецепив лодку, они провели ее еще дальше к углу школы. Чтобы попасть под окна класса, где спрятались люди, нужно было обойти зданиес торцевой части. Течение за школой оказалось встречным, но капитан, ловко хватаясь за карнизы окон и кирпич стены, перегнал лодку дальше и скрылся за углом, закрепившись под окнами нужного кабинета.
Николай остался один. Он потер лицо, посмотрел на свои дрожащие руки.
– Вот так, – тихо проговорил он. – Допрыгался.
Устало упав на стул, тупо глядя перед собой, он опустил голову. Горло горело, мышцы ломило от захватывающего тело вируса и усталости. Было обидно и горько. Он старался спасти людей, быть им полезным… А что в итоге получил? Доигрался с судьбой... Проиграл. Пальцы парня задрожали. По щеке скатилась слеза.
– За что? – тихо спросил он в пустоту. Посмотрел на горизонт.
Там вставало солнце нового дня. Его последнего дня. Больше он не посмотрит на восход, на мир за окном. Вскоре он увидит все это совсем другими глазами, точнее глазами того существа, в которое превратится. Дыхание сперло от подошедшего к горлу комка. Мир жесток. Он боролся с инцЕНдентом, находясь на его пике, и логично, получил все, что ему причиталось. Никто ни в чем не виноват. Он мог бы сидеть и не рыпаться, как остальные, как например, Бульдог Алексеевич или Валентин, быть подальше от всего этого, но он выбрал свою судьбу