Читать интересную книгу Осенние мухи. Повести - Ирен Немировски

— Опасайтесь Даля, — сказал князь. — Барон жаждет получить ваше кресло — и получит его, как только вы совершите промах. Даль — ваш бывший коллега по министерству и лучше других сумеет подставить вас. Почему вы не хотите выдать дочь за его идиота-сына? Богатое приданое успокоит барона: власти он ищет только ради денег.

— Ирина и слышать не хочет об этом союзе, — с сомнением в голосе произнес Курилов. — К тому же, боюсь, это ничего не решит. Даль подобен ненасытному псу, который сжирает мясо, но не брезгует и костями.

— Он воистину неутомим и гениально изобретателен. Думаю, вам известно, что с недавних пор двором овладела новая безумная идея: Россия для русских. Концессию — скажем, на строительство железной дороги — может получить только человек с фамилией на — ов! Барон отыскал где-то жалкого разорившегося князька, потомка древнего рода, получает на его имя концессии и перепродает евреям или немцам — за щедрые комиссионные. Две тысячи рублей обедневшему аристократу — и дело в шляпе! Забавно, вы не находите?

— Меня порой удивляет чудовищная алчность этих людей. Обывателю позволено быть жадным — иначе он умрет с голоду. Но у них есть все — деньги, связи, земли, — а им все мало! Непостижимо…

— У всех есть слабости, природа человека загадочна. Нельзя знать наверняка, добр человек или зол, глуп или умен. Каждый хороший человек совершает в жизни хоть один жестокий поступок, а тот, над кем довлеет злоба, способен на доброе деяние. Умник может сделать глупость, а дурак — действовать умно и изощренно! Именно непредсказуемость делает нашу жизнь такой разнообразной. Меня это до сих пор забавляет…

Они поднялись и ушли с поляны. Выждав некоторое время, я отправился следом.

Глава XIV

Остаток дня они провели в саду, не отпуская от себя сына Курилова Ваню, хотя мальчик явно скучал.

— У него будет лучшая жизнь, — заметил министр.

В тишине летнего дня я прекрасно слышал весь разговор.

— Мы переживаем трудный момент, но я совершенно убежден: если общественное мнение встанет на нашу сторону, положение можно будет исправить.

Помолчав, Курилов продолжил:

— Вы не можете себе представить, дорогой князь, как утешают меня проявления симпатии со стороны самых разных людей. Общество устало от флирта с революцией. Впереди у нас десять — двенадцать трудных лет, но я верю в прекрасное будущее.

— О, дорогой мой… — начал было Нельроде с выражением сомнения на лице, но продолжать не стал.

Курилов задумчиво гладил сына по волосам, мальчик нервно зевал и вздрагивал всем телом: дети не любят прикосновений стариков.

— Императрица выглядит удрученной рождением великой княжны Анастасии. Тяжело разочаровываться в четвертый раз. Конечно, их величества еще молоды, но…

Наступило долгое молчание. Потом князь стряхнул пепел с сигареты и произнес с недовольной гримасой:

— Вчера я виделся с великим князем Михаилом Александровичем. Как он похож на своего августейшего отца…

Нельроде и Курилов с улыбкой смотрели на мальчика, как будто прозревали сквозь него картину будущего: император умирает, не оставив наследника, его брат, великий князь Михаил, коронуется на царство и в России начинается эра мира и процветания. Я был уверен, что правильно угадал ход мыслей Курилова. Понять, о чем думает князь, было сложнее…

Он вспомнил обо мне, подозвал и попросил лекарство от хронического кашля. Я кивнул на дымившуюся в его пальцах сигарету и посоветовал бросить курить.

Он рассмеялся:

— Молодость вечно впадает в крайности. Можно отнять у людей жизнь, но не страсти.

Князь говорил хорошо поставленным голосом и блестяще излагал свои мысли. Я предложил ему успокоительное, он согласился, поблагодарил и отослал меня. Я долго оставался в своей комнате, предаваясь размышлениям и гадая, сбудутся ли наши мечты о будущем. Я ощущал печаль, усталость и какую-то невероятную веселую ярость…

Я вернулся в сад в сумерках. Ясное небо напоминало сверкающий розовый алмаз. В этот час Острова были очень красивы. Небо отражалось в воде маленьких лагун.

Князь сидел в карете, прикрыв ноги меховой полостью. На сиденье рядом с ним лежал букет свежесрезанных белых роз.

Я отдал ему рецепт.

— Вы француз? — спросил он.

— Швейцарец.

— Прекрасная страна… — кивнул он. — Этим летом я проведу месяц в Веве…

Нельроде сделал знак выездному лакею, дверца захлопнулась, и лошади тронулись.

На подъезде к столице женщина, бывшая когда-то невестой Григория Семенова, бросила бомбу в карету князя. Она ждала этого дня пятнадцать лет. Лошади, кучер, нюхавший розы старик Нельроде разлетелись на куски вместе с бомбисткой.

Глава XV

Курилов узнал о случившемся тем же вечером. Мы ужинали, когда появился офицер свиты князя. Услышав звук его шагов и стук сабли о плиты пола, Курилов угадал несчастье. Он так сильно вздрогнул, что не удержал бокал с вином, но тут же овладел собой, поднялся и молча вышел. Маргарита Эдуардовна последовала за мужем.

Всю ночь в комнате Курилова не гас свет. Я видел, как он медленно ходит из конца в конец комнаты, подходит к окну (на стекле отражался его силуэт), чтобы бросить взгляд на улицу, поворачивается, исчезает в глубине спальни, а потом снова появляется.

На следующее утро, когда я вошел, он спросил еле слышным голосом:

— Вы уже знаете?..

— Да.

— Мы были знакомы тридцать лет…

На глазах у него блеснули слезы, он отвернулся, устало махнул рукой:

— Все кончено… Кончено… Так-то вот.

На следующий день я получил весточку от Фанни и встревожился: по конспиративным соображениям она должна была связаться со мной только для того, чтобы сообщить дату покушения.

Фанни назначила встречу в Павловске, в часе езды от Санкт-Петербурга, на концерте фортепианно-скрипичного дуэта в Курзале вокзала.

В фойе многочисленная публика внимала блестящим стремительным аккордам Шумана.

Фанни снова переоделась крестьянкой, я не сумел сдержать раздражение и заметил, что не стоит осложнять нашу игру дурацкой маскировкой — от нее и без того за версту разит дешевой театральностью.

Много позже, став профессиональным революционером, я понял, что чаще всего именно излишние предосторожности губят все дело. Нос с горбинкой и крупный рот с пухлыми губами выглядели так характерно, что можно было не заглядывать в ее паспорт.

Но народу в зале было много, мы затесались в толпу, и никто не обратил внимания на странную девицу в красной косынке.

Мы вышли в заполненный густым туманом парк и сели на скамейку. В воздухе стоял сладкий запах молодой клейкой листвы. Росший в двух шагах от скамейки тис был наполовину окутан белой пеленой.

Я раскашлялся. Фанни раздраженно сдернула с головы платок.

— Плохие новости, товарищ. Лидия Френкель, хранившая у себя динамит, погибла при взрыве. В Женеве решили доверить работу мне — я достану бомбы, когда потребуется. Покушение, скорее всего, назначат на осень. У меня есть для тебя письма из Швейцарии.

Я взял у Фанни конверты и машинально сунул их в карман.

— Хочешь облегчить работу шпикам? — с нервным смешком поинтересовалась она. — Прочти и сожги все.

Я так и сделал (послания, кстати, оказались вполне невинными). Фанни наклонилась к моему уху:

— Это правда, что ты видел Нельроде за несколько часов до… его конца? — с жадным интересом спросила она.

— Правда.

Фанни говорила приглушенным голосом, ее зеленые глаза мрачно сверкали.

— Как это было? О чем они говорили?

Вопросы выдавали возбуждение и смутный ужас Фанни, в голосе звенела ненависть. Она отодвинулась, нервно поежившись, и густой туман скрыл от меня ее лицо. Я чувствовал усталость и раздражение, но Фанни жаждала получить ответы, и я сказал, что услышал несколько справедливых и много глупых слов. Бессмысленно было объяснять, что эти государственные мужи, внушающие народу страх и ненависть, совершающие множество ошибок, не осознающие истинного положения дел, питающие глупые иллюзии, показались мне жалкими и ограниченными, как все люди вокруг, как я сам… Фанни стала бы выискивать в моих словах скрытый смысл, додумывать и даже придумывать за меня.

Концерт закончился, и публика начала медленно растекаться по аллеям парка. Мы расстались.

Глава XVI

Случилось так, что я был у Курилова, когда на прием пришла вдова Арончик — старая еврейка, за которую хлопотала его жена. Маргарита Эдуардовна попросила меня прервать аудиенцию, если я замечу, что министр устал или хуже себя почувствовал. После убийства Нельроде прошло четыре дня. Большую часть времени Курилов проводил в доме князя, на бдении у закрытого гроба, или на заупокойной службе в церкви. Похороны состоялись на пятый день.