Читать интересную книгу Любовное зелье колдуна-болтуна - Дарья Донцова

– Могу эту задачу упростить, – сказал Роберт. – Тань, от бензоколонки до места обнаружения тела Бражкина девочке лет семи-восьми идти минут пять-десять, на велике докатить, конечно, быстрее. И я вроде знаю, где она живет. Если пройти по шоссе вперед, то слева будет проселок, ведущий к населенному пункту под названием Безбожное. Скорее всего, малышка оттуда.

– Точно, я видела на трассе щит-указатель, – вспомнила я.

– Гнилая слободка, – поморщился Дубов, – моя головная боль. Там несколько бараков. Возвели их сто лет назад для рабочих, которые в карьере пахали. Во время Отечественной войны, когда на Урал беженцы из Москвы и других городов прибыли, их разместили в тех спешно отремонтированных строениях. В сорок седьмом году большинство народа домой вернулось, и древние постройки снести хотели. Они уже в те времена для жилья непригодными считались: коридорная система, туалет во дворе, общая кухня. Коммуналка без элементарных удобств. Но почему-то бараки остались. В семьдесят восьмом начали шоссе строить, и тогда вселили в них дорожных рабочих. У них вахтовый метод был: две недели трудились, две – дома. Трассу прокладывали не один год, в восемьдесят девятом законсервировали – денег не хватило, а в две тысячи первом работы возобновили, и через семь лет магистраль наконец-то полностью закончили. Теперь красота, свистят по ней машины туда-сюда, через Лоскутово сквозного проезда нет. Раньше-то дальнобойщики из Сысерта в Красноуфимск по городу неслись. В две тысячи девятом бараки снова разобрать решили, но воз и ныне там. Сейчас в общагу выселяют за коммунальные долги. Злостных неплательщиков отправляют в Безбожное. Ясно, какой там контингент? Пьяницы, лентяи, наркоманы…

– Не очень удачная мысль селить маргиналов в одном месте, – поморщился Иван Никифорович, – большое гнездо для тех, кто способен на преступление, вить не стоило.

– Лучше их среди нормальных людей оставлять? – прищурился Дубов. – Чтобы в подъездах гадили, у соседей воровали?

Тарасов разозлился.

– День прошел, а мы далеко не продвинулись. Я беседовал с Ириной Федоровной, матерью Игоря Семеновича. Она про сына только самое хорошее рассказывала – тот просто ангел с крыльями был, никаких сложностей с ним не возникало даже в детстве. Идеальный человек – заботливый, щедрый, обожал жену, сыновей, внуков, к невесткам как к родным дочерям относился, о жителях Лоскутова радел словно о собственных детях… Ну что ж, если всем на завтра задачи ясны, давайте заканчивать. Я от запаха табака одурел, кондиционер не помогает, только дым туда-сюда гоняет.

Глава 14

Над моим номером реял красный флаг с серпом и молотом, а на двери висела табличка «СССР. Эх, хорошо в стране советской жить!»

Я открыла дверь, пошарила по стене и нажала на выключатель. Под потолком вспыхнула трехрожковая люстра. Ну и ну! Я словно на машине времени переместилась в годы своего детства. У нас дома на окнах висели точь-в?точь такие же желтые занавески из парчи. Мать купила их у какого-то мужика из МИДа, постоянно летавшего то ли в Сирию, то ли в Ливан. Дядька привозил с местных базаров ткань в рулонах, а москвички ее охотно покупали.

Правда, иногда возникали казусы. Помню, как мне сшили красное праздничное платье из материала, приобретенного все у того же продавца. Мне обновка совсем не нравилась, но с матерью и бабкой, которые велели облачиться в ужас цвета пожара и идти в нем на свадьбу какой-то дальней родственницы, спорить было бессмысленно. Знаете, что получилось? Я вошла в чужую квартиру и обнаружила: там на окнах висят занавески из той же ткани, что и мой наряд, и ею же обиты кресла со стульями…

Я стала осматривать номер. Телевизор «Рубин», смахивающий на допотопный сейф. На панели пращура современных лазерных панелей чернела клавиша с надписью «вкл. выкл.». Не удержавшись, я нажала на нее. Неужели динозавр работает?

Комнату наполнил знакомый голос:

– Да, именно так. Работа вот-вот начнется.

На голубом экране появилось изображение Василия Петровича Шарова и незнакомого мужчины. Последний, глядя прямо в камеру, произнес:

– Вы смотрите программу «День в Лоскутове», у нас в студии Василий Шаров.

Затем ведущий обратился к владельцу посудной фабрики:

– А почему вас заинтересовал именно медархив?

– Перевести в электронный формат необходимо все городские документы, – ответил наш наниматель. – Для бумаг загса и полиции в казне деньги нашлись, а для медицинской отчетности нет. Ее сочли не столь важной. Но это не так, и я принял решение оцифровать данный архив за свой счет и пригласил специалистов. Здание, в котором находится хранилище, аварийное, ценности не представляет, после окончания оцифровки его снесут, сотрудники (а они все женщины-пенсионерки) смогут уйти на заслуженный отдых. Заведующей архивом, госпоже Бундт, девяносто лет, она имеет право спокойно лежать в гамаке на даче, вместо того чтобы рыться в пыльных историях болезни. Представляете экономию для бюджета города? Не надо платить зарплату коллективу, тратить деньги на содержание и ремонт здания. Оцените и удобство для врачей. Нужно доктору что-то узнать о здоровье пациента, чтобы правильно его лечить, он компьютер включит и на раз информацию получит. Сейчас же надо запрашивать эти сведения. Подчеркну: если я стану мэром, то буду правильно управлять финансами. Например, на месте разобранного здания медархива построю бесплатный досуговый центр для жителей нашего города, там будут большая библиотека, клубы по интересам…

– Это хорошо, – перебил журналист, – но как с соблюдением врачебной тайны? Если любой человек через ноутбук сможет просмотреть истории болезней…

– Кто вам сказал, что любой? – заспорил Шаров. – Пароль, регистрация…

Я выключила телевизор, увидела кровать со спинкой из никелированных прутьев, к которым были привинчены металлические шарики, и села на нее. Господи, она же с панцирной сеткой!

У окна громоздился двухтумбовый письменный стол, покрытый зеленым сукном, на котором лежало толстое стекло, слева чернел телефон с наборным диском и трубкой на витом шнуре. На стене висел ковер с изображением мишек в сосновом бору, на полу лежал темно-коричневый синтетический палас, мечта советской хозяйки. Я чуть не зарыдала от умиления. Моя бабка, всю войну просидевшая в эвакуации в каком-то тихом месте, ухитрилась после победы получить звание ветерана, а с ним и все полагающиеся льготы. И в один прекрасный день она притащила домой палас, близнец того, на котором сейчас я стояла. Это был единственный случай на моей памяти, когда отец и мать кинулись целовать старуху.

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнула я и увидела шефа.

Иван Никифорович снял пиджак, остался в рубашке с коротким рукавом и мятых льняных брюках, а на его ногах красовались странные сооружения, похожие на вьетнамки, но на высокой деревянной платформе.

Громко стуча подошвами, Тарасов сделал пару шагов и присвистнул:

– Твой номер смахивает на нашу старую дачу, только кресла-качалки не хватает.

– Что у тебя на ногах? – удивилась я.

– Тапки, – вздохнул Иван и покачнулся.

– Удобные? – усомнилась я.

– Вовсе нет, – признался шеф. – Еле-еле по коридору протопал, раз пять мог навернуться. И грохочут нещадно.

– Зачем купил эту ерунду? – укорила я начальника. – Хочешь, дам одноразовые?

– У тебя есть? – обрадовался босс.

Я открыла сумку и вытащила шлепанцы.

– Держи. Мастер по маникюру, моя тезка, всегда дарит мне несколько упаковок, говорит: «Полетишь в командировку, скажешь Красновой спасибо, ведь далеко не во всех отелях тапки предложат».

– Передай от меня доброй женщине мерси, – простонал шеф, меняя обувь. – Маловаты чуток, но сойдут. Фу… Представляешь, меня поселили в номере «Япония» – повсюду циновки, стол еле-еле над полом возвышается, под голову на лежанке полагается три деревянных бруска. Как на них спать? Они тут что, вообще о клиентах не думают? Увлеклись дизайном, а на то, как постояльцы будут себя чувствовать в их креативных интерьерах, им плевать. О, зато у тебя целая гора нормальных подушек, штук восемь, и все в кружевных наволочках.

– Забирай, сколько хочешь, – милостиво разрешила я.

– Вот спасибо! – обрадовался Иван. – Может, еще одеяльце лишнее найдется? На моей, так сказать, кровати в качестве оного лежит какая-то пеленка размером с носовой платок.

– Может, это полотенце? – засмеялась я.

– Нет, – грустно возразил шеф, – в ванной висит нечто, смахивающее на холщовый мешок, только без дна, который, похоже, и выполняет роль полотенца.