Рис. 2.10. Монтаж боевых блоков на платформе ступени разведения межконтинентальной баллистической ракеты LGM118А. При взрыве каждого из этих блоков формируется ударная волна с такими же параметрами, как и от взрыва 600 тысяч тонн тринитротолуола. Чтобы перевезти это количество взрывчатки по железной дороге, потребовалось бы 10 000 грузовых вагонов. Помимо боевых блоков, на платформе размещаются ложные цели, а также генераторы помех, воздействующих на РЛС противоракетной обороны противника
13* «Минитмэн» – межконтинентальная баллистическая ракета (МБР). Боевое оснащение модификации LGM-30G, принятой на вооружение в 1970 году, состоит из трех боевых блоков индивидуального наведения, с энерговыделением 330 килотонн
«Испарение» одной шахты одним боевым блоком было, конечно, надежнее, но представлялось ненужным излишеством; вполне достаточно «встряхнуть» шахту и «обдуть» ее, тогда поражение можно было обеспечить на большей площади и существенно возрастала вероятность выведения из строя одним боевым блоком двух-трех шахт. Для «размазывания» эффекта взрыва на большей площади требовался низко высотный (в десятках метров от земли) подрыв боевого блока.
Подорвать ядерный заряд па нужной высоте собирались с помощью нейтронов, потому что для них не являлся препятствием (как для радиоволн) плазменный чехол, образующийся вокруг боевого блока, летящего с гиперзвуковой скоростью. Надо было, чтобы генератор нейтронов работал в частотном режиме. Нейтроны от каждого импульса частично отражалась бы от грунта. Их предполагалось регистрировать детектором на боевом блоке и, по достижению нужной амплитуды сигнала – производить подрыв.
Рис. 2.11. Полет разведенных боевых блоков межконтинентальной баллистической ракеты LGM118А «Пискипер» в атмосфере. Благодаря свечению плазмы, образуемой в воздухе летящими с гиперзвуковыми скоростями блоками, их маневры и траектории хорошо видны на снимке, сделанном камерой с открытым затвором. Каждый из блоков этой МБР с вероятностью 50% попадает в окружность радиусом в 100 метров, с центром в точке прицеливания. Поражение боевым блоком цели – также задача, описываемая аппаратом теории вероятностей: например, при наземном подрыве боевого блока «Пискипера» на расстоянии 160 м от шахты, выдерживающей давление ударной волны в 70 атмосфер, она поражается с вероятностью 90%
Конечно, никто не думал делиться всеми этими соображениями, слишком ничтожным было положение дипломника в институтской иерархии. Все складывалось, подобно мозаике, из отдельных разговоров, причем собеседники вовсе не собирались нарушать режим секретности. Просто, когда от исполнителя какой-то части работы требуют, чтобы он превысил уже достигнутый уровень, это надо как-то обосновать. Можно, конечно, сказать, что-то, подобное ювеналову: «Нос volo, sic jubco, sit pro ratione voluntas!» («Я так хочу, так приказываю, да будет вместо довода воля моя!»), но тогда можно быть уверенным, что прилагать сверхусилий человек не станет. Меня тоже не оставили в стороне, поручив намотку импульсных трансформаторов. Навивать провода виток к витку, видя, как они образуют золотистую поверхность, понравилось. Через некоторое время трансформаторы стали получаться не хуже, чем у профессиональных рабочих: плотные, красивые, с хорошими характеристиками. Их требовалось много для испытаний в перегрузочных режимах: часты были пробои. Однажды, принимая только что изготовленный трансформатор, начальник лаборатории (он участвовал в работе наравне со всеми) дал лаконичную оценку: «Восторг!».
Восторга же по поводу перспектив своей дипломной работы я не испытывал: результатов исследования схемы, состоявшей всего-то из четырех элементов, было маловато. Боголюбов отмел сомнения: «Напишешь о разработке схемы всего генератора, материалы возьмешь из отчетов, а если комиссия узнает, что твои результаты использованы при успешных испытаниях датчика приземного срабатывания, то пусть хоть сам Эйнштейн будет читать рядом свой доклад – отличную оценку поставят тебе, а не ему». Было понятно, что лучше не спрашивать, как будешь выглядеть рядом с Эйнштейном, если испытания не удадутся. Их подготовка продолжалась. Между институтскими зданиями протянули трос и на высоте в нескольких десятков метров тягали туда-сюда платформу с нейтронным генератором и приборами регистрации. Группы людей на крышах зданий орали друг другу команды, обильно сдабриваемые матерными ругательствами. Пользоваться рациями категорически запрещалось службой безопасности, ведь шпионы могли прослушивать эфир! Услышать то же самое, проходя мимо по близлежащим улицам, шпионы, конечно, были не в силах.
Ситуация с датчиком приземного срабатывания обострялась конкуренцией: аналогичная задача, но с применением генератора рентгеновского излучения 14* , была поставлена перед другой лабораторией. Вопрос о том, как дезавуировать конкурентное направление многократно обсуждался. У нейтронного варианта было два козыря:
– в отличие от рентгеновского, генератор нейтронов мог быть использован не только в датчике, но и для инициирования ядерного заряда боевого блока;
– детектор нейтронов был малочувствителен к остаточному гамма-излучению ядерного взрыва, а вот насчет рентгеновского детектора на этот счет были большие сомнения.
Последнему аргументу можно было противопоставить «зеркальный» контраргумент. В ходе одного из обсуждений зашла речь о запаздывающих нейтронах и я прикинул их количество. Не так уж их было мало, но хватало и того, что каждая килотонна тротилового эквивалента «выпускала» 1024 мгновенных нейтронов, так что после взрыва их общий вес приближался к килограмму 15* . Свободные нейтроны, конечно, распадаются «сами по себе», но число их уменьшается всего лишь вдвое за целые 12 минут 16* – слишком медленно, чтобы датчик на следующем боевом блоке успел «прозреть» и дать сигнал: превратить в ничто успевшего выпрыгнуть из шахты «человека-минуту 17* »! Последовал совет заткнуться и никому не рассказывать о своих оценках.
Наконец, наступил день испытаний. Шутки не звучали, разговоры были скупыми. Шифротелеграмма о триумфе пришла к концу дня: телеметрия зафиксировала срабатывание сброшенного с бомбардировщика Ту-16 нейтронного варианта устройства (конечно же – без ядерного заряда) на высоте, довольно близкой к заданной. В лаборатории в тот вечер был израсходован запас спирта. Еще через пару дней стало известно, что рентгеновский датчик «отказал» – не сработал. Начальник конкурирующей лаборатории слег с инфарктом. Когда он вышел из больницы, его направили на работу в отдел, связанный со снабжением производства металлом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});