— Да… — нехотя согласился Макс. — В таком деле стоит его взять в партнеры. Но придется делиться.
— Пустяки, — махнул рукой Чарли. — Дело житейское. С него и штуки будет много. На то нам и текущие расходы, — кивнул он на брошенные на прилавок баксы. — Я еще, пожалуй, возьму на продажу ту его «бранзулетку», с которой его принесло сюда сегодня.
Макс двинул к нему телефон.
— Звони придурку, — распорядился он.
Знаменитый сказочник больше походил на преуспевающего дантиста или адвоката. Был он гладко выбрит, наряжен в деловой костюм и — деловит.
— Вы знаете, мисс, — сообщил он Энни, жестом приглашая ее присаживаться к журнальному столику, — обычно я не принимаю журналистов у себя в доме. И избегаю встреч с ними в любых других условиях. Вы должны понять меня — человек в моем возрасте должен выбрать что-то одно. Или заниматься целиком и полностью саморекламой и пожинать плоды этого занятия — как сладкие, так и горькие, или постараться потратить отпущенное ему время на то, чтобы хоть как-то довести до конца дело своей жизни. Я остановился на этом, последнем варианте. Поэтому вы, люди прессы, не должны на меня держать обиду. Но для вас я решил сделать исключение. Дарю вам целых пять минут моей жизни.
— И чем же я заслужила такое снисхождение, господин Келлер? — спросила Энни, придав голосу тот робкий оттенок, который всегда трогал до глубины души жертвы ее профессиональной навязчивости.
— Вы задали мне в своем письме действительно интересные вопросы, — пояснил сказочник. — Такие… не характерны для заезжих репортеров. У меня сложилось впечатление, что вы и в самом деле не на шутку заинтересовались нашим фольклором. Точнее — фольклором наших детей… Поэтому разрешите начать наш разговор не с вашего, а с моего вопроса…
Он прервался на то, чтобы принять с подноса сервировочного автомата, который беззвучно подкатил к столику, чашки с чаем и блюдечки с цукатами.
— Угощайтесь, — предложил он. — Так я прав в своем предположении?
— Да, — согласилась Энни. — Я, знаете, сдружилась с соседскими ребятами и кое с кем из школьной детворы, пока готовила репортажи о проблемах здешней педагогики, воспитания и о разных вещах, с ними связанных. Они охотно болтали между собой о гномах — в моем присутствии. А иногда — и прямо со мной. И тут меня поразило одно противоречие.
Сказочник с интересом воззрился на собеседницу, отставив свой чай в сторону.
— Видите ли, — объяснила Энни, — дети здесь любят поболтать о гномах. О здешних гномах, совсем не таких, какими бывают гномы в тех сказках, что пришли с Земли. У них другой характер, немного другой образ и совсем другие, если так можно выразиться, интересы. И болтают о них здешние дети так, словно речь идет о действительно живых существах — ну, о домашних любимцах. Только — об очень непослушных домашних любимцах. И знаете, в этих их рассказах встречаются порой такие забавные сюжеты, что сделали бы честь любому из ваших коллег. Да, может быть, и вам самому... Ох!.. Я ненароком не обидела вас? — воскликнула она, искусно изобразив случайное замешательство.
— Нет, что вы! — взмахнул рукой Арно Келлер. — Наоборот, мне понравилась такая ваша оценка э-э… силы воображения наших ребятишек. Но вы говорили о противоречиях… Точнее, о каком-то одном противоречии, которое привлекло ваше внимание во время занятий детским фольклором Ваганты.
— Да-да… Именно к этому я и хотела перейти, — спохватилась Энни, отпивая глоток чая. — Понимаете, я принялась читать сказки… Да, это, конечно, — несерьезное занятие для репортера, чья стихия — криминал и политика… Но я надеялась найти литературное изложение всего этого Разнообразия детских фантазий, что живут здесь, в мире Детства Ваганты. И — не нашла, практически, ровным счетом ни-че-го! Мне показалось, что на эту тему наложен какой-то суровый запрет…
— Нет, почему же… — пожал плечами сказочник, — Вот, Например…
Он поднялся, чтобы взять с полки красочно оформленный том.
— Нет-нет! — удержала его Энни. — Я уже видела эту книжку… Но… В ней, конечно, есть сказка о Белоснежке. Есть и другие, милые древние — европейские в основном сказки, в которых действуют эти крошечные человечки… Но я не нашла — ни в этой книге и ни в какой другой — ни единой сказки о гномах Ваганты. И это поставило меня в тупик…
— Ах, вы об этом…
Сказочник откинулся на спинку кресла, и выражение его лица неуловимо изменилось.
— Вы отнеслись к делу гораздо ответственнее, чем я мог подумать… Впрочем, удивительно, что такими вопросами не задались в еще более серьезных инстанциях, чем редакции средств массовой информации.
Он выпрямился в своем кресле и воззрился на Энни уже более суровым взглядом, чем раньше.
— Видите ли, мисс… Речь идет об этаком феномене массовой психологии, с которым вам, должно быть, не приходилось сталкиваться в других Мирах… Здесь, на Ваганте, живет странный психологический запрет… Табу… Он вырабатывается у детей где-то в четырнадцать — шестнадцать лет… Я не могу его объяснить научно. Может быть, вам стоит обратиться к психологам, психоаналитикам или к кому-то в этом роде…
Энни тоже выпрямилась на своем сиденье, поедая сказочника глазами и позабыв про остывающий чай и про цукаты.
— Для себя вы можете объяснять эту странность, например, разочарованием, — продолжал писатель. — Понимаете, получилось так, что дети Ваганты с детства живут в мире сказок. Причем они не слышат эти сказки, не видят спектакли и фильмы по их мотивам. Совсем наоборот. Они сами сочиняют их и обмениваются ими в своей крошечной вселенной. Должно быть, связывают с ними какие-то свои тайные мечты и надежды… Тщательно лелеют их и верят им. Но… Но потом — с взрослением — к ним приходит миг горького разочарования. Они понимают, что лгали себе всю свою маленькую жизнь. И на сказки о гномах ложится запрет! И вернуться к этому мифу, обработать его под литературную сказку значило бы причинить боль очень многим обитателям этого Мира.
— И вам — тоже? — осторожно спросила Энни.
— Хм… — озадаченно покачал головой писатель. — Признаюсь вам: должно быть, я слишком большой реалист для того, чтобы искренне верить сказкам. Да-да… Иначе я бы не смог их писать. Вам может показаться это странным, но это так. Хотя, видит бог, я многое бы дал, чтобы своими глазами увидеть реального гнома. Сейчас, во взрослой жизни.
— Дети бывают уверены в том, что видели их, — подала свою реплику Энни, — Говорили с ними и даже учились у них какой-то гномьей премудрости… Это — просто самовнушение?
— Никто из детей Ваганты, повзрослев, не рассказывал о своих встречах с гномами, — пожал плечами Келлер. — Но ни один ни разу и не утверждал, что эти встречи — выдумки. Табу есть табу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});