Дру проговорил:
— Леди Эмили, я не слишком хорошо знал вашу сноху, но достаточно хорошо, чтобы утверждать, что она не позволила бы себе из-за своих эмоций поступить против вашей воли. Думаю, что любая нормальная женщина не испытает энтузиазма при известии о том, что бывшая невеста ее мужа будет постоянно жить с ними в одном доме.
— Это правда? Вы были обручены? — спросил Гилберт Викторию.
— Я… — начала Виктория, но не сумела закончить. Иден снова вскочил на ноги, его красивое лицо исказил гнев.
— Нет, мы не были обручены. Одно время между нами была взаимная привязанность, но это совершенно никого не касается. Не думай, что тебе удастся стирать наше грязное белье на людях и втянуть Викторию в это ужасное дело. Она ни при чем!
— Дорогой Иден! Никто не собирается втягивать Викторию, — миролюбиво заметил Грег. — Но, к сожалению, личные взаимоотношения людей, причастных хотя бы косвенно к делу об убийстве, представляют интерес для следствия.
— Виктория здесь ни при чем, она не имеет отношения к этому делу.
— Только косвенное.
Эмили выпрямилась на стуле и вновь превратилась в императорскую особу, привыкшую ко всеобщему подчинению:
— Думаю, лучше сразу все выяснить, Грег. Я не глупа и не люблю ходить вокруг да около. Не будем попусту тратить время. Ты собираешься выяснить, не Иден ли или не я убили Элис… Тихо, Иден. В этом все дело?
— В действительности, если говорить обо мне — нет, — ответил Гилберт. — Потому что вы оба мои друзья и я знаю вас достаточно хорошо. Но с юридической точки зрения такая вероятность не исключена. Нелишне сразу рассмотреть ее, чтобы больше к ней не возвращаться. Лучше обсудить все версии.
— Понятно. Позволь мне заявить тебе, что я считаю твой намек наглостью, — заявила Эмили.
— Какая там наглость! Да это просто оскорбление! — взорвался Иден.
— Успокойся, Иден. Если говорить об оскорблении, значит, относиться к его словам серьезно. Предположить такую возможность можно, но я считаю ее в высшей степени невероятной, — устало заметила Эмили.
Грег посмотрел на нее и сказал с упреком в голосе:
— Нужно считать до десяти, а потом делать такие заявления, Эм. Кажется, незабвенный Шерлок Холмс говорил, что в любом деле, если исключить невозможное, пусть даже невероятное на первый взгляд, останется что-то, что и будет ответом на вопрос. Нечто в этом роде.
— Если дело обстоит так, то лучше сразу меня арестуй, Грег, — с чувством произнесла Эмили. — Конечно, я могла убить Элис. Я находилась здесь. И вообще, я была здесь одна. Иден был в Найроби, никто не приходил на Фламинго вечером. Однако уверяю тебя, я этого не делала. А теперь мы можем закончить этот неприятный допрос. Если, конечно, не осталось вопросов, которые хотел бы задать Грег.
— Еще несколько вопросов. Эти странные случаи в доме… поломка вещей. Можете вспомнить, когда все началось?
Эмили сосредоточилась и медленно ответила:
— Дай-ка вспомнить. Первой вещью была старинная китайская ваза. Мы нашли ее разбитой вдребезги, когда вернулись с обеда. И весь ковер был залит красными чернилами.
— Мы обедали у Лэнгли одиннадцатого числа, — уточнил Иден.
Грег записал в блокнот и спросил:
— Когда произошел следующий инцидент?
— Через несколько дней, — продолжила Эмили. — Кажется, была суббота, потому что по субботам я раздаю зарплату. Только я отпустила слуг, как зашел Захария и сообщил, что разбиты старинные тарелки, принадлежавшие еще моей матери.
— Значит, четырнадцатого, — сказал Грег, сверяясь по карманному календарю. — Я думаю, у вас случилось много происшествий такого рода. Есть ли какая-нибудь система?
— Нет. Потом это стало происходить каждый день, почти каждый день. Потом несколько дней все было спокойно, мы думали, все кончилось. Потом опять. И это стало действовать мне на нервы.
Грег сказал:
— Тебе следовало бы сразу обратиться в полицию.
— Теперь-то я понимаю. Но в то время… Ну, ты сам знаешь почему я не вызвала полицию, Грег. Я не потерплю, чтобы моих слуг увозили на допросы или задерживали в полиции на несколько дней по подозрению. Ведь не все же они замешаны в этом, так почему все должны страдать, если одному из них пришла в африканскую голову нездоровая мысль или он вдруг вообразил себя мстителем? Я надеялась, что все образуется. Если б я только знала…
Голос Эмили прервался, и Грег сказал:
— Когда вы решили вызвать мисс Кэрил? Перед тем, как все началось, или потом?
— Потом. Кажется, в тот день, когда разбили пластинку с записью концерта Торони. Это меня расстроило. Я обнаружила, что больше не могу, как прежде, концентрировать внимание на работе. А Элис испугалась. Я поняла, что мне необходима помощь. И я подумала о Виктории.
Грег вопросительно взглянул на Викторию, и она ответила на предполагаемый вопрос:
— Письмо от тети Эм пришло три недели назад. У меня было время только подготовиться к отъезду и сделать все необходимое.
Гилберт рассеянно кивнул и вновь обратился к леди Эмили:
— И последний вопрос. После того как отравили вашу собаку, совершались ли еще акты вандализма в доме?
— Нет, — прохрипела Эмили, и вновь резко заговорил Иден, стоя спиной к присутствующим:
— Джилли оказался прав: это был следующий этап, и нам следовало понять это. Начиналось все обыденно, а закончилось убийством Элис.
— Если закончилось — холодно заметил Грег. Иден обернулся:
— Почему ты так говоришь?
Грег пожал плечами:
— Давно установлено, что убивший один раз и не попавший в руки правосудия — убивает опять. Либо для сокрытия первого преступления, либо потому, что лишение человека жизни становится для него необходимостью, как наркотики. Это ужасает, но стимулирует. Поэтому в первые ритуальные обряды любого секретного общества обязательно включено убийство, как у мау-мау. Трудно убить лишь в первый раз. Потом с каждым разом все легче, к человеческой жизни начинаешь относиться бездушно, это может даже перерасти в мегаломанию — манию величия. Нет причин полагать, что смерть твоей жены положит конец всему этому грязному делу. Вот почему нам необходимо найти убийцу, даже если придется просеять каждого африканца — и каждого белого — через решето в нашей долине! Кстати, Эм, Брэндоны приезжали к тебе во вторник утром с шофером?
— Да, но Самуэль работает у них двадцать лет. Он бы никогда…
Он не дал ей договорить.
— Почему же никто из вас, несмотря на все пережитое, не верит, что преданный слуга одновременно может быть и кем-то другим, давшим клятву избавить страну от всех белых? — с горечью спросил Гилберт.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});