Читать интересную книгу Потрошитель мозгов - Уоррен Мерфи

– Если она хочет ромовое с изюмом, то достань его хоть из-под земли, – отозвался метрдотель.

Эрни уже направился к выходу, когда метрдотель окликнул его:

– Если нет в «Баскин-Робинс», поезжай в ближайший «Ховард Джонсонз». И поспеши. Если понадобится, возьми такси. А пока ты будешь искать, я попытаюсь изобразить что-нибудь сам.

– Хотите сами сделать мороженое?

– А почему бы и нет, – пожал плечами метрдотель. – Что туда входит? Ваниль, ром и изюм. Попытаюсь. Но ты постарайся меня опередить.

– А сколько купить?

– Бери сразу галлон. Она сожрала три порции крабов. Думаю, галлон для этой помойной ямы будет в самый раз.

Тем временем Джеральд О'Лофлин Флинн выпил полстакана «Кровавой Мэри» и спросил:

– Ну, если у нас деловая встреча, то о чем пойдет речь?

– О Рэде Рексе.

– Ах, вот что, – заметил Флинн, напоминая себе, что надо быть крайне осторожным. – Очень милый парень, этот Рэд, но, кажется, неверно представляет себе экономические проблемы дневного телевидения. – Он посмотрел на Ванду, пытаясь понять, чего Спрут хочет от него и почему она так заинтересована в Рэде Рексе. Господи, она проглотила целый кекс с цукатами и орехами, даже не моргнув.

Ванда улыбнулась.

– Полагаю, завышенная самооценка возникает у него в результате чтения писем от поклонниц. Они приходят тысячами.

– Вы же знаете, – пожал плечами Флинн, – что за люди пишут письма актерам, играющим в «мыльных операх». С точки зрения демографии они полный нуль. Гроша ломаного не стоят. У них ни на что не хватает денег, а если бы и хватало, то они просто не смогли бы найти бакалейную лавку.

– Ваша демография – сплошное дерьмо.

– И тем не менее, – изрек Флинн, расправляясь с первой порцией «Кровавой Мэри». – Мы уже почти заключили договор с агентством Мориса Уильямса, которое представляет интересы Рэда. Почему вас волнуют его дела?

– Во-первых, вы лжете – между вами и Морисом Уильямсом контрактом даже не пахнет. Во-вторых, что гораздо важнее, Мориса Уильямса уже можно сбросить со счетов. – Она подняла голову от тарелки, и Флинн заметил, что к ее губе прилип кусочек крабьего мяса, – казалось, будто это хвостик маленькой рыбешки, торчащий изо рта барракуды. – Они выбыли из игры, и теперь за дело взялась я. Я новый агент Рэда.

С Джеральда О'Лофлина Флинна моментально сошел весь лоск, словно его окунули в лимонный сок.

– Черт побери, – выдавил он.

– Ну-ну, успокойтесь, мой дорогой, – улыбнулась Ванда. – На самом деле все не так уж и плохо.

Флинн взялся за стакан – это будет его третья «Кровавая Мэри» за ужин.

Но вместо того, чтобы выпить, он отставил стакан подальше. Не стоит увлекаться спиртным, когда предстоят переговоры со Спрутом, или в конце концов прольется кровь невинных людей. Он пожал плечами.

– Я ничего не имею против вас лично. Но согласитесь, когда в течение многих месяцев ведешь переговоры с одним агентством, и вдруг появляется другое, перестроиться не так-то легко. Знаете ли вы, например, что мы уже достигли соглашения по многим вопросам, и вот теперь нам придется заново утрясать их с вами.

Ванда попыталась отыскать в тарелке еще хоть кусочек краба, но ей это не удалось. Тогда она взяла тарелку и, помогая себе вилкой, выпила густую красноватую подливку. В результате немного соуса пролилось ей на подбородок, и красная капля так и оставалась там, пока Ванда не стерла ее салфеткой. Посмотрев на ее испачканный красным подбородок, Флинн подумал: «Эта женщина убьет меня. Просто сожрет с потрохами».

Словно прочитав его мысли, Ванда произнесла:

– Не бойтесь, все будет хорошо, Герри, обещаю вам.

– Это вы так считаете, – ответил он.

Она резко отложила салфетку, отодвинула тарелку, которая со звоном ударилась о стакан с «Кровавой Мэри», и сложила перед собой руки, словно семилетняя девочка" впервые пришедшая к святому причастию.

– Итак, что касается пунктов, по которым вы договорились. Сотни пунктов. Да пусть хоть тысячи – мне наплевать. Они остаются в силе – по крайней мере, пока я веду дела.

Флинн выпучил глаза.

– Вы не ослышались, – продолжала она, – они остаются в силе. А теперь скажите, сколько Рэд зарабатывает в вашем сериале?

– Тысячу шестьсот долларов в неделю.

– А сколько просил Морис Уильямс?

– Три тысячи в неделю.

– А каковы ваши предложения? – Ванда так и впилась глазами в лицо Флинна, так что он не мог отвести взгляд или повернуть голову, чтобы соврать или сказать полуправду.

Да и какой смысл врать, подумал Флинн. Она все равно докопается.

– Мы предлагали две тысячи двести.

– Мы согласны, – заявила Ванда и улыбнулась при виде того, как у Флинна отвисает челюсть. – Ну, вот, все было не так уж и страшно. – Она огляделась по сторонам. – Так где же этот очаровашка с моим мороженым?

Но Флинну было не до ее мороженого. Его сейчас вообще мало что занимало, кроме желания как можно скорее подписать с Рэдом Рексом контракт. Он ласково погладил бокал с «Кровавой Мэри».

– Неужели все так просто, и вы берете две тысячи двести в неделю?

– Да, именно так. Берем две тысячи двести.

Помимо его воли рука Флинна потянулась к бокалу с коктейлем, и телебосс сделал большой глоток. Никогда в жизни не получал он такого наслаждения от выпивки. И это знаменитая Ванда Рейдел? Это Спрут? Больше похожа на котенка – такая мягкая. Он улыбнулся, она улыбнулась в ответ.

– Только у меня будут два крохотных условия. Чтобы, как говорится, подсластить пилюлю. Показать Рэду Рексу, что я действительно стараюсь ради него. Флинн поставил стакан.

– Что вы имеете в виду?

– У Рэда должно быть свободное расписание, чтобы, если его пригласят в какую-нибудь картину, он мог бы участвовать в съемках.

– А как же сериал? Как же ему удастся это совмещать?

– Я не прошу поблажек. Ну, будет делать несколько серии вперед. Речь идет только о свободном расписании.

– Согласен. Что-нибудь еще?

Ванда покачала головой:

– Пока больше ничего не приходит на ум.

Тут появился Эрни с мороженым, которое купил у «Баскин-Робинс».

– Специально для мадемуазель, – сказал он, ставя перед Вандой фарфоровую вазу.

Ванда Рейдел снова поймала взгляд Джеральда О'Лофлина Флинна и загрузила в рот большую порцию мороженого. Из уголков рта у нее потекли две желтоватые струйки, напомнившие Флинну клыки хищника. Очень медленно она произнесла:

– Есть еще одно маленькое условие, но об этом потом.

* * *

– Ты предала меня! Предала, предала! – Рэд Рекс начал свои причитания баритоном, которым говорил перед камерой, а закончил полным страдания сопрано, срывающимся на фальцет.

Разговор происходил в гримерной Рекса на телестудии, расположенной на Западной Пятьдесят шестой улице Манхэттана. Сидевший на розовом вращающемся стуле Рекс отвернулся от зеркала и обратил свои взоры на Ванду Рейдел. Для большей выразительности он даже топнул ногой.

– Продала меня с потрохами, – продолжал стенать он. – А раз так, ты уволена!

– Извини, любовь моя, но ты не можешь меня уволить, – заявила Ванда. – У нас эксклюзивный контракт. На три года без права разрыва. Без меня ты не сможешь найти работу.

– Ни за что не подпишу контакта с телестудией! По крайней мере, за две тысячи двести в неделю!

– Ты и не должен ничего подписывать. Я уже подписала все за тебя. Наш с тобой договор уполномочивает меня одобрять и подписывать за тебя все документы.

– Я не стану работать! Не стану – и все! – Лицо Рекса просветлело. – Заработаю себе ларингит. Самый долгий ларингит за всю историю телевидения. Затянувшийся. Он будет длиться целый год.

– Только попробуй симулировать ларингит, и я попрошу мистера Гордонса заглянуть тебе в глотку и выяснить, нельзя ли ее починить, – ласково сказала Ванда. – Не беспокойся, трудоспособность у тебя сохранится. Немые тоже могут работать – сможешь повторить жизненный путь Марселя Марсо.

– Ты этого не сделаешь. Мы все-таки живем в Америке. – Глаза Рэда Рекса сверкнули, голос сорвался.

– Нет, милый. Для тебя это, возможно, и Америка, а для меня – настоящие джунгли. А теперь кончай хныкать и постарайся увидеть в этом хорошую сторону.

– Здесь нет хорошей стороны.

– Я выговорила тебе возможность иметь свободное время, чтобы сниматься в фильмах, и вот-вот устрою тебе прекрасный контакт.

– Прекрасный контакт! Значит, мне придется в два раза больше вкалывать!

– Ну и что? Тебе это ничего не стоит, ты ведь очень способный.

– А что это еще за штука с трехминутным выступлением? – спросил Рекс.

– Это очень важно, – ответила Ванда. – Сегодня серия будет на три минуты короче. Сразу после рекламы ты выступишь с обращением к зрителям.

– Что еще за обращение? С чем я могу обратиться к армии домохозяек?

Ванда запустила руку в соломенный ридикюль, выглядевший так, словно был перешит из сандалий, которые носили несколько поколений мексиканских: крестьян.