Сейчас души у многих детей загрязнены настолько, что прежние механизмы очищения перестают работать. Как природа лечит душу? Проблемы опускаются на уровень сознания и тела, начинаются неприятности и болезни. Медицина, стараясь вылечить тело и сознание, забрасывает «грязь» обратно в душу. Чем эффективнее лекарство, тем сильнее загрязняются те слои души, которые связаны с потомками. А далее — бесплодие или рождение больных детей. Или — преступников, — болезнь ведь может поражать не только тело, но и дух и душу.
— Для того чтобы помочь девочке, вам нужно было правильно пройти период беременности. С большим скрипом, но у вас получилось это. Могло быть гораздо хуже.
— Скажите, а почему погиб мой муж? Умница, красавец, кандидат наук. Причем это случилось именно тогда, когда мы начали лечить среднюю дочку.
— В первую очередь, вам нужно было меняться внутренне, — объяснил я. — Лечение, улучшая тело, ухудшало состояние души. У девочки возникла программа самоуничтожения, тут же произошел резонанс в душе отца, и ваш муж погиб.
— Но почему же погиб муж, а не я?
— Потому что вы выдержали испытание на крах будущего, а муж — нет. Он не смог принять рождение такой дочки и, кроме того, жестко относился к вам. У него обнулился запас будущего. Печень связана с будущим, потому и погиб он от разрыва печени. Просто произошло ускорение всех процессов. Вообще, у него основная зона поражения — голова. Если бы не эта авария, через несколько лет он все равно бы умер от травмы головы или от неизлечимого заболевания.
— Продолжайте меняться дальше, — посоветовал я. — Внутренне вы выглядите весьма неплохо. Многие люди не видят разницы между духовным лечением и принятием таблеток. Если лекарство помогло вам и болезнь прошла, принимать таблетки вы больше не будете, и это вполне нормально. Духовное же лечение должно продолжаться всю жизнь, потому что оно делает вас не только здоровой, но и счастливой. Не забывайте о том, что вы есть любовь, что эта любовь бессмертна, что вы — часть Творца. Акогда ваша душа окончательно в это поверит, тогда мир вокруг вас изменится.
* * *
В конце 80-х годов меня очень сильно обидели, причем обижали не один раз, а это продолжалось несколько лет. В начале 90-х я вышла из-под влияния этой ситуации, но обида моя была просто подавлена.
Подавленная обида имела такой симптом: в течение нескольких лет каждый день я на короткое мгновение испытывала сильнейшую душевную боль, которая из-за своей непереносимости сразу же тонула в глубине души. Но я хорошо знала, что эта боль хоть раз в день да всплывет в мое сознание. Тогда я еще не умела сознательно относиться к подобным вещам и принимать правильные меры. Я просто терпела — и все.
В 96 году близкий друг нашей семьи, ничего не зная о моих проблемах, настойчиво посоветовал мне прочитать Вашу книгу «Диагностика кармы». Когда я начала читать, то сразу же подумала, что это не имеет ко мне никакого отношения. Но книга была очень интересной, захватывающей, она была написана очень простым, понятным языком и легко читалась. Я читала ее несколько недель.
Однажды ночью я проснулась и почувствовала жжение в десне под одним из коренных зубов. Ощущение само по себе не было неприятным, но я испугалась, поскольку это был симптом какого-то отклонения от нормы. Тогда я этого не осознавала, но сейчас скажу, что я, конечно, стала сопротивляться этому ощущению. В результате оно за короткое время переросло в боль, которая довольно быстро стала очень мучительной. В правой части подбородка появился твердый бугор, но это был не флюс. Несмотря на сильнейшую боль, больше всего меня пугала не она, а необходимость обратиться к врачу. Потому что это означало бы, что мой организм не способен справиться с болезнью самостоятельно. Я вспоминала содержание Вашей книги и обвиняла себя в гордыне, в агрессии к врачам, и это еще больше пугало меня. Боль стала совершенно непереносимой. Я терпела и надеялась, что организм справится сам. Ради этой самостоятельной регенерации я готова была терпеть все, что угодно.
Потом на всем теле у меня появилась сыпь. Обнаружив ее, я, как ни странно, обрадовалась. Не имея этому логического объяснения, я восприняла это как положительный симптом. Я подумала, что это означает способность моего организма к регенерации. А сейчас уже могу сказать, что я психически приняла этот симптом, и эта психическая реакция была полезной.
Каждое утро, едва проснувшись, я с ужасом ощупывала правую щеку: не появился ли флюс. По моим понятиям, именно флюс — сигнал, что пора идти к врачу. Но флюса не было. Это поддерживало во мне надежду.
Трудно выразить словами силу моих душевных и физических страданий. Однажды вечером настал момент, когда я поняла, что терпеть эту боль больше не могу. Я решила, что наутро пойду в поликлинику. Мое сопротивление было сломлено. Но утром боль заметно уменьшилась и стала вполне терпимой. Ни к какому врачу я не пошла, надежда снова воспряла.
Затем случился второй рецидив, когда я снова решила наутро идти к врачу. И снова утром боль уменьшилась, и к врачу я не пошла.
Потом случился третий рецидив совершенно непереносимой боли. Помню, я лежала на диване и делала вид, что смотрю телевизор. Боль была дикой, совершенно непереносимой. И наступил момент, когда я не смогла уже больше сопротивляться самому ощущению боли. Я осознала, что произошло: мучительная боль расчленилась, расслоилась на две составляющие — собственно боль и психическое сопротивление этой боли. И сразу же боль перестала быть мучительной и причинять страдания. Я лежала и прислушивалась к новому ощущению. Я старалась удержать его, настроившись на «волну» несопротивления, старалась запомнить этот совершенно новый настрой психики на полное несопротивление боли.
Я усвоила этот настрой, и очень скоро немучительное, можно сказать, нейтральное, ощущение боли стало ослабевать, а потом совсем прошло, и одновременно исчез бугорок на подбородке.
Мне показалось, что вся эта история длилась месяц, но когда я подсчитала дни, то их оказалось всего семь. Я была ужасно удивлена.
Спустя непродолжительное время после этой болезни как-то раз я спокойно сидела и ни о чем не димала. И, как прежде, вспомнила о своем обидчике. Но сильнейшая душевная боль в этот раз не поразила меня. Вместо этой боли при воспоминании об обидчике ко мне пришло ясное понимание: именно он был виноват в том, что обидел меня, а не я была виновата, что обиделась на него.
Я сразу же поняла, что такое изменение моей психики произошло в результате перенесенной болезни. В том, что меня обидели, я винила себя. Мы, действительно, так устроены: если нас обидели, мы начинаем обвинять в этом себя, а не обидчика, как это ни странно. Мы можем придумать объяснение, почему виноваты мы сами, а не тот, кто нас обидел; мы можем не придумывать этого. Так или иначе, мы обвиняем себя, обижаем себя после того, как нас обидели извне.
В результате перенесенной болезни выдавилась и покинула организм душевная боль. Но эта душевная боль не являлась обидой. Это была сумма, связь обиды и обвинения себя в этой обиде; другими словами — связь обиды и сопротивления этой обиде. Связь была разрушена, я ее осознала. (Точно так же была осознана и разрушена связь физической боли с сопротивлением этой боли.) Я простила не обидчика, а себя за неспособность простить его.
Мне никак не удавалось простить этого человека: он не раскаивался в том, что обидел меня. Я давно уже чувствовала, что неспособность простить связана с неспособностью обидчика раскаяться. Если нас обижают, но потом глубоко и искренне раскаиваются, то нам очень легко и приятно простить такого человека.
С тех пор я приобрела иммунитет, и если меня обижают, но не раскаиваются, я больше ни в чем себя не виню. Про обидчика же я думаю, что воровству и недостойным поступкам по отношению к нам.
Если мы вводим человека в искушение и он нас обворовывает, то большая часть вины лежит все-таки на нас. Я часто объясняю пациентам: когда мы надеемся на человеческую порядочность, мы тем самым уже совершаем преступление. Надо ставить другого в такие условия, чтобы он был порядочным. Часто надежда на порядочность другого человека прикрывает элементарную лень и неумение вести дела. Если мы ставим себя в зависимость от другого человека, рано или поздно это спровоцирует его на плохие поступки. Надо не надеяться на то, что человек окажется хорошим, — надо помогать ему быть хорошим. Тогда не будет обиды и разочарования, если по слабости человек подведет. Слабый надеется на завтрашний день, а сильный этот завтрашний день обеспечивает.