Читать интересную книгу Мир, в котором тебя нет - Алексей Калугин

Граис слушал Грудвара не перебивая. Сознание его фиксировало услышанные слова, не вникая в их смысл. Речь бородача мало интересовала Граиса,— он уже узнал от него все, что ему было нужно. Теперь ему надо было собраться с мыслями и обдумать сложившуюся ситуацию, чтобы принять верное решение.

Однако взвешенному, всестороннему анализу мешало то, что Граис никак не мог понять, почему руководитель проекта Кричет счел нужным скрыть от него весьма важную информацию. Ксеносу должны были сообщить, что в Йере существует пока еще плохо организованное и малоэффективное, но уже пользующееся известностью — па крайней мере, в низших слоях общества — движение сопротивления. В то, что Кричет не знал об этом, поверить было невозможно.

В исключительных случаях руководитель проекта имел право скрыть от ксеноса ту или иную информацию, если считал, что она могла помешать выполнению его миссии. Подобное происходило крайне редко, только когда ксеносу предстояло самому изучить ситуацию на месте и, исходя из этого, принять то или иное решение. Но сейчас у Граиса имелось совершенно определенное задание, для выполнения которого у него не было никакой необходимости вы­ходить за границы собственных полномочий. Тогда в чем же дело? Что за игру ведет за его спиной Кричет?..

Упершись руками в пол, Граис пододвинулся ближе к стене и прижался к ней спиной. Камни были горячими, чуть ли не раскаленными. Время за стенами тюрьмы, должно быть, уже перевалило за полдень, и духота в камере сделалась совершенно нестерпимой. Граис медленно и осторожно, словно боясь захлебнуться горячим смрадом, втягивал в себя воздух сквозь плотно стиснутые зубы.

Сидевший по правую руку от него Грудвар по-прежнему что-то говорил, время от времени стирая рукавом скатывающиеся по лицу крупные капли пота:

— ...А ты, когда поведут на допрос, не называй своего настоящего имени. Вали все на писаря, мол, он все пере­путал в бумагах. Прикинься чудаком, не понимающим, в чем его обвиняют... Тебя выпустят, а судебный исполнитель еще и втык от наместника получит, за то, что сам не смог разобраться с таким плевым делом...

Грудвар продолжал говорить, но Граис заставил себя не воспринимать его льющуюся нескончаемым потоком речь. Все и так давно уже было понятно. Гораздо больше Граису досаждала духота, достигшая сейчас в камере своего пика. Чтобы отвлечься, Граис стал размышлять о конечной цели проекта. Он никак не мог понять, зачем Кричет скрыл от него факт существования в Йере отрядов вольных. Это факт очень важный для реализации проекта: зная об этом, Граис несколько иначе стал бы разговаривать с Сирхом, когда б этот разговор состоялся. Но сейчас, похоже, на это не стоит тратить время. Да, теперь его задача сильно осложнялась. Во-первых, нужно нейтрализовать, остановить Сирха, утратившего в своем величии всякую связь с Реальностью. А во-вторых, нужно приложить определенные Усилия для развенчания собственного образа, из которого за время его отсутствия народная молва создала символ борца за свободу и независимость. И в этом ему мог помочь не столько Сирх, сколько сам кахимский наместник. Судя по тому, что известно о Центии Офре, нынешнем наместнике Кахимской империи в Йере, человек он здравомыслящий и прагматичный, а, следовательно, его нетрудно будет убедить в том, что Сирх своими проповедями уже не столько укрепляет авторитет имперской власти, сколько заставляет людей, забыв о воле Поднебесного, самостоятельно задумываться о своей дальнейшей судьбе.

— Что ты сказал? — внезапно повернулся Граис в сторону Грудвара, в словах которого, как ему показалось, промелькнуло знакомое имя.

— Я сказал, что знаю надежного человека, у которого ты сможешь найти пристанище, выйдя из тюрьмы. Он же поможет тебе и связаться с вольными...

— Имя,— нетерпеливо перебил Грудвара Граис.— Как, ты сказал, его имя?

Бородач посмотрел на собеседника с некоторой опаской, но все же повторил однажды уже произнесенное имя:

— Фирон из Сирдаха, гончар. Через него один из от­рядов вольных узнает о том, что происходит в столице. Если ты скажешь Фирону, что пришел от меня...

— Фирон из Сирдаха,— не слушая далее Грудвара, изумленно произнес Граис.— Это ведь мой ученик!

— Вот уж не знал об этом,— развел руками бородач.

Глава 6 ПОБЕГ

Ближе к вечеру двое арестантов, облаченных в грязные, рваные рубища, почти не имеющие ничего общего с тем, что принято называть одеждой, втащили в камеру большую жестяную бадью. Поставив свою ношу на пол, они сразу скрылись за дверью, где их ожидали трое вооруженных, охранников, один из которых, прежде чем запереть дверь, кинул в камеру полупустую кожаную флягу.

Старик первым кинулся к воде, но добежать до лежащей на полу фляги не успел — его поймал за ногу Слим. Флягу взял в руки Грудвар. Слим подал ему извлеченные из-под соломы грязные глиняные плошки с отбитыми краями. Наполнив первую плошку, Грудвар велел Слиму напоить больного Митея, после чего равномерно распределил оставшуюся воду между всеми обитателями камеры. Каждому досталось ровно по три глотка теплой, почти не утоляющей жажду воды.

Граис, сделав из предложенной ему плошки всего лишь один небольшой глоток, отставил посудину в сторону.

— Не хочешь пить? — удивленно глянул на него старик.

Рука его в то же время уже непроизвольно тянулась к наполненной влагой посудине.

— Вода может понадобиться больному,— сказал Граис, прикрывая плошку рукой.

Отдернув руку, старик спрятал ее за спину.

— Все равно ему уже ничто не поможет,— недовольно проворчал он, направляясь к бадье с едой.

Откинув в сторону громыхнувшую о пол крышку, он плошкой разогнал в стороны плавающую по поверхности рыбью чешую и зачерпнул жидкий, омерзительно пахнущий суп. Присев в углу, старик обхватил плошку обеими руками и начал торопливо, то и дело давясь и кашляя, глотать ее содержимое.

Следом за ним наполнили свои посудины и остальные.

— Не надейся, что этим можно хоть немного утолить жажду,— сказал, обращаясь к Граису, Слим.— Они нарочно пересаливают свое варево, чтобы после него пить хотелось еще больше.

Граис с опаской осмотрел дурнопахнущее содержимое своей плошки,— в серой, мутной, чуть теплой воде плавали рыбьи хвосты, головы со страшно выпученными белесыми глазами и склизкие полупрозрачные лохмотья какого-то овоща, разварившегося до полной неузнаваемости.

— Выглядит неаппетитно,— усмехнулся Грудвар, присаживаясь рядом с Граисом.— Но приходится есть, чтобы не протянуть ноги. Выбор блюд на этом постоялом дворе на редкость однообразен.

Граис осторожно отхлебнул глоток тюремной баланды. Чрезмерное количество соли и острых приправ, присутствующее в растворе, полностью скрадывало первоначальный вкус рыбного бульона. Впрочем, это, наверное, было и к лучшему: рыба, использованная для приготовления варева, была явно не вчера поймана.

Граис отставил в сторону плошку с рыбной бурдой и, отодвинувшись чуть в сторону, сел, прижавшись спиной к стене. Подтянув согнутые колени и обхватив их руками, он снова мысленно вернулся к последнему разговору с Кричетом.

Интересно, какую еще информацию скрыл от него руководитель проекта? Каких же тогда действий он ожидал от него, если их общей задачей было восстановление буферной зоны на территории Йера? Если Кричет не вполне доверял Граису или опасался, что тот мог не справиться с порученным ему заданием, то мог просто отправить вместо него другого ксеноса. Однако ему почему-то был нужен именно Граис.

Ксеноса раздражало, что сам он, как ни старался, никак не мог понять, что же задумал Кричет. Каким образом он собирается переломить непростую ситуацию, сложившуюся в Йере, с тем чтобы не допустить окончательного разрушения буферной зоны?

Имея формальную возможность, сославшись на недоверие руководства, отказаться от дальнейшего выполнения порученной ему миссии, Граис тем не менее совсем не собирался этого делать. Он прекрасно понимал, что его отказ от участия в проекте практически перечеркнет огромную работу, проделанную десятками различных подразделений Центра, и, в конечном счете, поставит под удар иные миры, находящиеся на пути следования событийной волны, остановленной на территории Йера.

— Все думаешь,— прервал размышления Граиса старик.— А что толку? Думай не думай — конец один.

— Ты ошибаешься,— Граис даже не повернул головы,— конец у всех разный.

— Ну да?!— недоверчиво и злобно буркнул старик.— Как это разный? Самый что ни на есть одинаковый: хлоп — и тебя уже нет.

Он что-то еще сказал, но Граис уже не слушал ворчуна.

Ишь обиделся, подумал Граис, и на что? Вот мне обижаться есть на что — после нескольких десятков успешно проведенных операций на четырнадцати планетах меня собираются использовать как разменную пешку в какой-то многоходовой комбинации, о которой я ничего не знаю. Что я, бездарность или новичок какой, непригодный к работе ксеносом? Граис вдруг услышал храп и повернул го­лову: старик спал, привалившись к стене. Веки его слегка дрожали, чуть приподнимаясь, красные и нездоровые на вид. А ведь в такой ситуации, вдруг подумал Граис, можно уже не придерживаться разработанного в Центре плана. Это как раз те самые непредвиденные обстоятельства, которые позволяют мне действовать по своему усмотрению. А поэтому, как бы подытожил он, нужно не союз заключать с Сирхом, а устранить его посредством кахимского наместника. Ведь через два дня, насколько он понял из случайно Услышанного разговора шалеев, наместник должен прибыть в Халлат и лично заняться рассмотрением дела вновь за­явившего о себе Граиса из Сиптима.