Шенк не мог вернуть меня на «Фокс», это означало бы скандал с Зануком и ни к чему хорошему не привело, отправил на студию «Коламбия» к Гарри Кону, с которым частенько проводил вечера за картами. Мне было сказано просто: сумеешь очаровать Гарри – сможешь получить от него контракт. Норма Джин засомневалась бы, Мэрилин согласно кивнула.
Я очаровала Гарри Кона, которого дружно ненавидели все актеры Голливуда, и получила полугодовой контракт и сто двадцать пять долларов в неделю.
Мэрилин делала куда большие успехи, чем Норма Джин, потому что в любительской актерской студии у супругов Хейденов, куда меня пристроили ради развития актерского таланта Кэрроллы, успехов не было никаких, роли на сцене не давались категорически, Норма Джин предпочитала тихо сидеть в сторонке.
Именно по требованию Кона я окончательно стала блондинкой. На сей раз сомнений не было вообще, я прекрасно понимала, что любой каприз или несогласие будут означать новую потерю работы безо всякой надежды получить ее еще раз. За меня взялись всерьез, укоротив волосы, выпрямив их и обесцветив, потом сделали нужные снимки и отправили учиться актерскому мастерству к Наташе Лайтесс, которая стала моей наставницей надолго и сыграла в судьбе немалую роль.
Я пришла в Голливуд за полтора года до этого, успела помаяться в качестве старлетки, поголодать, оказаться выброшенной за ворота, испытать весь ужас безнадежности, понять, что есть настоящее искусство и актерское мастерство, но оно мне просто не по карману, и сделать выбор в пользу успешной Блондинки, у которой по крайней мере будут деньги на один бутерброд в день.
Наверное, этот путь проходят очень многие, если не все актрисы Голливуда, редко кому удается не встать на колени перед режиссером, для этого нужно иметь надежный тыл и средства к существованию. Если содержать тебя некому, выбора не остается.
К тому же я осталась совсем одна, потому что умерла моя любимая тетя Энн. Грейс почти спилась, а мама… о, мама в очередной раз убедила всех, что мы ее плохо знаем! Она выписалась из больницы и вышла замуж за какого-то коммивояжера. Я не могла поверить: если можно выйти замуж, значит, она не столь уж безумна и просто прикидывалась? Тогда зачем вся эта игра, к чему осложнять жизнь мне?
Тогда я не знала, что у Глэдис просто временное просветление, которое довольно скоро обернется новой больницей, теперь уже окончательно. Но сумасшедшую мамочку мне еще не раз припомнят, а в те дни была даже рада, что она исчезла из моей жизни, ведь на студии я по-прежнему числилась круглой сиротой.
Началась работа в «Коламбии», это был очередной виток, я словно ходила по замкнутому кругу, никуда не приходя в результате. И мало что изменили съемки в «Хористках». Сейчас вспоминаю, что не испытала большой радости, получив вместе с контрактом маленькую роль в этом фильме, словно чувствовала, что все это ненадолго.
Но «Хористки» меня обнадежили и дали наконец имя в титрах.
А еще в это время я снова попыталась создать семью. Просто в «Хористках» требовалось петь, значит, нужны вокальные репетиции. Моим музыкальным наставником стал Фред Каргер, которого все считали красавцем. Он таковым и был, светловолосый, с правильными чертами лица, очень музыкальный Фред понравился мне почти сразу. И я ему тоже, хотя говорили, что он женоненавистник. У Фреда имелся негативный семейный опыт и развод, причем ребенок остался с отцом, а не с матерью. О бывшей жене Каргер разговаривать не желал совсем, что я вполне понимала, мне тоже не хотелось вспоминать Джима Догерти.
У Каргера была немаленькая семья – мать и сестра с детьми, тоже разведенная. С его матерью миссис Энн Каргер у нас моментально установились прекрасные отношения, ей нравилось опекать бедную девушку, не всегда имевшую деньги на оплату обеда. Энн Каргер обожала готовить, а потому чувствовала себя просто счастливой, когда слышала мои искренние комплименты своим кулинарным талантам.
Сам Фред вовсю старался развить другие мои таланты и очень преуспел, во всяком случае, критика из всего фильма отметила только мои песни. Бедному Фреду пришлось нелегко, потому что белый рояль, купленный мамой, вовсе не означал, что я умею играть или знаю нотную грамоту. Но чтобы понравиться Каргеру, я готова выучить не только нотную грамоту или несколько песен, а целую оперу (хорошо, что этого не пришлось делать, в опере скучно, я не люблю, когда только поют и ничего не говорят).
Фред занимался со мной часто и подолгу, гораздо больше, чем требовалось согласно его обязанностям, нам не хватало времени в студии, и мы пели дома. Что могло быть лучше – Фред за роялем, а я у рояля?
Я пела и пела, а потом старалась отблагодарить Фреда так, как умела – любовью. В те месяцы казалось, что счастье найдено – у меня такой прекрасный любовник, я нравлюсь его семье, карьера актрисы наконец начала складываться (всем было ясно, что мои музыкальные номера звучат куда лучше, чем у остальных). Наташе Лайтесс я сказала, что Фредди – мужчина моей мечты, но она почему-то не слишком верила в мое такое близкое счастье. Честно, с Фредом я поняла, что заниматься сексом можно не только в качестве благодарности или за еду, но и по любви! Такое открытие многого стоило и сделало меня счастливой.
Конечно, я мечтала о семье, о замужестве с Каргером, ведь многие актрисы были замужем и при этом прекрасно справлялись с ролями в кино. Наверное, если бы тогда меня поставили перед выбором – кино или семья, я выбрала бы семью, потому что уверенности в своем актерском будущем уже не чувствовала. Но никто не поставил.
Почти месяц я жила у Каргеров, обманув их с самого начала. Обманула не со зла или большого расчета, а просто, чтобы меня пожалели. Отправляя меня на «Коламбию», Люсиль Кэрролл оплатила полугодовое проживание в «Студио-клаб», чтобы я не заботилась хотя бы о жилье. Это было замечательно, но мне хотелось дома, семьи, и я схитрила. Когда Фред подвозил меня домой, назвала не «Студио-клаб», а адрес своей знакомой актрисы-старлетки, от квартиры которой на всякий случай держала ключи. Квартирка – настоящая конура в очень дешевом районе, до Кэрроллов я жила в похожих условиях. Каргеры, услышав от Фреда об увиденном ужасе, пожалели меня и позвали жить к себе.
Конечно, в их доме мне было очень трудно отвыкать от своих привычек – спать нагишом при открытой двери в спальню, расхаживать по дому раздетой, разбрасывать вещи где попало… Видите, Док, какая я с Вами честная, ничего не скрываю. Нет, скрываю, но то, что знать вовсе не обязательно. У женщин должны быть секреты даже от гинекологов.
Все шло прекрасно, конечно, Фред не торопился делать меня своей женой, но его мама и сестра во мне души не чаяли, а потому я надеялась, что совместными усилиями мы добьемся своего. Налаженная жизнь рухнула в одну минуту. Из «Студио-клаб» позвонили на студию с вопросом, куда это я подевалась, потому что снова не прихожу ночевать. Надо же такому случиться, что свидетелем звонка оказался Фред! Он без разговоров собрал мои вещи и отвез в «Студио-клаб», заявив, что если я обманула в такой мелочи, то способна обмануть и во всем остальном.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});