подключать Прохора, – вслед за Игнатом просмотрев бумаги, несколько нервно поднялся Реваз.
Подойдя к тощему подобию деревца, обхватил его ладонью, словно пытался сжать чье-то горло.
Игнат бы и сам…
Прохор появился поблизости от Старого городища, где находилось имение, когда Игнат служил на границе с Афганистаном. Назначили лесником императорского заказника. Вместе с ним в лес приехала жить и его вдовая сестра Полина.
Когда после смерти Анны Игнат вышел в отставку и вернулся в городище, ему было не до знакомств. С горем бы справиться, да и дочь требовала пристального внимания.
Но их встреча рано или поздно должна была состояться. Лесник приехал сам. Представиться, познакомиться. Затем как-то передал для девочки мед диких пчел. Потом принес подрощенного волчонка – сам выходил, когда мать-волчицу задрал кабан.
Затем…
Их разговор состоялся, когда Андрей разобрался с прошлым Прохора, которого, впрочем, тот и не скрывал. Спецназ военной разведки, служба охранителей императорского рода, тяжелое ранение, после которого Прохора и потянуло в лес. Подальше от людей, поближе к природе.
Если не вдаваться в подробности, то все выглядело логично, но…
Эти самые подробности Андрей раскопал значительно позже, что не только добавило веры Прохору, но и придало событиям в крепости совершенно иную окраску.
Да, предательство, но ради чего?
Вопрос, который мучил их столько лет, отпал сам собой. Незаконнорожденная дочь великого князя.
Для кого-то едва ли не честь. Для кого-то – бесчестье.
– Думаешь, пора? – поднялся и Игнат.
Прохор с Полиной были в Москве. И тоже присматривали за Сашей.
Последняя линия обороны…
К девочке привязались оба. Не по службе, которую продолжали нести, по душе, считая ее своей внучкой.
– Если эти твари доберутся до Сашки… – оскалившись, посмотрел на него Реваз.
Почти сто пятьдесят жизней, чтобы убить двоих…
Реваз был прав. И про тварей. И про то, что ради достижения своей цели некоторые ни перед чем не останавливались.
* * *
– И что же мне делать, Люсенька?
Людмила Викторовна тяжело вздохнула и, отложив газеты, поднялась с дивана.
Студенты, особенно те, кто только начинал восхождение к высшему образованию, уверены, что сложно только им.
Они ошибались. Первая неделя. Первый месяц. Первый семестр…
Потом становилось легче. Студенты были изучены, до самого нутра рассмотрены под микроскопом. Для каждого составлена программа индивидуального обучения. От каждого знаешь чего ожидать.
В группе, которую она курировала, двадцать два человека. Шестнадцать парней и шесть девушек. И это не считая других групп, у которых она вела практические занятия, и факультатива по медицине катастроф.
А ведь была еще семья, тоже требовавшая ее внимания. Муж, который иногда как ребенок. Дети, считавшие себя взрослыми и время от времени вытворявшие такое, что волосы вставали дыбом. Да еще и история с Яной…
Хорошо, что хорошо заканчивается, однако вздрагивать, вспоминая об этих днях, она будет еще долго.
Даниле тоже нелегко: кафедра – муторное занятие. Плюс пациенты, для многих из которых целитель не только для излечения тела, но и для обретения душевного покоя. Кое-кому лучше бы в церковь да исповедаться, получая отпущение грехов. А то и в полицию с чистосердечным признанием…
Она утрировала – не было у Данилы таких пациентов, чтобы уже совсем до крайности, но кто, кроме нее, видел, как иногда замирал супруг у окна и смотрел вдаль, видами природы возвращая себе уверенность и спокойствие.
– Все не можешь решить? – подойдя, остановилась она у мужа за спиной. Обняла за шею, уткнулась носом в ухо, ощутив аромат туалетной воды, смешавшийся с запахом здорового тела.
На столе перед ним лежал препринт статьи в «Медицинский вестник».
Всего несколько страниц, на которых коротко, без особых подробностей, были описаны результаты низкодозированного целительского воздействия на пораженные энергетические каналы.
Несмотря на успех в обоих случаях, метод, по мнения Людмилы Викторовны, должен был вызвать жаркие споры. Уж больно консервативно целительство. Новое в нем и так пробивалось с трудом, а тут еще и использование техник, требующих минимальных усилий.
Странная ситуация. Вроде и радоваться надо – слабым целителям нашлось место в мире, где ценилась сила, но…
Она даже вздохнула, отгоняя вставшее перед глазами видение.
Сколько придется выслушать Даниле Евгеньевичу обвинений и оскорблений в свой адрес?! Сколько потопчется на его личном кладбище, без которого, увы, не получается настоящего целителя?!
Но это будет потом. Сейчас его, к сожалению, беспокоило совершенно другое.
– Советовался с Трубецким, – чуть откинул голову назад Данила Евгеньевич. – Он согласен с Сашей, что ее имя упоминаться не должно. Умом я понимаю, но…
– Ты ведь и себя не ставишь первооткрывателем, – слегка отстранившись, зашла Людмила Викторовна с главного аргумента. – А что касается Сашеньки…
Она замолчала. Освободив супруга от объятий, вернулась на диван.
– Люсенька? – удивленно посмотрел на нее Данила Евгеньевич.
Людмила Викторовна мотнула головой, потом грустно улыбнулась.
Признаться честно, неделя ее просто вымотала.
А еще и Березин…
Нет, открыто он теперь знаков внимания не оказывал – не забыл, как Данила по-простому набил ему морду, но то подложит на ее стол цветок, то шоколадку, то пирожные.
И ведь не выскажешься прямо, не пойман – не вор, хоть в данном случае и выглядело все наоборот, но, пусть и затертые, следы ауры врать не могут.
Сказать Даниле об этом – вновь спровоцировать на агрессивные действия. Промолчать…
– Мне кажется, я ошиблась с кандидатом на роль ее отца, – так ничего не решив, посмотрела она на супруга.
– У тебя появилась другая версия? – поднялся Данила Евгеньевич из-за стола. Подойдя, присел перед ней на корточки.
– И да, и нет, – не отвела она взгляда. – Вчера, когда ездила в Управление по ЧС, встретила в коридоре Василия Салтыкова.
Данила Евгеньевич только кивнул.
Когда Василий Салтыков поступил в академию, оба они были ассистентами преподавателя. Времени с тех пор прошло много, но робкого, молчаливого студента они не забыли.
Талантливым он был, но… Нет, забитым его нельзя было назвать, если только закрытым, не допускавшим к себе никого.
Впрочем, с его отцом это и неудивительно. Деспот не деспот, но правил старший Салтыков родом жестко, следуя старым заветам и не принимая ничего нового.
Конфликт с персами случился, когда Василий был уже на пятом курсе. Мог доучиться спокойно, но решил, что армии его навыки будут нужнее.
Вернулся он в академию уже другим. Практически сразу отделился от семьи, а когда закончил учебу, ушел в структуру МЧС, где и делал карьеру.
Жениться он так и не женился, полностью отдавая себя службе. Да и с отцом…
Не будь Людмила Викторовна внештатным целителем Управления, вряд ли бы до нее доходили какие слухи. А так говорили, что не ладят они. Сильно не ладят.
– Сняла я слепок с его ауры, – резко, словно боясь, что передумает, произнесла Людмила Викторовна.
– Люся?! – недовольно качнул головой Данила Евгеньевич.
Людмила Викторовна его понимала. Без добровольного согласия или особого решения соответствующих структур снятие ауры запрещено. И почувствуй Салтыков…
Все это могло закончиться очень плохо. Независимо от возможных объяснений.
– У них есть совпадения по родовым участкам полевой структуры, но…
Она сделала паузу, пристально глядя на Данилу.
То, что Саша – девочка непростая, она поняла сразу. А уж когда ее