Читать интересную книгу Девятая рота. Факультет специальной разведки Рязанского училища ВДВ - Андрей Бронников

Это была, пожалуй, одна из главных наших песен. Даже более любимая, чем «Синева»[5]. Теперь, когда могилы обрели конкретные места, а таблички на них — вполне реальные имена друзей, эта песня получила особый смысл — воспоминание.

Борьба со снегом продолжалась несколько дней. Мы победили, но и наши силы оказались не беспредельны. Очередным утром наше отделение расселось в китайском классе, вошла Валентина Алексеевна и увидела… наши спящие тела, упавшие головами на столы. Малеева села за стол и молчала. Однажды с трудом подняв голову от фуражки, я заметил ее жалостливый взгляд.

Валентина Алексеевна дала нам выспаться за первый час занятий, а затем мы проснулись, и она стала давать нам новый материал за последующие полторы пары. Домашнее задание не спрашивала.

После обеда, когда мы вернулись с приема пищи и все курсанты занимались своими делами перед чисткой оружия, в расположение ворвалась Малеева. Не обращая внимания на окружающих, она ринулась в кабинет командира роты. Через пятнадцать минут она выскочила оттуда с покрытым красными пятнами лицом и покинула казарму.

Еще через минуту раздалась команда дневального: «Второй взвод строиться!»

Ротный шел в сопровождении старшины Судакова по прозвищу «Цандер», что в переводе с французского означало «судак». Иван Фомич не так давно снял с должности Быкова и назначил Игоря.

Правда, между этими двумя событиями старшиной роты успел побывать курсант Чернега по прозвищу «Сэм», который отличился тем, что сводил в «самоход» всю роту. Иными словами, построил личный состав повзводно, вручил первому и замыкающему курсантам сопровождения, как положено, красные флажки, скомандовал «шагом марш!» и повел роту к выходу. Дежурный по КПП, никак не ожидавший такой наглости, открыл ворота, и мы, дружно маршируя, направились на улицу Подбельского — своего рода рязанский Арбат. Там последовала команда «разойдись», было назначено время сбора, а дальше первый и второй курс отправились в кино, третий и четвертый — по своим делам.

До генерала этот сэмовский поход не «дошел», но Се-лукова таким образом обмануть было невозможно, и Чернега был немедленно снят с должности без особых последствий, однако. Этим он был вписан в анналы истории девятой роты.

Выпускник 1-го взвода 9-й роты л-т Александр Яковлевич Чернега после выпуска служил в 40-м отдельном дисциплинарном батальоне СибВО в Бердске, откуда в 1979 году прибыл в Белорусский военный округ на должность командира 2-го взвода 80-й отдельной разведроты Витебской дивизии ВДВ. С 1979 по 1981 проходил службу в ДРА сначала в 80-й разведроте, в затем в 317 Гв. ПДП 103 Гв. ВДД.

Мы, второй взвод, переминаясь с ноги на ногу, ожидали развития событий. Селуков выглядел смущенным. Он долго ходил вдоль строя своей кошачьей походкой, закинув руки за спину. Потом остановился, подошел к четвертому отделению, пристально посмотрел в глаза каждому из нас и произнес, обращаясь к старшине: «Игорь Валентинович, «китайцев» на ночные работы не назначать». Потом развернулся на каблуках и ушел.

Старшина Судаков был глубоко уважаем всеми курсантами. Всегда спокойный и выдержанный, он никогда не позволял себе издевок по отношению даже к первому курсу. Основной его чертой была справедливость. Подтянутый, аккуратный, в тщательно отутюженном обмундировании, для меня он на все время службы остался образцом ношения формы одежды. Иван Фомич обращался к нему исключительно по имени и отчеству.

Распоряжение ротного, конечно, осталось невыполненным, ибо таковое было невозможно, однако ночные работы для всего взвода резко сократились.

После окончания училища попал служить в 9-ю бригаду, г. Кировоград. Затем окончил курсы контрразведки КГБ СССР. Уволился в запас из СБУ Украины в 1994 году в звании полковника.

Несколько курсантов нашего взвода были зачислены в команду училища по пулевой стрельбе. Однако спортивная карьера некоторых из них, например, Игоря Скир-ты, драматически завершилась под Новый год. Несмотря на младенческий курсантский возраст, который к тому моменту составил всего три месяца (карантин не в счет), половина нашего взвода решила скрытно отметить праздник на первом, нежилом, этаже нашей казармы. Я тогда стоял дневальным по роте, поэтому повествую о случившемся со слов одного из участников. Купив пару бутылок водки, тайно собрались в полной темноте одного из помещений первого этажа. Водка только пошла по кругу, и в тот момент, когда Скирта, закинув голову, в позе трубача уже приготовился сделать первый глоток, неожиданно зажегся свет, и в дверях стоял дежурный по училищу — руководитель команды по стрельбе. Курсанты были с позором изгнаны из такого теплого местечка. Ну что ж… молодые были, необученные — не выставили боевое охранение, но выводы сделали еще до начала занятий по тактико-специальной подготовке.

Глава 14. Учебные предметы. МПД

Иностранный язык, а потом еще и военный перевод занимали львиную долю учебной программы, но это было далеко не все. В войсках знание иностранного языка не являлось предметом первой необходимости, зато это открывало перспективы для поступления в специальные военные учебные заведения и давало возможность продолжить работу уже в другой разведке. У многих моих однокашников так и сложилось. Именно поэтому имена некоторых героев изменены.

Все остальные предметы я делил на необходимые и интересные, с одной стороны, и обязательные и скучные, с другой. Ко вторым относились связанные с политобразованием: истмат, диамат, марксистско-ленинская философия, ППР (партполитработа в войсках). Защита от оружия массового поражения также считалась таковой. Впрочем, программа этого предмета была рассчитана года на полтора и заканчивалась сдачей зачета без оценки. Я и Костя Кожмяков сдали этот предмет без сдачи. Написали реферат, один на двоих, поработали на кафедре, и зачет был обеспечен.

Существовало три предмета, неразрывно связанных между собой. Это тактико-специальная подготовка, минно-подрывное дело и военная топография. Огневая стояла особняком и также была обожаема всеми.

Военная топография, как мне кажется, была основой всего, хотя и, на первый взгляд, не такая ответственная и броская. Действительно, хорош будет тот разведчик, который во время поиска либо на маршруте движения к месту выполнения задачи заблудится на местности.

В самом начале учебы наш преподаватель майор Братикин, звучно окая, произнес примерно следующую речь, в первом слове делая ударение на букве «а»: «БолотА бывают двух видов — проходимые и непроходимые; сейчас мы с вами пройдемся по непроходимым болотАм». С этого момента он получил прозвище «БолотА». Так он и остался в моей памяти.

На занятиях по военной топографии

Нам повезло, что «БолотА» оказался энтузиастом своего предмета. Ему предстояло из, в основном, городских бестолочей сделать разведчиков, для которых лес станет родным домом, а мы упорно не хотели учиться. Сачковали на классных занятиях, пытались срезать маршрут на местности, всячески хитрили. Но наш мудрый преподаватель был не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Все, что нам предстояло пройти по карте во время занятий, он, будучи уже майором, преодолевал сам, ставил вешки, на которые накалывал листки бумаги, где каждому из нас надлежало поставить свою подпись. Короче говоря, несмотря на наше упорство, достойное лучшего применения, он сделал из нас разведчиков, прекрасно умеющих ориентироваться на любой местности в любое время года или суток. Этот навык, пожалуй, единственный из всех оказавшимся полезным и в гражданской жизни, остался со мной навсегда.

Воздушно-десантную подготовку и вовсе за предмет не считали, ведь в основном все сводилось к укладке людских парашютов и некоторых парашютных систем, максимально сложная из которых была ПГС-500. Освободиться на целых шесть часов от тяжелых «воловьих» сапог, гимнастерок, а летом еще и позагорать, вздремнуть — это ли не отдых?

Минно-подрывное дело (МПД) началось с теоретического изучения типов и видов взрывчатки, мер безопасности, зарядов, различных формул, а все с нетерпением ждали практики. И она началась, но это оказалось нечто другое, чем все полагали.

Майор Тимофеев, так звали преподавателя, возил нас изучать на практике инженерные сооружения, которые потом предстояло выводить из строя. Разумеется, теоретически. Мосты: автомобильные и железнодорожные, бетонные и деревянные. Газораспределительные станции, насосные станции, трубопроводы и прочее. Там, на местности, он указывал уязвимые места. По его просьбе нас пропускали на территорию, и он демонстрировал, где лучше устанавливать заряды.

Например, однажды, а это было уже на втором курсе, мы приехали к бетонному мосту с задачей его «подорвать». Мост поддерживался несколькими рядами бетонных опор, поэтому каждому отделению досталось по одному ряду. Минировалось все «с нуля». Иными словами, обмеряли опоры, затем по формуле вычисляли вес взрывчатого вещества, имитация тротиловых шашек крепилась на соответствующей высоте, при этом в ход шли подсобные материалы — куски строп, парашютные резинки и прочее. После чего протягивался детонирующий шнур, устанавливался капсюль-детонатор (КД) и взрыватель.