Внезапно автомобиль на полной скорости вылетел на тротуар — водитель потерял управление. Бесстрашная мать оттолкнула детей с его пути и приняла удар на себя. Машина сбила бедняжку. Она навсегда осталась инвалидом. Вскоре муж заявил, что хочет оставить семью. Забота о потомстве легла на плечи бедной женщины. Отец лишь изредка появлялся в доме, а через некоторое время его визиты вообще прекратились. Знакомые сообщили, что у него другая семья и вот-вот появится первенец.
Смешанные чувства овладели мной, пока стойкая женщина рассказывала о своих злоключениях. Я плакала от жалости к Сандре, от страха за Ливви и от собственного бессилия.
— Не стоит расстраиваться, — сказала героиня передачи. — Надо смотреть не в прошлое, а в будущее. Верю, что все будет хорошо!
— Вы просто молодец! — улыбнулась я и мысленно поклялась, что буду вспоминать сильную женщину, когда впаду в уныние.
Весь день я как могла боролась с депрессией. Та-бита пригласила подружку присоединиться к ней и Уиллу, чтобы пропустить по стаканчику после работы.
«Лучше сидеть в баре с приятными людьми, чем хандрить дома в гордом одиночестве», — благоразумно решила я и дала согласие.
Мы отправились в пивной ресторанчик «Шелковица» — любимое место клерков и телевизионщиков из окрестных офисов. Там всегда накурено, и поначалу становится плохо от запаха табака, но через пару секунд привыкаешь.
Уилл сидел в дальнем углу зала. Слева от него беспрерывно звенел игральный автомат, а справа страшенная женщина отчитывала спутника, который давно перестал слушать ее брюзжание, за какой-то проступок.
— Наконец-то! — Уилл нетерпеливо поцеловал жену в щеку. — Пойду закажу что-нибудь выпить, а вы пока посторожите столик.
Он вернулся с товарищем. Другу Уилла было слегка за тридцать, его круглое лицо и дружелюбная улыбка производили приятное впечатление.
— Бен Томас. Прошу любить и жаловать! Мы вместе играем в регби по выходным. Я столкнулся с ним в баре и пригласил присоединиться к нам.
— Для вас — просто холостяк Билли, — сказал незнакомец и пожал нам с Табитой руки. — Надеюсь, не испорчу компанию?
Мы покачали головами и подвинулись, освобождая место гостю. Появление новичка смутило меня. Не хотелось напрягаться и выдумывать темы для разговоров, отвечать на вопросы и так далее.
— Вы работаете в этом районе? — начала беседу Таб.
— Нет, у меня просто была встреча в Карлтон-Хаус-Террас [24]. — Он махнул рукой в сторону телестудий.
— Трудитесь на телевизионном поприще? — Я решила принять участие в разговоре, чтобы не сидеть букой.
— Слава Богу, нет! Сотрудничаю в благотворительной организации. В одной передаче пойдет сюжет о нашей деятельности, нужно было согласовать детали с журналистами…
— Никогда не думала, что позорно работать в телеэфире! — буркнула я: напряжение последних дней дало о себе знать.
— Мы не поняли друг друга, — озадаченно промямлил Бен.
— Вы только что сказали: «Слава Богу, нет!» Это прозвучало так, словно лопатой дерьмо загребать — и то почетнее!
— Простите, если обидел. В словах крылся иной смысл: ваша сфера деятельности слишком публична, не всякому по силам. Я, например, постоянно теряюсь перед камерой…
Я только фыркнула в ответ, но решила не раздувать скандал.
— Извините, просто очень раздражает, когда люди ругают телевизионщиков.
Подруга рассмеялась в ответ:
— Милая, да ты ведь первая кричала о том, что наша работа пустая и бессмысленная!
Я начала было придумывать какую-нибудь отговорку, однако ответ нашел Бен:
— Таковы люди. Мы можем критиковать работу и любимого человека сколько угодно, но когда кто-то посторонний говорит обидное слово, сразу же встаем на их защиту.
Этот святоша, который великодушно прощал грубость недостойным людям вроде меня, раздражал все больше и больше. Ведь даже дураку ясно, что работа Бена гораздо полезнее, чем та чепуха, которой нас заставляют заниматься в «Добром утре». Хотя, возможно, и не стоит срывать зло на приятеле Уилла.
— Еще вина? — Бен взял пустые бокалы и отправился за новой порцией.
— Уилл, где ты откопал этого динозавра?
— Он славный паренек, не пойму, чего ты так взъелась…
— Ну-ну, — вмешалась Табита, — сознайся, что встала не с той ноги, поэтому ворчишь целый день. — Она посмотрела на мужа и затем добавила: — Джесс неважно себя чувствует сегодня.
— Не волнуйтесь, я вполне здорова. Пропущу с вами еще стаканчик, а затем, увольте, отправлюсь домой!
Уилл с женой обменялись многозначительными улыбками, как родители непослушного ребенка. Через пару минут вернулся Бен и поставил передо мной бокал белого вина.
— Спасибо, — пробормотала грубиянка.
— А в какой организации вы работаете? — поинтересовалась Таб у гостя.
— Она называется «Солнечный дом». Это хоспис для смертельно больных детей и их родителей.
Еще бы мистеру Томасу не презирать журналистов: мы показываем и пишем чушь, в то время как он помогает бедным детишкам и их папам с мамами справиться с горем. Если бы присуждали премию за идиотизм, то главный приз достался бы мне.
Я решила, что давно пора ретироваться, и поднялась:
— Ну, ребята, пора. Простите за дурной характер. Никто из присутствующих не попытался поднять мою самооценку.
— Бен, было приятно познакомиться. Приношу извинения. И какая собака меня укусила? Сейчас возьму метлу и полечу домой, как настоящая ведьма.
Новый приятель засмеялся:
— Ерунда, мы просто не поняли друг друга, такое иногда случается. Рад знакомству.
Я покинула здание и прошла несколько метров, затем остановилась и отдышалась. Мое сердце учащенно билось, силы покинули тело. Похоже, тут пахнет нервным истощением.
Глава 14
В девять утра прозвенел будильник. Я свернулась калачиком и закуталась в одеяло. Совершенно не хотелось вставать. Вчера выдался трудный денек: после бара, где мы отвратительно провели время с Уиллом и Таб, мне стало плохо. Пришлось ловить такси. С каждой минутой контролировать тело становилось все сложнее и сложнее. На лестнице, обессилев вконец, я споткнулась и минут десять просидела на ступенях, чтобы собраться с силами. Организм устал и отказывался подчиняться воле разума. Признаюсь, такое случалось лишь однажды, когда я в первый (и последний!) раз приняла таблетку экстази.
Все произошло два года назад на дне рождения Мэдди. Девчонки разделили «дозу» на четверых. Как только желудок переварил таблетку, стало холодно, начались судороги. Я забилась в угол, села на пол и смотрела на танцующих туманным взглядом. В голове пронеслась мысль, что я уже покинула этот мир и никогда не вернусь на Землю. Какой-то мужчина подсел ко мне, приняв, видимо, за начинающую наркоманку, попытался завести разговор, но я и двух слов связать не могла. Донжуан отстал, и я с трудом встала на ноги, чтобы отыскать Мэдди. Впрочем, на поиски ушли доли секунды: именинница носилась по квартире как сумасшедшая и признавалась гостям в любви.