Читать интересную книгу Стрела времени - Айзек Азимов

— Гендерсон и Барнс? В этой богом забытой дыре?

— Вот именно, — весело отозвался профессор, — приглашение исходит от Барнса. Он выражает сожаление, что не имел возможности пригласить меня раньше, и просит заглянуть к ним на часок.

— А он не пишет, чем они занимаются?

— Ни слова.

— Барнс и Гендерсон, — задумчиво проговорил Бартон. — Я ничего о них не знаю, разве только то, что они физики. В какой области они подвизаются?

— Они оба крупнейшие специалисты по физике низких температур, — ответил Дэвис. — Гендерсон много лет был директором Кавендишской лаборатории. Недавно он опубликовал в “Nature” кучу статей. Все они — если я только правильно припоминаю — касались проблемы гелия II.

Бартон и глазом не повел; он недолюбливал физиков и никогда не упускал случая сказать об этом.

— Не имею ни малейшего представления, что за штука этот гелий II, — самодовольно заявил он, — более того, я совсем не уверен, что горю желанием узнать.

Это был выпад против Дэвиса, который когда-то — в минуту слабости, как он сам любил говорить, — получил ученую степень по физике. “Минута” растянулась на несколько лет, пока Дэвис кружным путем не пришел в палеонтологию, но физика оставалась его первой любовью.

— Гелий II — разновидность жидкого гелия, существующая только при температуре на несколько градусов выше абсолютного нуля. Он обладает совершенно удивительными свойствами, однако это никоим образом не объясняет, почему вдруг два ведущих физика оказались в этом уголке земного шара.

Они въехали в лагерь. Лихо подкатив к стоянке, Дэвис, как всегда, рывком затормозил машину. Однако на сей раз джип стукнулся о стоящий впереди грузовик сильнее обычного, и Дэвис сокрушенно покачал головой.

— Покрышки совсем износились. Хотел бы я знать, когда пришлют новые?

— Прислали сегодня утром вертолетом вместе с отчаянной запиской от Эндрюса: он надеется, что тебе их хватит хотя бы на полмесяца.

— Отлично! Сегодня же вечером я их и поставлю.

Профессор Фаулер, шедший впереди, остановился.

— Зря вы так торопитесь, Джим, — мрачно заметил он, — опять на обед солонина.

Не следует думать, что в отсутствие шефа Бартон и Дэвис работали меньше обычного. Напротив, им приходилось туго, поскольку местные рабочие во время отлучек профессора доставляли вдвое больше хлопот. Тем не менее они как-то умудрялись выкраивать для болтовни значительно больше времени.

Сразу же после приезда в экспедицию профессора Фаулера молодые палеонтологи заинтересовались необычными сооружениями, расположенными в пяти милях от места раскопок. Это была явно какая-то исследовательская лаборатория. Дэвис без труда распознал в высоких башнях атомные силовые установки. Уже одно это обстоятельство красноречиво свидетельствовало о важности исследований, хотя ничего и не говорило об их цели. На земном шаре было несколько тысяч таких установок, и все они обслуживали проекты первостепенной важности.

Можно было придумать десятки причин, побудивших двух крупных ученых уединиться в этом глухом углу: чем опаснее исследования в области ядерной физики, тем дальше от цивилизации стараются их проводить. Некоторые исследования вообще отложили до создания орбитальных лабораторий. И все же было странно: зачем проводить эту работу, в чем бы она ни заключалась, в непосредственной близости от крупнейших палеонтологических раскопок? Впрочем, может, это просто случайное совпадение — ведь до сих пор физики не проявляли ни малейшего интереса к своим соседям и соотечественникам.

Дэвис старательно расчищал один из гигантских следов, а Бартон заливал жидкой смолой уже расчищенные отпечатки. Работая, они бессознательно прислушивались, не возвестит ли шум мотора о приближении джипа. Профессор Фаулер обещал захватить их на обратном пути; остальные машины были в разгоне, и им вовсе не улыбалось тащиться добрых две мили под палящими лучами солнца. Кроме того, им не терпелось поскорее узнать новости.

— Как ты думаешь, — вдруг спросил Бартон, — сколько народу у них там работает?

Дэвис выпрямился.

— Судя по размерам здания, человек десять.

— Тогда, должно быть, это не государственный проект, а их личная затея?

— Возможно, хотя им все равно необходима серьезная финансовая поддержка. Впрочем, при такой научной репутации, как у Гендерсона и Барнса, получить ее не составляет труда.

— Везет этим физикам! — сказал Бартон. — Стоит им только убедить какое-нибудь военное ведомство, что они вот-вот изобретут новое оружие, как им сразу же отваливают пару миллиончиков.

Он произнес это с горечью: как и у большинства ученых, его отношение к этому вопросу было вполне определенным. Бартону доводилось отстаивать свои взгляды более решительно: он был квакером и в качестве принципиального противника военной службы весь последний год войны провел в дискуссиях с военными трибуналами, которые совсем не разделяли его убеждений.

Шум мотора прервал их беседу, и они побежали навстречу профессору.

— Ну как? — хором прокричали они.

Профессор Фаулер задумчиво посмотрел на них; лицо его хранило абсолютную непроницаемость.

— Удачный был денек? — спросил он наконец.

— Имейте совесть, шеф! — запротестовал Дэвис. — Выкладывайте начистоту, что вам удалось разузнать.

Профессор выбрался из машины и почистил рукой костюм.

— Простите меня, коллеги, — смущенно произнес он, — я ничего не могу сказать вам, ровным счетом ничего.

Раздались вопли протеста, но профессор был непреклонен.

— Я провел очень интересный день, но дал слово молчать. Не могу сказать, что я понял толком, чем они занимаются; знаю только, что это целая революция в науке, пожалуй, по значимости не уступающая открытию атомной энергии. Впрочем, завтра к нам приедет доктор Гендерсон, посмотрим, что вам удастся выкачать из него.

От разочарования оба палеонтолога несколько секунд не могли вымолвить ни слова. Бартон первым пришел в себя.

— Ладно, но почему вдруг такой интерес к нашей работе?

На мгновение Фаулер задумался.

— Да, моя поездка не была простым визитом вежливости, — признался он, — меня просили помочь. А теперь еще один вопрос, и вам придется топать в лагерь пешком.

Доктор Гендерсон прибыл на раскопки после полудня. Это был полный, немолодой мужчина, одетый несколько необычно: единственную видимую часть его туалета составлял ослепительно белый лабораторный халат. Впрочем, в жарком климате этот эксцентричный наряд обладал несомненными достоинствами.

Поначалу палеонтологи разговаривали с Гендерсоном вежливо-холодным тоном: они были обижены и не скрывали своих чувств. Но Гендерсон расспрашивал их с таким неподдельным интересом, что вскоре они оттаяли, и Фаулер предоставил им возможность показывать гостю раскопки, а сам пошел к рабочим.

Картины давно минувших эпох произвели на физика глубокое впечатление. Битый час ученые водили его по котловану, рассказывая о существах, оставивших здесь свои следы, и строя предположения о будущих находках. В сторону от котлована отходила широкая траншея: заинтересовавшись следами чудовища, профессор Фаулер приостановил все другие работы. Затем траншея прерывалась: экономя время, профессор копал вдоль следов отдельные ямы. Неожиданно последний шурф оказался пустым. Стали копать кругом и выяснили, что гигантский ящер неожиданно свернул в сторону.

— Тут-то и начинается самое интересное, — рассказывал Бартон слегка одуревшему от впечатлений физику. — Помните то место, где ящер останавливался и, видимо, оглядывался кругом? Так вот, похоже, он что-то углядел и припустился бежать в новом направлении, об этом можно судить по расстоянию между следами.

— Вот уж никогда бы не подумал, что эти твари умели бегать!

— Вряд ли это выглядело особенно грациозно, но при шаге в пятнадцать футов можно развить приличную скорость. Мы постараемся следовать за ним, сколько сможем. Кто знает, вдруг нам удастся обнаружить то, за чем он погнался. Мне кажется, профессор Фаулер мечтает найти утоптанное поле битвы с разбросанными по нему костями жертвы. Вот все рты разинут!

— Картина в духе Уолта Диснея, — улыбнулся Гендерсон.

Но Дэвис был настроен менее оптимистично.

— Ни за кем он не гнался, просто жена позвала его домой. Наша работа на редкость неблагодарная; кажется, ты уже на пороге открытия, и вдруг все идет насмарку. То пласт оказывается размытым, то все покорежено из-за землетрясения, а то — что совсем обидно! — какой-нибудь идиот, сам того не подозревая, расколошматит вдребезги ценнейшую находку.

— Могу вам только посочувствовать, — кивнул Гендерсон, — физику легче. Он знает, что если ответ существует, то рано или поздно он его найдет.