Читать интересную книгу Игрок - Майкл Толкин

На нем тоже стояло клеймо. Джан, Стакел, полицейские – разве их всех не поражало одно то, что он видел умершего человека прямо перед его смертью? Ему придется напоминать себе, что он не подозреваемый, когда ему будут задавать множество вопросов. Задавать вопросы – нормально. Гриффин тоже хотел задать вопрос. Он хотел задать Джун Меркатор только один вопрос. Этот незаданный вопрос мешал, как невыпущенный пар, и желание задать его нарастало. Он хотел спросить ее, не против ли она с ним увидеться. А на самом деле – не против ли она с ним переспать. Итак, что он хочет спросить у нее прямо сейчас? Спросить, и с вопросами будет покончено? Он хотел узнать, не против ли она лечь с ним в постель. Он никогда не смог бы признаться Бонни Шероу, что спал с вдовой человека, которого убил. Не совсем с вдовой, но разница небольшая. Он услышал, как Джун повторила вопрос.

– Извините, – сказал он, – секретарша принесла мне записку. – Он оглох от усилия. Внешность Джун не имеет значения. Не важно, есть у нее мешки под глазами или нет.

– Вот, собственно, для этого я и звонила. Поблагодарить, что пришли.

– Дела не ждут, Джун. – Он впервые произнес ее имя вслух. Оно звучало странно, как краденое. Как есть из чужой тарелки в кафе. – Вы что-то спросили?

– Я спросила, не сказали ли вам что-нибудь полицейские? Нет ли у них чего-то нового?

– А вам они сказали что-нибудь?

– Нет, но я подумала, раз вы… вы занимаете такую должность, может быть, вас они держат в курсе, в порядке любезности.

– К сожалению, нет. Может быть, они что-нибудь скажут, тогда я вам сразу сообщу. Но пока они ничего еще не сказали.

Он не хотел прощаться, не хотел, чтобы она вешала трубку. Как связаться с ней снова?

– Ну, ладно. Тогда спасибо и… до свидания.

– Удачи.

– Спасибо.

Она тоже не хотела прощаться, он это чувствовал. Они тянули с прощанием, как двое, встретившиеся в музее, которые решают, как провести ближайшие полчаса. Посидеть в кафе и распрощаться или связать судьбу друг с другом на шесть месяцев. Все было в его руках.

– Не пропадайте, – сказал он. Он действительно этого желал.

– Хорошо. Спасибо.

Конец разговора. Сдержит ли она обещание?

Он попытался вспомнить ее лицо. Что бы он в нем изменил, будь у него такая возможность? Если сравнить ее с Бонни Шероу? Бонни худая, с длинными темными волосами. Она в своем роде идеальна. Всегда знает, что надеть. Всегда свежая и сухая, будто только что вышла из кондиционированного помещения. Глядя на нее, думаешь: ей все по плечу. Она источает компетентность. За что, собственно, ее любить? Раз или два он заметил некий конфликт между ее безупречной внешностью и чем-то еще. Казалось, она смотрела на себя со стороны и была недовольна тем, что видела. В такие моменты он ее любил.

Родись он девочкой, какой женщиной он бы теперь стал? Одиночкой на пятилетней «хонде-сивик», которую купила уже подержанной, всегда подругой, никогда не героиней, и живущей в квартире, впрочем, все ее друзья жили бы в квартирах, она не была бы знакома ни с кем, кто жил в собственном доме, и целый год копила бы на недельную турпоездку в Европу? Стал бы он уродлив оттого, что нелюбим? Уродлив, как провалившийся фильм?

Он беспокоился, что его мысли часто возвращались к Бонни Шероу. Значило ли это, что он влюблен? Ему не казалось, что он ее любит. Он ничего не был ей должен. Вот уже месяц они даже не обедали вместе. И все же у него было чувство, что он обманывает ее, мечтая провести ночь с Джун Меркатор. Он снял трубку, чтобы попросить Джан соединить его с Бонни, но потом сам набрал номер: ему не хотелось, чтобы Джан задавала вопросы.

Секретарь сказала, что она разговаривает по другой линии, и попросила подождать. Он сказал, что подождет. Он не узнал голос секретарши, она была новенькой. Она, вероятно, не знает, кто он. Иначе сказала бы: «Я скажу ей, что звоните вы». Он не привык ждать. По крайней мере, через минуту он снова услышал секретаршу: – Сейчас она возьмет трубку.

Затем – ее голос.

Как только она сказала «Привет», он пожалел, что позвонил. Она сказала это слишком тепло, слишком радостно. Однако в чрезмерном дружелюбии угадывалась какая-то неловкость. Ей что-то от него было нужно. Он подумал, что из-за этого сочетания теплоты, стеснительности и смущения он мог бы, чего доброго, и жениться на ней. Как нередко случается с двумя незнакомыми людьми, встретившимися на чужой свадьбе, которые не испытывают особой симпатии друг к другу, но правила хорошего тона заставляют их улыбаться и вести светскую беседу. А через несколько лет они – семейная пара.

Гриффин поздоровался с Бонни.

– Я хочу, чтобы ты знала: это не деловой звонок. Я соскучился. – Он чувствовал, что фраза прозвучала, будто реплика из сценария. Если она почувствует неискренность, может быть наконец его отпустит.

– Я тоже соскучилась.

– Это все работа. Так жить нельзя.

– Ты никогда не бросишь работу. Ты ее обожаешь.

– Думаешь? – Ему нравилось говорить о себе, как о постороннем человеке.

– Конечно, Гриффин, ты сам прекрасно знаешь, что без этого не можешь жить.

– Да, возможно, ты и права. – О чем они говорят? Зачем?

– Я уезжаю в Нью-Йорк, наверно на несколько недель. Ты не мог бы сбежать?

– Сейчас нет.

– Когда Ларри Леви приступает? – По выражению ее голоса было понятно, что она подтрунивает над ним, что он вне конкуренции.

– Ты считаешь, я не могу взять отпуск, пока Ларри Леви не войдет в курс дела? – Он хотел сказать: «Ты в меня веришь?», но не смог.

– Я слышала, он красит стены в красный цвет.

– Ковер красный. Кстати, он не торопится на работу, катается на лыжах. А что насчет Нью-Йорка?

– Меня посылают посмотреть несколько спектаклей, и еще есть книга, которую нужно купить, но издатель разрешает читать ее только по одному, в запертой комнате. Потом все делают предложения, в закрытых конвертах. Побеждает один.

И студия уполномочивает тебя подать такое предложение? – Вдруг он ей позавидовал.

– Я должна прочитать книгу и позвонить на студию, прежде чем они дадут мне карт-бланш.

– A-a-a, – сказал он, тотчас пожалев, что не выразил зависть еще больше, подчеркнуто растягивая слова. Он уже начал фразу и остановиться не мог. – Так ты снова пишешь рецензии. – Он хотел ее задеть.

– Гриффин, не вредничай. Мне поручили ответственное задание.

– Извини.

– Есть за что. Это важный шаг.

– Ну, тогда ты должна заполучить эту книгу. Не важно, будет снят фильм или нет. И если фильм будет снят, – а найдется только три человека, которые купят на него билет, – все равно не важно. Главное – любой ценой заполучить книгу.

Он не очень верил в это, но желание навредить Бонни было слишком велико. Если студия потратит полмиллиона по ее рекомендации, а затем наймет сценариста за четверть миллиона, потому что будет нужен именно дорогой автор, а книга окажется не экранизируемой, слишком психологической, – тогда кто-нибудь может вспомнить, что все эти деньги были потрачены впустую, потому что Бонни Шероу первая все это затеяла. Кто-нибудь обязательно вспомнит. Кто-нибудь всегда помнит такие вещи.

– А если книга окажется ужасной? Если я решу, что это напрасная трата денег? Ты представляешь, о каких деньгах может идти речь?

– Пятьсот тысяч. – Теперь он советует ей, какую сумму можно предложить. Он был более чем уверен, что никакая другая студия не предложит больше. Если бы речь шла о книге в миллион долларов, стали бы они посылать Бонни Шероу? Они бы послали человека его уровня.

– Слушай, зачем я тебе все это рассказываю? Ты, наверное, в курсе. Так? И зачем я тебе это рассказала. Я, вероятно, самоубийца.

– Теперь тебе ясно, почему мы не можем пожениться?

– Гриффин, ты делаешь мне предложение?

Наверное, так оно и было. Нужно было остановиться.

– Но не волнуйся, я ничего не слышал об этой книге.

– И ты не думаешь теперь за ней охотиться?

– Нет.

– Из нас получилась бы неплохая команда.

Гриффин услышал, как кто-то вошел к ней в кабинет. Бонни закрыла рукой трубку и через несколько секунд вернулась к разговору.

– Тебе пора идти, – сказал Гриффин.

– Да. Я позвоню, когда буду знать, когда возвращаюсь. Тогда и встретимся. Обещаю. Пожелай мне удачи. И спасибо.

– За что?

– За подсказку, – ответила она и, наверное, подмигнула.

Разговор был окончен. Гриффин и обрадовал ее, и обидел. Интересно, Левисон пробовал когда-нибудь сбить его с толку таким проявлением чувств? Да и найдется ли хоть один человек в мире, чьи мотивы были бы чисты?

А что, если она купит книгу, и ее экранизируют, и фильм будет пользоваться успехом? Она недостаточно сильный игрок для такой игры, о ее заслуге забудут. Или это ему хотелось бы, чтобы она была недостаточно сильна? Поручили бы ей такое задание, если бы не были в ней уверены? Если он собирается когда-нибудь жениться, разве она ему не подходит? На ком еще ему жениться? Он должен жениться на коллеге, иначе не сможет полностью отдаваться работе. Люди, искавшие супругу на стороне, потом признавали, что совершили ошибку. Они говорили, что потеряли что-то в своей жизни. Вероятно, подумал он, они потеряли успех. Он мог бы жениться на агенте, но пока он работал на студии, его могущество тяготило бы ее; иногда легче помочь друзьям, чем члену семьи. Он мог бы жениться на юристе, на ком-нибудь, кто работал бы на студии или в крупной юридической фирме, но он немного завидовал стабильности положения юристов. Не важно, насколько он могуществен в данный момент, но какая гарантия, что он будет иметь такое же или большее влияние в шестьдесят? А хороший юрист будет продолжать заниматься своим делом и богатеть. Итак, он не может жениться на юристе, потому что у него нет уверенности в своем будущем.