в баре, а он поспал, принял душ и ушел, заперев за собой дверь. Пошел в «О Шеваль», где праздновал день рождения бабушки со мной и Тедом.
Из кармана платья Ава вынимает тонкую черную электронную сигарету и предлагает мне. Отказываюсь. Думаю, что во время этого разговора следует иметь как можно более ясное сознание. Она затягивается, кончик сигареты вспыхивает синим.
— То, что он спал в ее квартире, — не лучшее алиби.
— Верно. К сожалению, той ночью он не знал, что ему вообще понадобится алиби. Он до самого утра не знал, что она пропала. Друзья, ожидавшие ее в баре, решили, что она просто передумала приходить. О ее исчезновении заявили, только когда она не явилась на работу.
— Так скажи мне, почему я должна поверить в его невиновность, — спрашиваю я.
Ава улыбается. Похоже, мое недоверие, мой скептицизм ей нравятся.
— Все, что у них есть против Колина, — это косвенные улики. Он был ее парнем, последним, кто ее видел, последним, с кем она спала. И его раньше уже арестовывали.
— Правильно, — говорю я, потягивая вино, которое стремительно исчезает.
— Посмотри на нестыковки. Она пропала в Роджерс-парке, но нашли ее в ЛаБаг-Вудс. А значит, ее везли на машине, но у Колина не было машины. У него даже доступа к машине не было, — говорит она. Сдается мне, она не в первый и даже не в двадцатый раз приводит эти доводы в беседе с третьей стороной. — Прибавь к этому временной отрезок. Мы знаем, что ее похитили между шестью и шестью сорока пятью вечера, а Колин пришел на ужин в Вест-Луп к семи тридцати. Ему бы не хватило времени отвезти ее в лес, наполовину захоронить тело, а потом принять душ и в самый час пик добраться до Вест-Луп. Даже будь у него машина.
— Он мог убить ее раньше. Хронология событий основана на том, когда она, по его словам, пошла на встречу с друзьями, так? — спрашиваю я. Несмотря ни на что, я надеюсь, что у Авы есть ответ. И он есть.
— Одна из подруг Сары звонила ей в пять пятьдесят три и просила принести ожерелье, которое хотела у нее одолжить. Она с ней разговаривала.
— У Сары было это ожерелье, когда ее нашли? — спрашиваю я.
— В заднем кармане.
Слышу шаги на лестнице у себя за спиной. Обернувшись, мы обе видим на лестничной площадке Теда.
— Ужин готов, — докладывает он. — А вы?
— Спасибо, милый, — отвечает Ава, хотя мы явно еще не закончили разговор. Тед поворачивается и идет вниз.
Изо всех сил пытаюсь понять, как Колин может быть виновен. Распутываю выводы полиции в обратном направлении, пытаюсь найти нестыковки в ее истории.
— Значит, он где-то спрятал ее тело, — говорю я, — пришел на ужин, вернулся и потом отвез ее в лес.
— Где он мог ее спрятать? — спрашивает Ава. — Ее сосед по квартире вернулся домой в восемь. Он говорит, в квартире никого не было.
— Ее сосед — парень? — спрашиваю я.
Ава кивает.
— Дилан. Приятель по художественной школе. К сожалению, не большой поклонник Колина.
— И у Дилана есть алиби?
— Железное, — отвечает Ава. — Но он помог установить хронологию событий тем вечером. Так что вопрос в том, как Колин перевез тело Сары туда, где он его спрятал, а потом оттуда в ЛаБаг-Вудс? И зачем? — В ее глазах загораются яркие огоньки, будто искры, высекаемые кремнем. Она знает, что поймала меня. — Зачем ему прилагать столько усилий, чтобы бросить ее тело в том заповеднике, если у него нет средств, чтобы спокойно перевезти ее?
— Знакомое место, — отвечаю я, вспоминая записи о процессе, которые прочла в Сети. — На это напирал прокурор, да? Это недалеко от того места, где вы выросли, так что он знал, где спрятать тело, чтобы его не сразу обнаружили.
— Колин не настолько глуп, — говорит Ава. — Слишком рискованно — перевозить тело в место, которое может связать его с убийством. И все равно неясно, как он мог это осуществить.
— Да, — соглашаюсь я. — Неясно.
Теперь уже хватаюсь за соломинки, пытаясь вспомнить все причины, по которым я изначально была настроена против этого дела. Пытаясь вспомнить, почему все были так уверены в виновности Колина.
— Все улики в этом деле косвенные, — с некоторой долей триумфа заявляет Ава. — Их не должно было хватить на то, чтобы вынести приговор. Но ты же знаешь этот город. Знаешь, что здесь ничего никогда не работает так, как должно.
Она знает, что почти победила меня, однако при этом не держится надменно. В ней нет той боевой усталости, которую я ожидала разглядеть в человеке, последние семь лет боровшемся с судебной системой Чикаго. Напротив, она вся светится от того, что может одержать победу, пусть даже и малую. От возможности убедить меня в невиновности своего брата.
И тут я понимаю. Я нужна ей. На протяжении всего вечера она пыталась произвести на меня впечатление, потому что я каким-то образом стала человеком, который больше всего может помочь этим людям. Несмотря на все их богатство и влиятельность, им нужна я.
Ава поднимается и протягивает мне руку, чтобы помочь встать.
— Пошли поужинаем, — говорит она.
И взяв ее за руку, я уже знаю, что делаю. Я соглашаюсь заняться этим делом, помочь Колину. Ничего не могу с собой поделать: эта перспектива вызывает у меня легкий трепет.
На ужин — спагетти с чесноком и жареным фундуком, на гарнир — жареная цветная капуста с каперсами и кунжутной пастой с укропом, а также черный хлеб с джемом, в котором ощущается вкус как апельсинов, так и горчичных зерен. Иными словами, давно я так вкусно не ела. Все это мы сначала запиваем моим «Божоле» — крепким и немного пахнущим разлагающимися фиалками, — а потом каким-то коктейлем из джина с газировкой, который Ава умело смешивает в мини-баре у камина.
Теперь играет стильная и спокойная музыка — Билли Холлидэй и Ани ДиФранко, Дэвид Боуи и Volcano Choir. Тед подробно обсуждает свой план по выращиванию помидоров летом, сорта, питательную среду и потенциальное применение, которое он обдумывает. Соус сальса, маринование, методы высушивания на солнце. Все это очень цивилизованно: подобное хобби появляется у мужчины, когда он понимает, что купить пиво проще, чем сварить его самому. А потом он забегает на кухню, вытаскивает что-то из морозилки и ставит на стойку.
— Десерт, — сообщает он, заметив мой недоуменный взгляд.
— О господи, вряд ли я смогу съесть что-то еще, — говорит Ава и подходит, чтобы рассмотреть пинту мороженого, которую он вытащил. — Кроме «Дженис»,