— Я отдам вам деньги, — выпалила отчаянно. — Все отдам. И…
— Твой отец предусмотрел любой вид мошенничества. Он установил специфические условия. Всю сумму снять нельзя. Только частями и через определённые промежутки времени.
— Поэтому я нужна живой?
— Я бы никогда не убил тебя, — отчего-то я ему поверила. — Ты слишком похожа на неё.
Наверно я сошла с ума, но показалось, что мужчина качнулся в мою сторону, пытаясь…
Скатившись с кровати, упала на пол и подскочила, как ужаленная.
— Не подходи! — вскинув руки перед собой, вскрикнула я.
— Перестань истерить, — оборвал он сурово. — Противоязвенные я узнал сразу. Только идиот мог их спутать с твоими капсулами. Скажи, как давно симулируешь прием лекарств? Тут явно больше трёх дней прошло.
— Не твоё дело, — огрызнулась, всё ещё прижимаясь к стене.
— Ведь нам не обязательно становится врагами.
— Разве? — я уже всхлипывала. — Я ведь теперь… заложница?
— Давай не будем бросаться громкими словами. Ты сейчас… в гостях.
— Чёрта с два! Я здесь не по своей воле. И ты… ты…
Дверь распахнулась, ударившись о стену. На пороге стояла Лариса. Непривычно помятая, с растрёпанными волосами. Она окинула меня бешеным взглядом и взвизгнула.
— Мелкая тварь! — не успела я отреагировать, как она подскочила и, коротко замахнувшись, ударила меня по щеке. — Из-за тебя…
Продолжить она не успела. Может я и была дезориентирована, заперта против воли в крохотной комнатке и напугана, но дать отпор накрашенной фурии могла. Мой удар в лицо стал для женщины неожиданным. Тонко заскулив, она отступила и совершенно не эстетично упала на пол. Сбитые костяшки заныли.
— Сучка!
— Лариса! — одновременно с ней вскрикнул Саталов. — Какого…
— Тронешь ещё раз — я найду возможность тебя покалечить, — заявила уверенно, готовясь к ярости мужчины. — Я не буду терпеть и…
— Тебя надо сдать в психушку, — завыла гарпия. — Ненавижууууууу!
— Пошла вон, — прервал истерику Михаил и, подхватив женщину под руку вытолкал в коридор. — Не суйся сюда больше. Уведи её и закрой в кабинете, — последнее он сказал кому-то третьему.
Дверь с глухим стуком закрылась. Темнота казалась осязаемой. Оставшись наедине с Саталовым, я гулко сглотнула.
— Тебе не стоит меня бояться, — понял он мой страх.
— Ваша семейка не внушает мне больше доверия, — вышло жалко, но кто мог меня в этом винить? — Я хочу уйти.
— Это невозможно, — мужчина остановился напротив меня и позволил, привыкнув ко тьме, рассмотреть его. — Ты недееспособна.
— Как?
— После попытки убить себя, ты не можешь быть полноценной, — я обхватила себя руками, стремясь закрыться от горькой правды. — Мне нужно знать… — он смотрел на меня в упор, — сколько ты уже не пьёшь лекарства? Это очень важно.
— Достаточно, чтобы понять, что без них мне лучше.
— Больше недели? — настаивал он, словно это имело значение.
— Больше! — сдалась я. — И что? Сдашь меня Пранину? Отправишь в психушку?
— А теперь второй вопрос, — мужчина выдохнул и потер переносицу. — Таня. Скажи мне правду. Эти идиоты тебя изнасиловали?
— Нет!
— Зачем ты купила… — он вынул из кармана небольшую коробочку и положил на подоконник, — это. Не надо лукавить, что это ты взяла давно или на всякий случай. Чек сегодняшний.
Я закусила губу. От стыда лицо вспыхнуло.
— Где ты провела ночь накануне произошедшего?
— Дома, — прошептала сдавленно.
— Одна?
— Конечно.
— А вечер? — с маниакальной настойчивостью добивался он ответа.
— С Сержем. Мы… были с ним…
— У вас был секс, — с нажимом уточнил Михаил и я кивнула. — И ты решила, что не хочешь рисковать?
— У меня… опасные дни. Мне нужно выпить её. Ещё не поздно, — потянувшись за лекарством, я наткнулась на чужую ладонь, прикрывшую упаковку.
— Ты не понимаешь… — надломленно произнёс он.
Саталов развернулся и вышел из комнаты. В замочной скважине провернулся ключ. Такая нужная мне таблетка исчезла вместе с мужчиной.
— Да, что же происходит? — выдохнула я потерянно. Ответить мне было некому.
Глава 26
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пока я спала кто-то занёс мне еду и бутылку с водой. Несмотря на страх быть отравленной, я взяла поднос и принялась за поздний завтрак. Бутерброды были чёрствыми, нарезанными неровно, небрежно смазанные маслом. Это я отметила автоматически, стараясь не есть слишком быстро. Но от голода крутило живот.
Судя по поднявшемуся солнцу, время близилось к полудню. Приняв душ, снова надела уже несвежую одежду, заправила кровать, положив на её край опустевший поднос. За окном виднелась часть двора. Открыв раму, я впустила в комнату свежий воздух и далёкий шум деревьев. Как я не прислушивалась, но не услышала ни звуков мотора, ни человеческих голосов. Вряд ли кто-нибудь из персонала стал бы выпускать меня, но я надеялась, что сердобольная кухарка, недолюбливающая хозяйку, могла бы позвонить в полицию. Теоретически. Сдаваться не хотелось.
Мимо двери несколько раз кто-то проходил, слегка замедляя шаг у моей двери, но войти никто не пытался. Я даже не знала, радоваться этому или переживать сильнее. Хотя… куда уж сильнее?
Чтобы успокоится, я уселась на пол, скрестила ноги и, разместив открытые ладони на коленях, закрыла глаза. Спустя пару минут моё дыхание стало размеренным. Всё происходящее стало далёким и малозначимым. Где-то на другой стороне реальности с сухими щелчками двигалась секундная стрелка настенных часов. На промежутке между двадцатой и тридцать шестой секундой звук был громче, а затем стихал, почти пропадая. Такого не могло быть, если бы часы были качественными. Многое в этом доме оказалось подделкой. Дешёвое покрытие пола, второсортная туалетная бумага, потёртые полотенца, мой бывший жених… Даже те, кто притворялись хозяевами, оказались мошенниками. Возможно, мой врач вовсе не тот, за кого себя выдаёт и я не пыталась убить себя…
Только что наполнившее тело спокойствие слетело и я зажала рот ладонью. Желудок скрутило и едва добежав до унитаза, я вывернула свой завтрак на чистый фаянс.
От ужаса меня трясло. Колени дрожали, руки занемели и сердце… Оно билось в диком ритме, выбивая из лёгких воздух, не позволяя ему наполнять альвеолы. Я задыхалась, скорчившись на холодной плитке пола. Свет померк и я слышала лишь собственные хрипы. Жалкие и никому не нужные.
* * *
— Танюша, деточка, — голос вырывал меня из вязкого плена боли, — очнись. Открой глаза.
Повинуясь, я распахнула глаза и вновь зажмурилась от слишком яркого света.
— Детка…
— Пусти меня, — хрипло отозвалась я, выбираясь из крепких рук Михаила и едва не падая с кровати.
— У тебя был приступ.
— Он у меня не проходил почти полгода, — от страха ничего не осталось. — Я хочу уйти отсюда. Мне нужно…
— Прекрати, — неожиданно резко прикрикнул мужчина и для верности встряхнул меня за плечи. — Ты ведёшь себя по-детски.
— Так и не зови меня деткой, — парировала, сбрасывая его руки и пытаясь собрать волосы в узел.
— Что с тобой случилось? Почему ты лежала в ванной на полу? Такие приступы бывают часто?
— У меня была банальная истерика, — пришлось признаться. — Повод для этого есть.
Тут я умолкла. Михаил казался слишком мрачным. Он внимательно смотрел на мои запястья и я запоздало поняла, что мои шрамы выставлены напоказ. Неловко скрестив руки на животе, мне удалось вскинуть подбородок.
— Что со мной будет? Планируешь держать меня здесь взаперти, как собаку? Женишь на мне своего сыночка и сдашь в психушку, когда…
— Не будет этого, — пустым голосом произнёс Михаил. Он поднялся на ноги и отошёл к окну. — Знаешь, когда Серёжка появился в моей жизни, у меня словно открылось второе дыхание. Хотелось дать ему самое лучшее. Обучение, тачки, жильё, — он посмотрел на меня и задумчиво добавил, — шикарную девушку. Мне хотелось исполнить все его мечты. Но оказалось… — отвернувшись, мужчина добавил, — это были мои мечты. Получается, я только мешал ему жить.